Наездница

Теперь Памела ни капельки не сомневалась в своей догадке — хотя Дальтон поздравлял Кэнди от чистого сердца, но душа его скорбела о потере. Он, видимо, любил эту женщину. Это открытие заставило девушку слегка изменить свое мнение о Дальтоне. Она и не предполагала, что мужчина с такой внешностью может увлечься самой обычной женщиной. Чувствовалось, что он любил Кэнди… А может, даже был когда-то ее любовником.
Памела пожалела его, как могла пожалеть человека, наделенного всем необходимым для того, чтобы порхать по жизни, не ведая забот: яркой внешностью, обаянием и такой необыкновенной улыбкой.
— Не желаете ли присесть? — обратился к ней Дальтон и указал на стул перед огромным письменным столом из темного дерева.
Памела села. Сиденье оказалось мягким и удобным. В кармане ее жакета зашелестело письмо Рэнсома. Она прикидывала, не пора ли уже отдать его Дальтону или лучше повременить.
Когда Памела села, письменный стол показался еще внушительнее. Этот стол да еще массивное, под стать ему, обтянутое кожей кресло Дейка были единственными по-настоящему дорогими вещами в скромном кабинете.
Когда Дальтон тоже сел, девушка поняла, что размеры кресла и стола как раз подходили широкоплечему и длинноногому владельцу офиса, вывеска на двери которого скромно возвещала: «Расследования».
И все-таки казалось, что сам хозяин кабинета выглядел здесь совсем неуместно. Не верилось, чтобы такой мускулистый здоровяк, как Дейк, проводил целые дни в этом замечательном кабинете. Он скорее походил на ковбоя из родео. Собственно говоря, по словам Рэнсома, раньше Дальтон именно им и был. Причем ковбоем достаточно упорным (правда, дядюшка Рэнсом называл это упрямством, а не упорством).
— Чем могу служить, мисс Малкольм?
— У меня гибнут лошади, — торопливо выпалила Памела.
Дейк недоуменно захлопал глазами:
— Что-что?
— Я выращиваю лошадей, — сделав глубокий вздох, пояснила Памела. — Породистых лошадей. Вместе с дядей. Мы владеем небольшим ранчо у восточного подножия прибрежных холмов, в окрестностях Окснарда. Вы же понимаете, в нашем бизнесе хорошая репутация — это главное. А за последние два месяца мы потеряли трех отличных лошадей.
— Отчего они умерли?
Дейк подался вперед, подняв свои черные брови.
— Две лошади умерли от колик. — В Памеле вновь поднялась былая ярость. Фразы стали короткими, рублеными. — Они сказали, недоброкачественный корм. Но это невозможно.
— Кто «они»? Полицейские?
— Нет. — Девушка нахмурилась. — Мы не хотим впутывать полицию. Не хватало еще попасть на страницы бульварных газет. И так уже ходят всякие слухи. — Она скривила губы. — А кроме того, пока не имеется никаких улик, чтобы к ним обращаться.
— Дорогие лошади?
— Две, — мрачно отозвалась она. — Третья не такая дорогая, но тоже застрахованная.
На лице Дейка появилось задумчивое выражение.
— Значит, расследование проводила страховая фирма?
Памела кивнула.
— Да, проводили представители от каждой страховой компании. Они прочесали наше ранчо до последней соринки.
— Я так и думал. Вероятно, они получают долю от суммы, сэкономленной для компании. Все лошади принадлежали разным владельцам?
Памела снова кивнула.
— Они застрахованы в разных фирмах.
— Было ли сделано какое-нибудь официальное заключение о причинах смерти?
— Да. Для Фрэнка Фоллса и Ника Престона. — Тут девушке пришлось на секунду остановиться, чтобы успокоиться. — Им принадлежали те две лошади, которым поставили диагноз колики. Представители страховых компаний провели вскрытие. Они сказали, будто в желудке одной из лошадей был найден недоброкачественный корм. — Подбородок Памелы воинственно взлетел вверх. — Но если и так, — добавила она непреклонно, — то это не наш корм. У нас проверяется каждая унция сена и зерна. Регулярно, и лично мной или моим дядей.
— А как они объяснили смерть второй лошади?
— В желудке ничего необычного обнаружено не было, но в целом симптомы те же.
— А что с третьей?
Памела стиснула зубы, стараясь обуздать свой гнев. Руки непроизвольно сжались в кулаки, и девушка спрятала их в карманы жакета; письмо Рэнсома снова зашуршало. Памела подавила вздох. Надо сохранять спокойствие, надо убедить этого человека помочь им — ради Рэнсома.
— Третьего коня пришлось пристрелить. Как раз на прошлой неделе. — От попытки говорить ровно голос ее потерял всякое выражение. — Он сломал ногу. Это был мерин, поэтому владелец решил, что пытаться его спасти вообще не следует.
— А как это произошло?
— Они, то есть представители третьей страховой компании, сказали, что он упал в пруд, потому что, видите ли, была сломана ограда на главном пастбище.
— А какая ваша версия?
Памела замерла. Сузив глаза, она напряженно вглядывалась в лицо Дальтона.
— Вообще-то ограда была новехонькой. Ее установили лишь год назад. — Голос девушки звенел и срывался.
— Так что вы предполагаете? Кто-то сломал ему ногу, а потом сломал изгородь, чтобы прикрыть это?
— На коне не было ни единого пятнышка грязи, только на ногах. — Ей вовсе не хотелось оправдываться, но так уж получалось. В устах Дейка ее теория звучала до неприличия неправдоподобной, притянутой за уши.
— А как они это объясняют?
Увы, девушке никак не удавалось раскусить этого человека. Верит ли он ей или просто смеется над ней, скрывая смех под маской серьезности? Что выражает его холодный взгляд? Вздохнув, Памела продолжала:
— Говорят, что конь поскользнулся и расшибся о нижнюю рельсу ограды, но не упал.
— А вы в это не верите?
— Этот конь, — негромко проговорила она, — боялся воды. Отказывался переходить даже узенькую речушку, протекающую вдоль северной границы нашего ранчо. Только к поилке и подходил. Он ни за что не приблизился бы к тому пруду.
— А они этому не верят?
Девушка пожала плечами.
— Они же из страховой компании, а не лошадники.
— Ну да, этим все сказано.
В голосе Дейка не было и намека на смех, но Памела чувствовала, что вот-вот взорвется.
— Послушайте, я пришла к вам за помощью. Мне надо, чтобы кто-нибудь отправился на ранчо и разобрался, что же там происходит. Вы же этим занимаетесь, не так ли?
Дальтон откинулся на спинку кресла. Выражение его лица не изменилось, но Памеле показалось, будто глаза Дейка потемнели.
— Нет.
Она растерянно заморгала.
— То есть как?
— Я этим не занимаюсь.
Памела непроизвольно огляделась по сторонам. Недаром, видно, ей показалось, что этот человек тут не на месте.
— Да, мисс Малкольм. Я занимаюсь лишь расследованиями, о чем вы могли прочитать на вывеске на двери, но не оперативной работой. Ни о каких выездах не может быть и речи.
Его тон не оставлял места возражениям. Теперь помощи от него ждать не приходилось, подумала Памела.
— Я очень сожалею, — стоял на своем Дейк, — но Венди, должно быть, ошиблась. Ей не следовало направлять вас ко мне.
— Она и не… — Памела с трудом удержалась, чтобы не признаться, что сама попросила направить ее именно к нему. Она почему-то не доверяла этому чересчур смазливому мужчине, будь он хоть десять раз другом Рэнсома. А если они и впрямь друзья — тем более: кто знает, удастся ли ей отступить с достоинством, если она упомянет имя дяди?
— Что вы хотели сказать о Венди?
— Она не знала, что мне надо. — Это, по крайней мере, было правдой. Памела не объяснила секретарше, какое у нее было дело. Но Дальтон, словно почувствовав ее уклончивость, сузил глаза, и девушка торопливо затараторила: — Наверное, мне следует поговорить с кем-нибудь еще.
Дейк, казалось, собирался что-то сказать, но потом передумал и просто пожал плечами.
— Буду счастлив найти кого-нибудь, кто вам подходит, мисс Малкольм.
Оно и к лучшему, подумала девушка. Скорее всего Рэнсом ошибся, утверждая, будто Дальтон — один из лучших детективов во всем округе. Должно быть, дядя давно не общался со своим старым другом или тот не сообщил ему, что стал запасным жокеем. Памела гадала, отчего Дальтон так переменился.