Толкователи (сборник)

Нет, сейчас нельзя слишком много думать об этом! Сейчас в первую очередь необходимо любым способом спасти ту информацию, которую она получила от Сотью Анга. От Оттьяр, от Уминга, от Одиедина, от Элайед, от Изиэзи… от ее дорогой, милой Изиэзи! Господи, да невозможно даже подумать о том, чтобы с ней расстаться!
Сати повернула назад, быстро прошла берегом реки и вернулась в город. Затем отыскала в портфеле свой пропуск, сходила на Прибрежную улицу и позвонила Тонгу Ову в его столичный офис.
Секретарша сняла трубку и надменным тоном сообщила, что у Посланника Экумены в данный момент важная встреча.
— Но мне совершенно необходимо с ним поговорить, я — его Наблюдатель, — рассердилась Сати и совершенно не удивилась, когда секретарша тут же сменила тон и смиренно согласилась соединить ее с Тонгом.
Услышав знакомый голос, Сати заговорила по-хейнски, и слова этого языка показались ей совершенно чужими, иностранными:
— Посланник, я слишком долго не имела с вами никаких контактов. Мне кажется, нам необходимо встретиться и поговорить.
— Я понимаю, — ответил Тонг и прибавил еще какие-то ничего не значащие слова, поскольку ни он, ни она не знали, как сказать друг другу то, что поняли бы только они двое: телефон, безусловно, прослушивался! Если бы Тонг владел хотя бы одним из тех языков, которые знала она! Если бы она знала его родной язык! Но, к сожалению, единственными общими для них языками были хейнский и довзан.
— Надеюсь, никаких особых неприятностей? — на всякий случай спросил он.
— Нет-нет, ничего особенного. Но я бы хотела передать вам материалы, которые мне удалось собрать… Ничего особенного, правда; просто записи о повседневной жизни этого провинциального городка…
— Я очень надеялся сам приехать в Окзат-Озкат и повидаться с вами, но сейчас, увы, для этого возникли некоторые препятствия. Когда окно такое узкое, что его хватает только на одного, особенно жаль спускать шторы… Но я понимаю вас: вы ведь так любите Довза-сити и, должно быть, очень соскучились по этому замечательному городу. К тому же, как я и думал, вы ничего особенного обнаружить в горах не смогли. В общем, если вы выполнили все, что наметили, то, разумеется, имеете полное право вернуться и немного развлечься в столице.
Сати, с трудом подыскивая нужные слова, ответила:
— Ну, вы ведь знаете, что здесь…, что в Корпоративном государстве культура весьма гомогенна, и в плане ее развития здешние власти добились поистине удивительных успехов. Так что и в Окзат-Озкат все… да практически все примерно такое же, как в столице. Возможно, впрочем, мне стоило бы еще немного задержаться, чтобы… закончить обработку кое-каких фольклорных записей, которые я очень хотела бы также вам представить. Они, собственно, не так уж и интересны, но все же…
— Насколько вам известно, — сказал Тонг, — наши гостеприимные хозяева всегда интересовались нашими делами, так что им все известно о наших успехах и неудачах, и между нами происходит постоянный и плодотворный обмен информацией. Должен сказать, что сейчас в столице имеется огромное количество свежих материалов, в высшей степени познавательных и очень привлекательных для вас как исследователя и Наблюдателя. В этом смысле сбор фольклорных материалов в Окзат-Озкате, по-моему, не так уж и важен, и вы можете совершенно не беспокоиться, если даже не закончите запланированную вами работу. Впрочем, решайте сами. Не сомневаюсь, вы сумеете сделать правильный выбор. Я прав?
— Да-да, конечно, Посланник, вы правы, — поспешила заверить его Сати. — Не беспокойтесь обо мне. У меня все хорошо, правда хорошо!
Она вышла с переговорного пункта, предъявив в дверях свой пропуск, и поспешила назад, домой. Ей казалось, она поняла все, что хотел сказать ей Тонг Ов, и все же невысказанные вслух мысли расплывались, временами становясь неуловимыми. Видимо, он все же хотел, чтобы она осталась и даже не пыталась передать ему собранную информацию, потому что в таком случае собранные материалы придется незамедлительно предъявить столичным чиновникам, которые, разумеется, их тут же конфискуют. Однако она не была до конца уверена, действительно ли это имел в виду Тонг. А что, если для него собранная ею информация и в самом деле не так уж важна? А что, если он сейчас никак и ничем не может ей помочь?
Пока Сати вместе с Изиэзи готовила на кухне обед, она окончательно пришла к выводу, что зря звонила Тонгу, зря поддалась панике и зря этим звонком привлекла к себе внимание властей — и не только к себе, но и к своим здешним друзьям, и информантам. Нужно вести себя осторожнее и осмотрительнее! И она ничего не стала рассказывать Изиэзи об оскверненной лавке Аптекаря.
Изиэзи знала Сотью Анга уже много лет, но и она тоже ничего Сати о нем не сказала и ничем не показала, что ей что-то известно. Зато она научила Сати правильно нарезать свежий нумием: по косой и очень тонко, чтобы сохранить его замечательный аромат.
В тот вечер Маз Элайед как всегда проводила свои занятия. И Сати, пообедав вместе с Изиэзи и Акиданом, попросила разрешения выйти из-за стола и поспешила по Речной улице в ту часть города, где жили в основном бедняки и куда Корпорация так и не удосужилась провести электричество. Здесь, в «порт-сити», улицы освещались лишь слабым отблеском масляных светильников, горевших в хижинах и палатках. Было довольно холодно, но это была уже не та пробирающая до костей стужа, что терзала людей зимой. Наполненный влагой воздух пахнул весной и пробуждающейся землей. Однако сердце Сати сжималось от страха и ужасных предчувствий, когда она подходила к знакомой скобяной лавке. Обнаружить и это убежище знаний опустошенным, изнасилованным, с выбеленными стенами…
Но здесь все было спокойно. На пороге Сати встретил самый младший из двоюродных правнуков Элайед, рыдая так, словно его жестоко и несправедливо наказали, отогнав от ящика с болтами. Племянницы Элайед ласково улыбнулись ей и проводили в знакомую дальнюю комнатку. Оказалось, что она пришла слишком рано: занятия еще не начались и в маленькой комнатке никого не было, кроме самой Элайед и ее очередного «внучка», очень тихого и спокойного мальчика, сидевшего на стуле возле нее.
— Маз Элайед, вы знаете Сотью Анга, травника?.. Его лавка… — Сати с трудом сдерживала рвавшиеся наружу слова.
— Да, конечно, — отвечала Элайед. — Он сейчас у дочери.
— Но его лавка… коллекция … гербарий!..
— Ничего этого больше нет.
— Но…
У Сати перехватило дыхание. Она едва сдерживала слезы — слезы гнева и ярости, которые ей очень хотелось выплакать у ног этой старой женщины, годившейся ей в бабушки.
— Это моя вина!
— Нет, — возразила Элайед. — Нет, детка. Ты ни в чем не виновата. Как и Сотью Анг. Ни ты, ни он не совершали ошибок, и вашей вины тут нет. Просто таково положение дел. Очень скверное положение дел! Невозможно всегда все делать правильно, когда это так трудно.
Сати молча стояла возле нее, в который раз рассматривая эту уютную и бедную комнату с высоким потолком и красным ковром на полу, на котором были разбросаны подушки и стояло несколько стульев. Здесь всегда было очень чисто; веточка с бумажными цветами торчала из стоявшей на низеньком столике вазы, довольно уродливой, надо сказать. Двоюродный правнук сполз со стула и складывал в кучу подушки на полу. Старая Элайед, кряхтя, тоже перебралась на пол, на тоненькую подстилку, лежавшую возле столика. На столике Сати заметила книгу. Старую, потрепанную, читаную-перечитаную.
— Я думаю, йоз Сати, что это просто очередная уловка. Сотью еще летом догадался: кто-то, похоже сосед, донес в полицию, что он собирает травы и рассказывает о них. А потом в городе появилась ты, и полиция его не тронула.
Сати не верила собственным ушам:
— Так я стала залогом его безопасности?
— Я думаю, да.
— Потому что они не хотели, чтобы я видела… чтобы я узнала, как они это делают? Но тогда почему они сделали это сейчас?..
Элайед пожала худыми плечами:
— Они не знают, что такое терпение.