Астийский Эдельвейс

— Но что же получается? — разочарованно протянул Максим. — В слоях более древних — алмазные геммы, детали из высококачественных сплавов, а тут — кусок металла!
— Да, работа, прямо скажем, не ювелирная, но… — Антон взял лупу и долго вглядывался в поверхность рубила. — Как ты думаешь, из чего сделан этот инструмент?
— Что тут думать, из железа, конечно. Взяли кусок метеорита и тяп-ляп!..
— Из железа? Ну, это покажет анализ. Я говорю о другом. Не кажется ли тебе странным, что на этом «куске метеорита», вот тут, видишь, остались следы нарезки и даже что-то похожее на клеймо? Взгляни…
Максим сквозь лупу придирчиво рассматривал то место, на какое показал Антон.
— Невероятно! Я же видел эти серповидные знаки…
— Где?
— Где? Не помню, Антон. Где-то видел. Может, позднее вспомню. Но ты-то что думаешь об этом?
— Думаю: это примитивное рубило выковано из более тонкого изделия, вроде тех, что находил ты. Кстати, дай-ка радиометр.
Максим включил прибор. Антон поднес к нему рубило.
— Видел?
— Да-а, радиоактивность очень большая! Но почему?
— Не знаю, брат, не знаю. И не хочу делать пока никаких выводов. Сегодня же отправим наш топор на анализ. А сами… Сами будем дробить эти конкреции и здесь и на Гремячем, пока не завалит их снегом.
— А как же Лысая грива?
— Грива от нас не уйдет. — Антон сгреб со стола подготовленные карты маршрутов и бросил в шкаф. — Там еще никто ничего не находил. А здесь… Подумать только, какую уймищу конкреций мы побросали в прошлом году в отвалы. Теперь не пропустим ни одной!
Однако следующие недели не дали им ничего нового. Все опробованные конкреции были так же пусты, как и включающие их астийские пески. Зато присланные из института данные анализов превзошли все ожидания. Химическая лаборатория сообщила, что рубило изготовлено из сложного сплава, состоящего из никеля, титана и ниобия с заметной примесью нептуния. А лаборатория абсолютного возраста дала умопомрачительный результат — два с половиной миллиона лет назад был изготовлен этот топор.
— Два с половиной миллиона! — Максим растерялся от неожиданности. — Ничего не понимаю. Ни одно исследование астийских пород не давало им больше двух миллионов лет. Даже на самых нижних горизонтах. А тут… Ошибка!
— Я предвидел возможность ошибки. И послал дублетные пробы в Москву и Ленинград. Вот результаты. — Антон вынул из стола еще два телеграфных бланка.
Максим пробежал их глазами:
— То же самое! Как объяснить это?
— Не знаю, но тем не менее это факт. К тому же я отправил на анализ и мергелевую корку конкреции. Вот, полюбуйся!
— Миллион шестьсот пятьдесят тысяч лет? Ну знаешь! Тут уж абсолютно одно с другим не вяжется. Выходит, топор был сделан чуть не за миллион лет до того, как попасть в эти пески. Так, что ли?
— Топор не мог быть таким древним, нет сомнения. А вот тот металл, из которого он сделан, возможно, был изготовлен за миллион лет до него.
— Кем?
— Почему кем? А не где?
— Что значит где? Какой состав металла?
— Никель, титан, ниобий, нептуний… а нептуний — это же трансуран! Девяносто третий элемент периодической системы, металл с атомным весом двести тридцать семь и естественной радиоактивностью с периодом полураспада около двух миллионов лет. На Земле до сих пор он встречается, если ты помнишь, только в урановой смоляной руде и монацитах, где образовывался в результате реакции с ядрами урана и давал концентрацию порядка одной-двух триллионных по отношению к концентрации урана.
— Но это значит…
— Это значит, что металл, из которого сделано рубило, не имеет никакого отношения к Земле. Недаром на нем следы нарезки, да еще надпись на непонятном языке. Может быть, это деталь космического корабля?
— Космического корабля?
— Да, Максим. Только так можно понять и удивительный состав рубила, и возраст металла, из которого оно сделано. Я уверен, такой возраст показала бы и твоя шестерня, и лопасть, и…
— Алмаз?
— Алмаз — не знаю. Алмаз мог быть и земным. Но то, что он также побывал в руках пришельцев, — несомненно. Помнишь, ты говорил: на одной из его граней…
— Были вырезаны человек и обезьяна!
— Обезьяна, да. А вот человек… Это был не человек, Максим. Это был один из обитателей корабля, позволь мне пофантазировать…
— Подожди, Антон, я вспомнил!
— Что вспомнил?
— Вспомнил, где видел знаки такие же, как на топоре. Это было там же, на гемме, как раз под рисунком.
— Серьезно? Это же здорово! Теперь все, кажется, становится на свое место. Как ты не догадался сам? Все здешние астийские находки, все до единой, связаны с одним — прилетом к нам гостей из космоса.
— И зубы, о которых писал Крайнов, тоже их?
— Пожалуй, их.
— Но как же идея астийского человека? Ты хочешь бросить ее?
— Бросить гипотезу о людях астийского времени?! После всего, что мы узнали? Как ты не поймешь? Теперь-то она и приобретает наконец реальное очертание. Я не хотел еще говорить всего, но теперь послушай… Кстати, тебе не приходилось читать Фрезера?
— Какого Фрезера?
— Англичанина Джеймса Фрезера, известного специалиста по истории религии, автора «Золотой ветви». В этой книге множество любопытных фактов. Анализируя их, можно сделать любопытнейшее заключение: в религиях почти всех народов боги всегда приходят с неба. Почему с неба? Почему не с гор, не из пещер, не из дальних заморских стран, а именно с неба?
Но это не все. Боги не только приходят с неба. Они и людей создали где-то там, на небе. И только позднее временно — заметь, временно! — поселили их на Землю, чтобы впоследствии забрать, если не всех, то, по крайней мере, наиболее достойных обратно к себе на небо.
А как оно рисуется, это небо, рай, обитель святых? Как что-то воздушное, неосязаемое? Ничуть не бывало! Это нечто вполне земное, с богатой растительностью, животным миром, прозрачными струями воды, музыкой. Вспомни все эти «райские кущи», «райских птичек», «райские яблоки».
А сами боги? Чаще всего это носители высшего разума, высших знаний, высшей справедливости и порядка. Они были на Земле и снова вернутся на Землю. И верующие люди их ждут. Ждут возвращения их на Землю, ждут суда их над преступниками, ждут награды от них за добрые дела. И опять-таки высшая награда мыслится как возврат туда, на небо, в тот прекрасный мир, где был создан человек, где осталась его родина — родина всех людей. Всего человечества! Мы говорим об истоках религий. О тех временах, когда еще складывались представления о богах. Откуда, кроме того, возникло наше стремление выйти в космос?
На мой взгляд, объяснение этому может быть одно. Представления эти отражают вполне реальные события, запечатлевшиеся в памяти человечества. Разумные существа, прибывшие к нам из космоса, в силу каких-то обстоятельств не смогли покинуть Землю. Они остались здесь. Но, лишившись корабля, а значит, всякой связи со своей Системой, лишившись источников энергии, синтезирующих устройств, механизмов, ЭВМ и прочего, словом, оставшись один на один с враждебными силами планеты, они должны были одичать. Не они, так их дети. Не дети, так внуки, правнуки. Это не значит, конечно, что они стали обезьянами. Нет! Их разум не угас. Но сузился до предела. Замкнулся в элементарных понятиях, необходимых для чисто биологического существования: выследить добычу, утолить голод, защититься от холода, побороть врага. А это повлекло за собой изменение и внешнего облика человека. Трансформировался его череп, кости лица. Иной стала осанка, увеличился волосяной покров…
— В общем, тот же питекантроп, только с другой родословной? — заметил Максим.
— Ну если и не питекантроп, то, во всяком случае, не современный человек. Кстати, Энгельс в «Диалектике природы» прямо пишет о дикарях, «у которых приходится предполагать возврат к более звероподобному состоянию с одновременным физическим вырождением».
— Энгельс, положим, только упоминает о дикарях, чтобы подчеркнуть, что даже они «стоят гораздо выше переходных существ», — возразил Максим.