Хроники железных драконов

Он надел очки, заправил дужки за уши, снова открыл ежедневник, пролистнул страничку с ключами-кодами и принялся читать:
Вещей начинка, мысли вещество…
– Нет!
Фундамент жизни (что мне до него!).
Крупинку клюнешь – долго проживешь.
Откусишь больше – охнешь и умрешь.
Воздух наполнился воем, переходящим в ультразвук. Джейн упала на колени, зажимая уши от боли. Звук стальной иглой пронзал ей череп. Ладони не могли его заглушить. Присутствие дракона бледнело, гасло…
И пропало.
– Ну вот, – вздохнул Детолов.
Джейн, пошатываясь, встала. Она находилась теперь прямо у него за спиной, и он не мог ее видеть. Джейн потянулась к лежащему на столе Хрюка тяжелому степлеру.
– Даже не пытайся. – Его голос звучал устало, небрежно. Детолов сложил очки и аккуратно убрал в карман. – А теперь, дитя, пора вернуть тебя на место.
Он собрался взять ее за руку, так и застывшую над самым степлером.
Класс наполнили раскаты ледяного хохота. Они нарастали, множились, пока Джейн не почувствовала себя пробкой, скачущей в волнах океана насмешки.
– Глупый щенок! Одна из первых мер, которую я предпринял по прибытии сюда, – это заземлил мои схемы. Электромагнитным импульсом меня не взять.
Вид у Детолова впервые сделался испуганным. Он выдернул пустую руку из кармана брюк, поспешно ухватился за что-то в пиджаке.
– Как?..
Но дракон уже начал следующую загадку:
Молчаливый, незримый, родственник смерти,
Рожденный мгновением, ближе дыханья,
Мысли убиты, мечтания стерты,
Память изъята, бесплодны старанья.
– Ты блефуешь! – крикнул Детолов. – Я изучил твои системы сверху донизу. Нет у тебя такого оружия. – (Меланхтон снова расхохотался.) – Нет таких способностей… Если у твоей загадки имеется ответ, каков же он?
Долгое неподвижное мгновение дракон безмолвствовал, смакуя победу. Затем в воздухе родился тихий, едва уловимый шепот:
– Аневризма.
Джейн сидела в заднем ряду. Она снова могла дышать. Вернулись привычные шумы и звуки. Одноклассники замерли на своих местах, а возле учительского стола, позади Хрюка с Соломчиком, с озадаченным видом возвышался Детолов. Его взгляд слепо шарил взад-вперед по периферии класса, но никак не мог зацепиться за подменыша. Он больше ее не видел. Из затянутой в черную перчатку обессилевшей руки, никем не замеченный вывалился обрывок грубой, колючей материи, цвета между оливковым и бурым.
Дракон победил.
Когда занятия кончились, Джейн рванулась к дверям одной из первых. Она протолкалась наружу и выбежала на улицу. Над головой синело чистое небо. Легкий ветерок коснулся ее ласково и приветливо. Отцветали вишни. Вокруг подменыша завивалась теплая, нежная метель опавших лепестков.
Школьники, каждый сообразно своей природе, бегали, вопили, танцевали или флегматично вышагивали в белом благоуханном вихре. Феи цветов, грациозные, словно фрегаты под парусами, скользили в родной стихии, а малые духи, выкрикивая ехидные замечания, кружили возле. Феи их, правда, не замечали. Джейн, ошалело вертя головой во все стороны, шагала сквозь крики и волны белизны, потрясенная совершенной красотой бытия.
Ее опьяняла и радость от миновавшей беды, и всеобщее ликование, и открывшиеся перед ней возможности. Она свободна и вольна поступать как угодно! Годы унижений и подневольного труда, мелкие домогательства учителей и одноклассников, скука, тоска, одиночество, все еще не оплаченный долг перед драконом, чьи интересы и мировоззрение сильно разнятся с интересами и мировоззрением подменыша, – жизнь стоит того, чтобы через все это пройти.
Хотя бы ради такого момента.
 
Глава 8
 
В течение лета маленькая цивилизация под брюхом 7332-го росла и благоденствовала. Как-то раз бегемот, навьюченный тюками с углем, сделав по ошибке незапланированный крюк, предпринял довольно опрометчивую попытку срезать путь через свалку и наверстать упущенное время. В результате он опрокинулся, рассыпав груз. Собрать в результате удалось только половину. Другая половина позволила мерионам вступить в эпоху индустриализации. Теперь у них появились заводы, а газовые фонари, созвездиями бескрылых светлячков обрамлявшие кварталы, сменились электрическими. По ночам яркие линии улиц и бульваров, подчиненные труднодоступной логике своих крошечных создателей, переплетались в сложные узоры, напоминавшие оккультные символы. Днем над поселением висело неизменное серое марево. Воины ходили теперь с ружьями.
Летние занятия, как правило, протекали без особого энтузиазма. Тем из учеников, кто имел постоянную работу, полагались сезонные каникулы, и оставшиеся в школе не утруждали себя излишним усердием, поскольку осенью для вернувшихся одноклассников все предметы читались заново. Один проведенный в полусне день лениво переходил в другой, точно такой же.
В отличие от школьных товарищей, Джейн приветствовала возможность подтянуться по всем предметам. Она была бы не прочь улучшить навыки в алхимии, но ее письменное заявление на дополнительное учебное время и допуск в лабораторию секретарша отклонила в довольно категоричной форме. Пришлось записаться на математические курсы.
По окончании одного из таких занятий Джейн на выходе из школы встретила Крысякиса. Он поджидал ее, прислонившись к двухметровому гранитному колесу – символическому напоминанию о тщете всего сущего, а также о послушании, прилежании и прочих ученических добродетелях, без соблюдения которых закрыта дорога к светлому будущему.
– Я слышал, нынче ты воруешь для Гвен?
– Да, а тебе какое дело? – Джейн стала осторожна с Крысякисом. Последнее время он начал вести себя странно, разнузданно и как-то по-дурацки агрессивно.
– Как – какое дело? Ты у нас теперь что – лесбиянка?
Тогда она его ударила. Прямо в грудь. Со всей силы.
– Ты, ублюдок! Злобный, похабный, отвратительный… Тварь!
– Задел за живое, а, Сорри? – рассмеялся Крысякис.
– Заткнись!
– Вы, это, если когда-нибудь надумаете включить в свой междусобойчик настоящего мужика…
Джейн, не разбирая дороги, кинулась прочь и с разбегу налетела на поднимавшегося по лестнице Питера.
– Ого, поосторожнее! – Он притормозил ее, обняв за плечи и отодвинув от себя на расстояние вытянутой руки. – Э, да ты расстроена. Что стряслось?
– Просто… – Она оглянулась назад. Крысякис, естественно, растворился. – Я просто… – Джейн взяла себя в руки. – Ты куда направляешься?
– В мастерскую. Время от времени я вожусь там с одним боевым конем. Лишние баллы зарабатываю.
На сегодня ее ждали несделанные домашние задания, куча неукраденных вещей и не менее тысячи разнообразных забот по хозяйству. А школа работала от собственной вентиляционной системы, не от центральной, и прилегающие строения вроде мастерской никогда как следует не проветривались. В это время суток там было как в духовке.
– Можно с тобой?
– Почему бы нет?
Они отправились в долгое странствие по пустым коридорам. Питер не любил говорить о Гвен, когда той не было рядом. Джейн его желание уважала, и поэтому их разговоры обычно сводились к машинам.
– Над кем сейчас работаешь?
– Рэгворт. Знаешь его?
Джейн покачала головой.
– А какой он?
– Шумный глуповатый сквернослов. – Питер пожал плечами. – Но славный малый.
Даже искушенному взгляду подменыша школьная мастерская представлялась довольно неплохо организованной. Общее количество оборудования вряд ли превосходило заводское, зато парк станков и инструментов поражал разнообразием. Электрорубанки, электролобзики и циркулярные пилы соседствовали с токарными и шлифовальными станками, паяльниками и штамповочными формами. Имелось даже отделение со сварочным оборудованием. Зона каждого из рабочих мест, пригнанных одно к другому со скрупулезностью лоскутного одеяла, обозначалась на тщательно выметенном бетонном полу полосами желтой масляной краски.