Люди долга и отваги. Книга первая

Улыбнулся с трудом:
— Вырос ты, сынок! Большой стал. И всхлипнул, замолчал. Спазмы перехватили дыхание.
А через несколько дней с жиденьким узелком за плечами Эргеш вновь покидал родной аул. После нескольких месяцев скитаний взял его в чабаны богатый узбек Уста Курвантай из села Аушка.
У костра сидит Эргеш. Песню старую киргизскую тянет. Поется в песне о доле чабанской горемычной, о золотом солнце да серебристой луне, что еще не успели уложить в свои необъятные каржумы богатеи. Вот и остается бедному человеку лишь с грустью глядеть на эти еще не отобранные у него сокровища…
Залаял верный пес Кучум. Кинулся в темноту.
— Назад, Кучум! — Уворачиваясь от острых зубов, отмахиваясь от пса камчой, шел к костру человек. Чужой, — издалека определил Эргеш. Непроизвольно посох к себе притянул.
— Не бойся, мальчик, — сильно коверкая киргизские слова, незнакомец приблизился к костру.
Русский? Пожалуй, нет, не тот акцент. Но явно из России: кожаная куртка, тяжелый маузер в деревянной кобуре гулко стучит по ноге. Улыбается мягко, добро. Но Эргеш держит ухо востро. В любой момент готов вскочить на коня и дать ходу. Много за последнее время в горах стало нехороших людей. Угоняют скот, грабят, убивают…
— Да не бойся ты меня. Знакомиться давай. Я — Планис.
…Планис. Ушами, глазами райуполномоченного ЧК стал в Аушке — одном из самых неспокойных мест Пахта-Абадского района киргизский мальчик Эргеш Алиев.
…Взлетает, свистит, режет воздух камча. Глубоко врезается в тело. Двое верховых волокут человека за руки. Третий — вверх-вниз свистит камчой. Отворачиваются люди, отводят в сторону глаза. Кричит, извивается от боли человек. Это — связной. В людный, базарный день убивают его басмачи. «От кого, к кому шел?» Человек стихает, обвисает в руках палачей. Но ни Планиса, ни Алиева не называет он перед смертью.
Страшно Эргешу. Три месяца нет связи с Планисом. А затем появляется в селе нищий. Он — оттуда, из ЧК, от Планиса.
Идет борьба. Мальчик включается в эту борьбу. Мальчик становится мужчиной.
Планис становится для Эргеша живой легендой. Он первый учитель, первый чекист и большевик в Киргизии.
В конце двадцатых годов Советская власть прочно утвердилась в Средней Азии. Зарождались первые колхозы. Как и повсюду по стране, это встретило ожесточенное сопротивление кулацко-байского элемента, мусульманского духовенства. Вновь полилась бедняцкая кровь. Запылали юрты. Табунами, отарами угоняли бандиты отнятый у дехкан скот.
В сентябре 1929 года в Ташкенте формируется эскадрон по борьбе с басмачеством. В него был зачислен и боец Красной Армии Эргеш Алиев. Отряд в сто человек был направлен на юг Киргизии. Здесь в Чаткальской, Ала-Букинской, Кызыл-Джарской и Наманганской долинах хозяйничали банды Стамбека, Мадымара, Насырхана Тора и другие.
Весь 1930 год прошел в боевых операциях по ликвидации этих банд. Боец Алиев вскоре стал командиром отделения. В его характеристике тех лет значится:
 
«В 1929 году Эргеш Алиев получил благодарность от командующего Средазво за храбрость и лихость по борьбе с басмачеством в Чаткале Кызыл-Джарского района. Во всех боевых операциях Алиев Эргеш — впереди, увлекая за собой бойцов. Он проявляет себя энергичным работником в деле руководства и воспитания красноармейцев своего отделения…»
 
В эти годы судьба вновь сталкивает Эргеша с Планисом.
— Храбрости и лихости, — смеется Планис, — мало для красного командира. Ты должен твердо уяснить, за что борешься, во имя чего взял в руки клинок и винтовку.
— Разве не знаю я? — горячился Эргеш. — Нищим всю жизнь жил отец, от голода умерли мать, братья, сестра. За хорошую жизнь для всех киргизов я борюсь и бороться буду до конца дней!
— Тогда, значит, мне уезжать можно, — хитро щурится Планис, — у себя в Прибалтике воевать? Ты ведь о латышах, эстонцах, литовцах не думаешь? А Иван Кананович пусть в Белоруссию свою отправляется? А Василий Девяткин в Питере спокойно живет? — Градом сыплет вопросы Планис. Все жестче прищур серых глаз, все крепче сжимаются в кулаки натруженные ладони. — Ленина надо читать, Эргеш, Ле-ни-на! Только тогда станешь ты настоящим коммунистом, только тогда сумеешь бойцов своих в правоте дела убедить. Кстати, когда думаешь заявление в партию подавать?
Разговор закончить в этот раз им не удалось…
— Тревога! По коням!
Сигналы горниста поднимают на ноги казарму. На ходу одеваются бойцы, бегут к оружию, к коням. Трех минут не проходит, как начинают строиться на плацу.
И вновь в поисках банд кружит отряд по горам, вступает в перестрелки с хорошо экипированным, хитрым, беспощадным врагом.
В 1930 году отрядом с помощью местного населения на территории только Базар-Курганского района было ликвидировано около десятка банд общей численностью более 250 человек. После их ликвидации отряд был распущен. Многие бойцы демобилизованы. Но вскоре им пришлось вновь седлать боевых коней. В муках, в боях, через кровь и смерть своих лучших сынов шла на юг Киргизии Советская власть.
…Банда Абду-Гани-ишана рассеялась по горам. Неделю гнал ее сводный отряд. Несколько ожесточенных боев превратили еще недавно наводившее ужас на всю округу соединение басмачей в разрозненные, убегающие, но огрызающиеся свинцом и смертью группки. Алиев с Планисом и тридцатью бойцами преследовали самого Абду-Гани. С ним, муллой-убийцей, бежали с десяток самых отчаянных головорезов, залитых кровью невинных жертв. Терять бывшему священнослужителю, проклятому во всех мечетях, и его приспешникам было уже нечего.
Сутки назад Алиев с отрядом сбился с их следа. Но бандиты не могли далеко уйти.
Казалось, что жизнь в нескольких мазанках, стоящих у бурной горной речки, замерла много лет назад. Ни дымка над очагом, ни конского ржания. Коновод Алиева Аким Петров змеей подполз к крайнему домику. Держа наготове наган, встал, потянулся к дверной щеколде и как подкошенный рухнул, сраженный внезапным выстрелом. И сразу треском пулемета, хриплыми воплями ярости взорвалась тишина. Бандиты поняли, что скрываться больше нечего.
Бойцы залегли. Открыли огонь по подслеповатым окошкам. Более трех часов то затихала, то вновь разгоралась перестрелка.
— Не стрелять, — внезапно вставая во весь рост, скомандовал Планис. Махнул раз-другой белой тряпицей.
— Абду-Гани, сдавайся, отсюда тебе уже не уйти. Пожалей своих людей, если себя не жалеешь…
Одинокий выстрел сухо щелкнул из мазанки. Медленно оседая, Планис нелепо взмахнул рукой, повернулся вполоборота, как показалось Эргешу, удивленно, с укоризной взглянул на него, упал. Секунду гнетущая тишина стояла над горами. А потом — без команды в едином порыве бойцы кинулись на штурм мазанок. С маузером в руке, рассыпая угрозы и ругань, размазывая по щекам невольные слезы, отбивал Алиев у бойцов насмерть перепуганных бандитов. Иначе всех порубили бы на месте. Отбивал, а лишь одна мысль билась — застрелить как бешеных собак. Не дать жить тем, кто отнял жизнь Планиса. Планиса, приехавшего из далекой Прибалтики воевать за светлое будущее киргизов. Планиса — сбитого с ног в самом расцвете, шагнувшего, но недошедшего, недосказавшего, быть может, самого важного, последнего слова, не выслушавшего самого главного, того, что давно уже зрело в душе Эргеша.
…Вернувшись на следующий день в казармы и едва сдав пленных, Алиев пошел к комиссару. Молча положил на стол заявление о приеме в партию. О чем говорить? Все уже знает комиссар. Понимает, кого потеряли все, а в первую очередь Эргеш.
Прощай, Планис, но знай, место твое в боевом строю, в рядах ВКП(б) занял новый боец.
Он редко надевает ордена. Лишь тогда, когда в парадной генеральской форме идет принимать новое пополнение курсантов. Тогда сияют на кителе орден Ленина, Красного Знамени, три Красной Звезды, два «Знак Почета», несколько медалей. Начальник штаба обкома комсомола по патриотическому воспитанию молодежи, председатель совета ветеранов МВД Ошской области, первый киргизский комиссар милиции 3 ранга, то есть генерал, он всегда начинает свой рассказ с воспоминаний о друзьях-чекистах. И вновь оживают отдавшие жизнь за день сегодняшний. Те, кто, идя с ним в одном строю, не дошел, сраженный врагом, пал в борьбе с басмачами или потом — под Москвой, Курском, Сталинградом, Берлином, или еще позже — при поимке особо опасного преступника: убийцы, насильника, грабителя…