Обещай вернуться (СИ)

Стайлс сидел на другом конце кровати и, нахмурившись, наблюдал, как его возлюбленный снимал протез. Теперь его взгляд медленно скользил по обрубку ноги, по покрасневшей конечности и оставшимся следам от ремней.
— Мне нужно сделать укол, — сказал ему Томлинсон, и Гарри кивнул, подав ему со стола шприц и ампулы. Он тут же отвернулся, не желая видеть такие ужасы, но повернулся обратно, когда услышал еще один облегченный вздох.
Луи теперь лежал на подушке, согнув в колене правую ногу, и смотрел на потолок, ожидая, когда лекарство подействует. Солдат сел рядом с ним, но сразу лег, когда Томлинсон обнял его за шею и притянул к себе. Его голова покоилась у него на груди, молодой человек слушал тихий и размеренный стук в груди врача и улыбнулся, когда тот рассмеялся.
— Теперь я не такой сильный и красивый в твоих глазах, как был раньше. Обещай не смотреть на меня с жалостью.
— Я никогда и не думал о таком, — честно признался Гарри, немного обидевшись от его слов.
— Это хорошо, — выдохнул Луи и запустил пальцы ему в волосы, перебирая короткие пряди. — Тогда это просто на будущее.
— Я так не думал, не думаю и никогда не буду думать, Луи, — серьезно сказал ему Гарри и поцеловал его в губы.
— Это хорошо, — еще раз повторил Томлинсон и ответил на поцелуй, всем телом прижимаясь к сильному и крепкому мужчине.
Это был уже не невинный и легкий поцелуй, как в первый раз. Еще не страстный, но уже не скромный, как тогда, когда они стояли рядом с мокрым постельным бельем. Он был требовательным, но нежным, словно это был их последний поцелуй в жизни и они хотели запомнить его надолго. Луи позволял себя целовать и целовал сам, наслаждаясь тем, как сильные руки блуждают по его телу. Он медленно потянулся назад, обхватив губами язык, и вдруг улыбнулся, как будто что-то вспомнил. Гарри нахмурился, вновь потянувшись за поцелуем, но только губами скользнул по скуле, когда юноша отвернулся.
— Знаешь, — начал врач и засмеялся, прикрывая улыбку ладонью. — Когда ты пришел к нам в первый раз, Мари кое-что у меня спросила.
— Правда? И что же?
— Так, ерунду какую-то. Но, знаешь, только сейчас я осознал, насколько она была права.
Гарри не на шутку заинтересовался, что даже сел и потянул Луи за собой, устроив его на своих коленях. Его руки мягко легли тому на талию.
— Она сказала, что, если вдруг я завтра умру, кого бы я хотел поцеловать сегодня. — Гарри удивленно поднял одну бровь и улыбнулся, прикоснувшись своими губами к его. — И, знаешь, если это действительно так и завтра наш последний день, то я бы хотел целовать тебя всю ночь, — улыбнулся он.
— Я тоже, — выдохнул Стайлс и повалил Луи на спину, прижимаясь губами к бешено бившей жилке на шее.
Маленькие руки больше не тряслись и ловко расстегнули медные пуговицы пыльной грубой куртки, отбросив ее в сторону. Он спустил вниз подтяжки и расстегнул ремень, вновь вернувшись к пуговицам, но уже на рубашке. Луи делал это наощупь, закрыв глаза от поцелуя и тут же открыв их, когда ладони скользнули по гладкой груди. Губы Гарри были красными, опухшими и влажными, он тяжело дышал через рот, но втянул воздух носом, когда Томлинсон мучительно медленно провел рукой по груди, пальцем очертив розовый шрам, к пупку и ниже, остановив руку, только обхватив через ткань брюк толстый твердый член. Стайлс хотел зарычать и вцепиться с юношу, как голодный зверь, но внимание и доверие Луи стоили ему больших усилий, и он не хотел все портить. Он вдохнул и выдохнул, снимая остатки одежды с врача и подминая его под себя. Он вновь поцеловал его и захныкал ему в губы, когда ловкие ручки забрались под штаны и нежно и любовно поглаживали голый член.
— Придется избавиться и от этого, — ухмыльнулся солдат и за считанные секунды встал перед юношей полностью обнаженным. Ему льстил довольный и восхищенный взгляд Луи, что скользил по его телу, а там действительно было на что посмотреть.
В первый день их знакомства Луи постыдился рассматривать Гарри, пока накладывал швы, но теперь он имел на это полное право. Его взгляд очерчивал крепкие и широкие плечи, сильные руки, твердый пресс. Ему хотелось запомнить это не только глазами, но и губами, и Томлинсон сел, целуя ключицы, руками чувствуя, как напрягался и расслаблялся каждый мускул на его спине. Поцелуи юноши спускались ниже, к жестким волосам внизу живота, к твердому члену. Губы только нежно коснулись головки, как Гарри мягко отстранился и уложил Луи на постель, подложив ему под поясницу подушку.
— Сегодня все только для тебя, — выдохнул он и поцеловал его в солнечное сплетение. Томлинсон тут же втянул живот, показались ребрышки, по которым Стайлс провел руками. — Посмотри на меня, — прошептал солдат и дождался, пока полуприкрытые голубые глаза наконец встретятся с его, и обхватил губами сначала головку, а потом скользнул вниз, втянув щеки.
Луи не ожидал от себя такой реакции, поэтому тут же зажал себе рот руками, продолжая неотрывно наблюдать за Гарри. Он бедрами обхватил его шею, и от каждого взгляда на обрубок ноги ему хотелось плакать, и только умелые ласки молодого человека и его нежные поглаживания заставляли его перестать грустить.
Солдат ловко работал ртом, и в голове врача вдруг вновь мелькнули слова Мари: «Уверена, такими губами он не только потрясающе целуется». О да, не только. Но девушке об этом знать не обязательно. Гарри взял особенно глубоко и застонал, втягивая щеки, и от вибрации в его горле Луи чуть не потерял сознание, но тут же вернулся на землю, когда с пошлым причмокиванием он выпустил член изо рта, испачкав себе щеку и нос стекавшей по нему слюной. Стайлс закрыл глаза и вновь обхватил губами покрасневшую плоть, лбом упершись юноше в живот, и это вышло так глубоко, что от неожиданности он сглотнул. И лучшей похвалой для него был протяжный стон, исходящий откуда-то из груди, больше похожий на плачь со всхлипами. Но Луи не спешил кончать, и Гарри это нравилось. Он просто отчаянно двигал бедрами, упираясь головкой в самое горло, не думая ни о чем. Его больше не волновали пролетавшие над ними немецкие самолеты, сотни раненых солдат, лужи крови и постоянный страх смерти. Ему хотелось жить здесь и сейчас.
— Давай, кончи для меня, милый, — промурлыкал Гарри, выпуская член изо рта и вновь его заглатывая, носом упираясь в плоский живот. Луи был стройным, не таким крупным, как он, скорее даже немного тощим, но все равно довольно сильным для своего телосложения. Ему нравилось обнимать и гладить это маленькое тело, нравилось, когда оно извивалось под ним, и ему хотелось почувствовать, как оно будет содрогаться от чувства непередаваемого наслаждения. Всего пару движений. Он плотнее сжал губы и втянул щеки, и ему не нужно было двигать головой, Луи сам подавался бедрами ему навстречу. Стайлс почувствовал, как задрожали вокруг его головы бедра, и Томлинсон, как бы ни пытался закрыть себе рот рукой, кончил с громким стоном, то зажмуривая глаза, то снова их открывая. Его правую ногу свело приятной судорогой, спокойствие и ленивое тепло распространилось от низа живота по всему его телу. Гарри выпустил влажный член изо рта, и сперма немного стекла ему на подбородок, но он тут же проглотил все и облизал губы, стерев с лица белые капли.
Грудь Луи тяжело поднималась и опускалась, но он тут же взбодрился, когда почувствовал на себе тяжесть горячего, влажного от пота, тела. Гарри даже пах теперь как-то по-особенному, и это нравилось юноше. Он обнял его и притянул к себе, целуя, чувствуя на своем языке вкус Гарри и свой.
Томлинсон хотел тоже прикоснуться к нему, доставить удовольствие, но все, что он мог, — это чувствовать, как мокрые поцелуи вновь спускались ниже, пока язык Стайлса не провел по сжатому колечку мышц.
Это были совершенно новые для врача эмоции и ощущения. Еще никто никогда не делал ему это, поэтому он мог только тихо постанывать, скорее даже хныкать в сгиб локтя и смотреть в темные зеленые глаза, пока язык Гарри делал грязные вещи. Один палец спокойно вошел в него и стал поглаживать стенки изнутри. Вскоре скользнул и второй, и пальцы медленно растянули дырочку, пока язык медленно ласкал снаружи, смачивая все слюной. Третий палец вошел только по вторую фалангу, и Гарри надеялся, что Луи не сильно больно, хотя то, как стонал и выгибался в пояснице юноша, говорило ему об обратном. Стайлс мягко вытащил пальцы, еще раз лизнув там, и встал на колени, пододвигаясь к красному лицу Томлинсона.