Свидание вслепую
— Ты злой!
— Нет. Я добрый. Просто болтаю гораздо больше, чем среднестатистический парень моего возраста. Потому вас, алчных девиц, ко мне и тянет. Как твоя помолвка?
— Не напоминай. В воскресенье еду знакомиться с родителями.
— Удачи!
— Спасибо. То есть… к черту. До понедельника.
4
Грехопадение Хелен Стоун случилось в субботу. Причиной его стала самая обычная плохая погода — проливной дождь и сильный ветер.
С утра, как это и принято в английской столице, все было прекрасно. Ровно настолько, чтобы Хелен, вдоволь насмотревшись в окно, решилась на отчаянный шаг: пойти прогуляться по Лондону. Разумеется, для выхода в свет нужно было и одеться соответственно, и потому с полчаса девушка потратила на выбор наряда. Остановилась на широкой крепдешиновой юбке с индийским орнаментом и тоненьком трикотажном пуловере — все в оливково-зеленоватых тонах. С обувью дело обстояло хуже — у Хелен имелись только практичные, но раздолбанные черные туфли на низком каблуке, уже упоминавшиеся босоножки на каблуке очень высоком, кроссовки и осенние мокасины. После недолгой борьбы здравого смысла и дамской натуры победили высокие каблуки. Хелен строго заявила сама себе, что нужно тренироваться, а если ноги устанут — всегда можно сесть в автобус.
Сказать честно, в автобус ей захотелось минут через десять после выхода из дома. Одно дело ходить на каблуках по ровному полу офиса, и совсем другое — по неровной мостовой. Однако в тот самый момент, когда Хелен уже готова была сдаться, она случайно поймала на себе восхищенный взгляд симпатичного молодого человека — и дамская натура вновь воспрянула духом.
Она добралась до Пикадилли и пошла медленно и очень осторожно, в основном поглядывая себе под ноги, а не по сторонам, так что, положа руку на сердце, стоит заметить, что и во время этой прогулки красот Лондона она особенно не разглядела. Однако солнышко продолжало светить, вокруг было полно таких же, как и она, праздношатающихся и довольно симпатичных людей, голуби бродили прямо под ногами — и Хелен поддалась очарованию дня.
Солнце скрылось за набежавшими облаками, но девушку это не слишком напутало, скорее, обрадовало: в последние полчаса ей уже надоело щурить глаза. Она дошла до площади — и вот тут на землю обрушился холодный душ мощностью в миллион киловатт.
Потоки холодной воды ничем не напоминали воспетые поэтами летние ливни. Это были очень мокрые и крайне холодные струи, бившие по голове, плечам, ногам, превращавшие вас в мокрую тряпку, а вовсе не в нимфу вод…
Потом подул пронзительный ветер, и тут Хелен Стоун бросила на себя всего лишь один взгляд в ближайшую витрину. Из груди девушки вырвался жалостный писк, которого, впрочем, все равно никто не расслышал: во-первых, все бежали в разных направлениях, стремясь укрыться от непогоды, во-вторых, дождь буквально гремел по мостовой.
Было отчего пищать. В витрине шикарного бутика отразилась скорченная фигурка абсолютно мокрого гадкого утенка с обвисшими прядками волос, в облепивших тело мокрых тряпочках и потому исключительно нелепо смотревшаяся на высоченных каблуках. Крепдешиновая юбка стала прозрачной, а проклятый пуловер превратился во вторую кожу. Хелен охнула и прикрыла руками грудь. В этот момент ее кто-то толкнул, она растерянно обернулась — неожиданный рывок с другой стороны лишил ее сумочки, а вместе с ней и всех денег, документов и ключей от дома.
Хелен поступила именно так, как поступает большинство людей, попавших в эту неприятную ситуацию: ахнула и заметалась, подворачивая ноги на скользкой мостовой. Беда была в том, что все легкомысленные туристы уже удрали под крыши кафе и ресторанов, в крайнем случае — магазинов, и теперь по площади и прилегавшим улицам текла размеренная река черных зонтов — картина, вполне типичная для Лондона. Разобрать, кто именно из обладателей зонтов был преступником, Хелен не могла, а позвать полисмена ей в голову не пришло. Кроме того, она страшно замерзла и плохо соображала. Прекрасно начавшийся день заканчивался полной катастрофой, и Хелен Стоун едва удерживалась от слез.
В подземку ее не пустили, автобус закрыл двери перед самым носом. Таксисты на робкую просьбу отвезти ее туда, где она возьмет деньги, а именно — в Норвич, снисходительно хмыкали и уезжали. Ливень сменился бодрым и бесконечным моросящим дождичком, ветер несколько утих, зато температура снизилась градусов на пять.
Хелен Стоун предстояло пройти на высоких каблуках практически через весь город.
Выбора у нее не оставалось, так что она стиснула зубы — чтобы не стучали, обняла себя за плечи — для тепла и чтобы встречные не глазели на ее грудь, бесстыдно вырисовавшуюся под мокрым пуловером, и отправилась в дальний путь.
К шести часам вечера Клайв Финли закончил субботние посиделки с домашними, распрощался с мамой и тетушкой, уселся в свою пижонскую двухместную «феррари» василькового цвета и довольно медленно поехал по улице, раздумывая, куда бы ему направиться теперь. На выбор имелись клуб, дискотека, вечеринка у одного из оксфордских друзей, а также театры и прочая культурная программа.
Честно говоря, с наибольшим удовольствием он махнул бы за город или на Темзу, но начавшийся три часа назад дождь спутал эти планы, и теперь Клайв прикидывал, с чего начаты
По случаю дождя и субботы все трассы, ведущие в центр, были забиты, и молодой человек поехал в объезд, через Норвич. Миновав свой собственный офис и подавив извращенное желание зайти и попугать вахтера, он вырулил на широкую улицу — и увидел картину, достойную кисти художника с ярко выраженными взглядами социалиста. Картина эта могла бы называться «Юность у обочины» или, скажем, «Загубленная красота».
По тротуару, еле переставляя босые и грязные ноги, брела девушка, с которой потоками струилась вода. Юбка девушки превратилась в бесформенную тряпку, свисавшую с бедер, — очень, кстати, симпатичных и стройных бедер. Такая же тряпка, только еще более обтягивающая, облепила изящную спину и точеные плечики. Волосы мокрой девушки, по всей видимости, были когда-то светлыми и вьющимися, потому что теперь представляли из себя прическу «очень мокрый мелкий бес». В одной руке девушка несла пару туфель на высоких каблуках, другую руку прижимала к горлу, пытаясь сохранить остатки тепла.
Клайв — в свитере, плотных брюках, сухих ботинках и вообще в теплой машине — почувствовал озноб при одной только мысли, КАК должна была замерзнуть эта ненормальная. Потом в облике мокрой девицы ему почудилось что-то смутно знакомое, и он осторожно тронул машину вперед. Поравнявшись со страдалицей, Клайв нажал на сигнал, и мокрая девица подпрыгнула от неожиданности, а затем обернулась. Теперь пришла очередь Клайва подпрыгивать. Потому что перед ним стояла мисс Хелен Стоун, его собственный бухгалтер, карьеристка из провинции. Клайв торопливо распахнул дверь и завопил:
— Немедленно — слышите?! — немедленно садитесь в машину!
— Добрый день… апчхи!.. мистер Финли.
— Какой, к черту, добрый! В машину!
— Я не думаю…
— Вы и не можете. У вас должны были отмерзнуть и отмокнуть все мозги. Садитесь же! Нет. Стойте. Где-то у меня был целлофан… вот, теперь можно. И скорее закрывайте за собой дверь.
— Мне, право, неловко…
— Слушайте, мисс Стоун, мне сейчас в голову пришли два вопроса сразу, оба к вам. Во-первых, где вы научились так изъясняться? Это же поэма! Вам бы в дипломатический корпус, но туда неохотно берут мокрых молодых девиц.
— Вы смеетесь надо мной, мистер Финли?
— Нет, что вы. Это говорит мое смущение. Знаете ли вы, что от смущения люди несут всякую чушь? Знайте об этом. Да, второй вопрос. Вы, собственно, откуда приехали-то? Из Австралии?
— Почему из Австралии?
— Потому что там, по моим предположениям, в это время года жарко и сухо. В вас сработала генетическая память, и вы поперлись… пардон, отправились на прогулку практически в неглиже.