Элейн

- Что случилось? - ласково, но с обидой спросил Тедди, когда Элейн выдернула свою руку, словно ее ударило током. 
Она не ответила. Потом они шли по пляжу, и он что-то говорил ей, но она ничего не понимала. Только сердце у нее билось вовсю. Ей хотелось одного, чтобы пляж и океан стали улицами Бронкса с гудящими клаксонами, лязгающими троллейбусами и одетыми толкающимися людьми. Ничего не слыша, она ждала, что пляж вот-вот встрепенется, прыгнет на нее и проглотит. 
Песок под дощатым навесом оказался влажным и прохладным, и от него сильно пахло морем и гниющими отбросами прошлых пикников. Здесь было сумрачно, но, как ни странно, безопаснее, и чем дальше Элейн уходила с Тедди вглубь под навес, тем спокойнее билось у нее сердце и тем лучше она понимала, что он ей говорит. 
- Не холодно? - изменившимся голосом спросил Тедди. 
- Нет! - крикнула Элейн. 
Она чувствовала себя, как ребенок, который, укрывшись с головой одеялом, боится выглянуть из-под него, чтобы не увидеть пугающие тени, и больше всего на свете она хотела остаться под навесом, пока чудом не перенесется в свои родной мир. 
- Давай сядем, - очень вовремя предложил Тедди. 
Его заурядное сердчишко заколотилось во всю мочь, потому что вековечная интуиция распутника безошибочно подсказала ему: на сей раз никаких осложнений не будет.... не будет... 
В эту самую минуту на теннисном корте Монни Монахан подошла к сетке и попросила Фрэнка Витрелли: 
- Пойдем обратно. У меня ноги горят. 
- Еще один сет. 
- Мне не нравится, что этот парень с крошкой. [105] 
- Какой парень? - спросил Витрелли и оглядел соседние корты. 
- Да нет. Шмидт. 
- Тедди? Он хороший парень. Давай. Ты подаешь, - сказал Витрелли и отбежал от сетки. 
Монни подала, ненавидя Вигрелли, но не в силах забыть, что он зарабатывает шестьдесят пять долларов в неделю и потому может ей очень пригодиться в будущем. 
Когда после первого вечера, проведенного под навесом с Тедди Шмидтом, Элейн приехала домой, ее почти ни о чем не спросили. Миссис Куни мыла голову в ванной комнате, а миссис Гувер уже спала. 
- Элейн, это ты? 
- Да, мама. 
Элейн вошла в ванную и стала смотреть, как мать моет голову. 
- Хорошо провела время? 
- Да. 
- Купальник сел? - пожелала узнать ее мать. 
- Не знаю, - ответила Элейн. 
- Ты что-нибудь ела? 
- Бутерброды с горячими сосисками и с соусом. 
- Хорошо. 
Элейн не уходила. Она почти готова была признаться. 
- Никто там не мудрил с тобой? 
- Нет, - ответила Элейн. 
- Хорошо. Дай мне полотенце, моя куколка. 
Элейн подала ей полотенце. 
- Посмотри в газете, что идет в "Капитолии"? Может, завтра утром сходим? 
- Не могу, - сказала Элейн. - Тедди не работает по утрам. Он хочет научить меня играть в бридж. 
- А, это хорошо! Когда ты научишься, то сможешь играть со мной, с дядей Моргом и бабушкой. Тогда поймешь, что для меня бридж, куколка. 
Через месяц и за две недели до своего семнадцатого дня рождения Элейн вышла замуж за Тедди Шмидта. Праздничный обед был накрыт в доме Шмидтов, и на него пригласили всех многочисленных родственников Тедди и его друзей. Сторону невесты представляли миссис Куни, миссис Гувер и мистер Фридлендер. Стоял холодный дождливый октябрьский день, угрожавший перейти в еще более холодный и дождливый вечер, на Элейн был дешевенький "дорожный" костюм с поникшими гладиолусами на корсаже, которые выбрала [106] для нее сестра Тедди - Берта-Луиза, и, тем не менее, ни один второсортный голливудский фильм не принес Элейн столько счастья, сколько, судя по ее виду, церемониал ее собственной свадьбы. А если бы она могла увидеть со стороны, как сама тянется губами к тонкогубому женственному рту своего мужа, ни один финальный поцелуй никогда больше не взволновал бы ее сердце. 
Тедди нервничал весь день, и во время церемонии, и потом, когда его молодая жена за праздничным столом разрезала свадебный торт. Элейн была слишком счастлива, чтобы справиться с этой задачей, и он, раздраженный ее неловкостью, вырвал у нее из рук нож. 
Мать Тедди и миссис Куни поначалу вежливо спорили о некоем киногерое, в мужественности которого миссис Шмидт позволила себе усомниться, а так как миссис Шмидт и миссис Куни были одинаково уверены в своей правоте, то им потребовалось всего несколько минут, чтобы забыть о сдержанности и начать орать друг на дружку, а когда мистер Фридлендер послушался миссис Куни, потребовавшей, чтобы он "не вмешивался", она нанесла прицельный удар открытой ладонью прямо по лицу своей новой родственницы. Мать Тедди с криком бросилась на нее, но наткнулась на Фрэнка Витрелли. Фридлендер схватил миссис Куни. Испуганный молодожен стоял в стороне и не принимад участия в драке под тем предлогом, что не может оставить молодую жену. Элейн, как ребенок, захлебывалась слезами, забыв о каком бы то ни было счастье, словно в середине фильма порвалась пленка. Монни Монахан подошла к Тедди. 
- Уведи ее отсюда, - сказала она. 
Тедди нервно кивнул и огляделся, как будто ища верный путь к спасению. И остался стоять, не в силах двинуться с места от страха. 
- Уведи ее отсюда, дурак! - закричала на него Монни Монахан. 
Тедди грубо схватил жену за руку. 
- Идем, - сказал он. 
- Нет, - воспротивилась Элейн. - Мама! 
Она вырвалась и бросилась к матери, которую с трудом удерживали мистер Фридлендер и миссис Гувер. 
- Мама, - взмолилась Элейн. - Мы с Тедди уходим. 
- Я ее убью, - в ярости грозилась миссис Куни. 
- Мама. Мама. Мы с Тедди уходим, - не унималась Элейн. 
- Иди, крошка, - посоветовал ей мистер Фридлендер. - Твоя мама нездорова. Будь счастлива и не делай ничего такого, чего я бы не сделал. [107] 
-Мама. 
Миссис Куни неожиданно перевела взгляд на свою дочь. И случилось нечто совершенно необыкновенное. На ее лице появилось выражение величайшей нежности, она взяла в ладони прелестное лицо дочери и притянула его к своему лицу. 
- До свидания, куколка, - сказала она и несколько раз страстно поцеловала ее в губы. 
- До свидания, бабушка, - сказала Элейн миссис Гувер. 
Миссис Гувер заключила ее в объятия и заплакала над ней. Тедди ткнул ее в бок локтем, чтобы она положила конец прощанию.