За это можно все отдать
Часть 21 из 41 Информация о книге
«Все кончается на свете…»
Десанке Максимович
Все кончается на свете…Где-то мчится поезд твойи в окно влетает ветер,теплый ветерполевой.За окном – столбов мельканье,полустанки и мосты.Осыпаются в стаканеподмосковные цветы.Вероятно, дремлешь ты.Звезды тихие повисли,льется сумеречный дым,и уже другие дали,и уже другие люди,и уже другие мыслизавладели сном твоим.Пусть тебе спокойно спится!Так и надо.Так и надо.Но не стану я таиться —я ревную и грущу,я с тобою на границерасставаться не хочу,я твое родное сердцеот себя не отпущу.Я сказать могла бы много:что у нас одна дорога,что у нас одни мечты,что в одно с тобою верим,что одною меркой меримсчастье наше —я и ты…Но к словам предубежденьеу меня живет в крови.Даже в грустный час прощаньяя смогла сберечь молчанье,до последнего мгновеньяя не выдала любви.До чего же сердце нашес расстояньями в разладе.Счастье, полное печали,мне покоя не дает…За горами, за лесамиесть какой-то дом в Белграде —там сестра мояживет.Из Десанки Максимович
(с сербскохорватского)
С югославской поэтессой Десанкой Максимович.
Мы не виноваты
Южный ветер теплым своим крыломполя ласкал, пролетая,в этот лучший из дней, что с тобой вдвоем,с тобой вдвоем провела я.Мы хотели сперва побродить часок,но бродили целый день напролет,пока не погас закат…Это ветер тот,южный ветер тотво всем виноват.Каждая капля, как поцелуй,звучала, с ветки слетая.На плотине смеялась сотнями струйводопада волна крутая.И только однажды подумала я,что такая наша прогулка – грех,и любимого вспомнила взгляд.Это смех,вод весенних смехво всем виноват.Молчаливый подснежник в кустах притих,но все же, ища прилежно,для милой своей отыскал ты их —пять стебелечков нежных.И когда загрустили, прощаясь, мы,подарил ты мне собранный для меняранний букетик свой.Это прелесть дня,весеннего дня, —вот что всему виной.Песня о покинутом ребенке
Сына бросила на дороге.Иссохшую грудь напрасноручонки его искалии теребили властно.Этот ротик открытый,что от крика синеет,тонкие эти ножки,что ходить еще не умеют,и сердце, что уже любит,оставила я на дороге.Дождалась, пока опустеютскамьи все и дорожки,и на мерзлый дерн положилановорожденного сына.В драной моей жакетке,без пеленок и без одежки,он в сумрак холодный брошен,как в воду слепой кутенок.Добрая женщина! Перваяпроходящая мимо,возьми моего ребенка!Все улыбки его я дарю тебе,самые милые, первые годы сына.Я дарю тебе сладкиечасы у детской кроваткии первых шагов его ликованье…Для тебя своею рукоюя отламываю от сердцавсе надежды, все упованья.Добрая женщина! Слушай,возьми моего сына!Прижавшись к забору,как нищие жмутся робко,когда-нибудь издалека,на дитя свое взгляд я кину.Погляжу, как идет он из школы,как машет тебе рукою.Прижавшись к забору,как нищие жмутся робко,полными слез глазамибуду глядеть виновато,как твой мальчик шагает тропкой —единственное, что в жизнизвала я своим когда-то.Воспоминание о родине
Каждая пядь земли знакома мне в этом крае,запахи поля знакомы и запахи леса.Как там небо в течение дня изменяется, знаю,какие там беды и радости – мне известно.Знаю, откуда стаи тянутся к югу,когда куропатки в горах садятся на яйца,знаю заранее – в первую зимнюю вьюгу —на каком из холмов самый первый сугроб появится.Знаю, откуда туча с градом нагрянет,с какой стороны небо весной яснеет,и долго ли буковый листик, когда завянет,падая с ветки на землю, в воздухе реет.Знаю жизнь всех тропинок, камней, деревьев,знаю, когда серпы или косы точат,знаю, чем в доме, отстроенном только что, дверивасильком или вишней крестьянин украсить хочет.Знаю, что говорит он, когда за налогом приходитсборщик из города, штрафом ему угрожая,какие песни девчата, с поля идя, заводят,как старики горюют в годы неурожая.
