Астийский Эдельвейс

— Петр Андреевич, алмаз!
Крайнов отодвинул бумаги, взялся за пачку с папиросами:
— В шлихе?
— Вот, смотрите! — Максимка разжал кулак.
— Это?! — Крайнов вскочил со стула, выронив нераскуренную папиросу, и бережно взял сверкающий кристалл. Казалось, он священнодействует — даже твердость камешка он проверял как-то по-особенному, чутко прислушиваясь к звуку, который издавал минерал.
— Ну что, алмаз? Алмаз, да? — нетерпеливо спрашивал Максимка, стараясь заглянуть через плечо геолога. Но тот долго ничего не отвечал. Наконец поднял голову:
— Где ты взял его?
— Там, на Студеной… Алмаз? Верно, Петр Андреевич?
— Алмаз-то алмаз, только… — Геолог снова склонился над камнем.
— Что только?
— Да огранка вот… Не бывает такой огранки у естественных алмазов.
— Но я же его только что отмыл. Прямо из обрыва.
— Прямо из обрыва, говоришь. На какой высоте от воды?
— Метров десять-двенадцать.
— Та-ак… Значит, опять в астийских слоях.
— Да, там же примерно, где я выкопал шестерню. Ну что шестерня! Правильно тогда смеялись надо мной. А тут алмаз!
— Алмаз! Не просто алмаз, а бриллиант — алмаз, обработанный рукой человека.
— Как человека? Ведь вы сами говорили, что в то время не только людей…
Крайнов как-то странно усмехнулся:
— Все говорят, что так, но… — Он достал лупу и снова склонился над камнем. Максимка следил за каждым его движением. Он услышал, как геолог пробормотал:
— Ничего не понимаю…
— А что? Что вы там видите, Петр Андреевич?
— Что-что! Или я брежу, или… Вот взгляни.
Максим взял лупу и направил ее на то место, куда указал Крайнов:
— Картинка какая-то…
— Картинка! Это гемма. Понимаешь, гемма! В астийских-то слоях! А главное, что здесь изображено!
Максимка снова взглянул через лупу:
— Похоже, цветок…
— Нет! Ниже, ниже. На большой грани.
— А здесь человек и вроде… обезьяна. Да, человек протягивает руку обезьяне. И внизу какие-то значки…
— Вот именно. Или буквы, или математические символы. Словом, то, что мог сделать лишь вполне цивилизованный человек.
— Значит, и эта вещь когда-то провалилась в трещину?
— Какой черт в трещину! Алмаз в сотню карат! Кто выпустит из рук такое сокровище? Тут что-то совсем другое. Камень надо сейчас же отправить специалистам. Нет, постой! — Геолог забарабанил пальцами по столу. — Отправил я однажды кое-что, до сих пор не могу простить себе… Что же нам с ним делать?.. Сначала, конечно, сфотографируем. Вот так. — Он поместил кристалл на черный лист бумаги и полез в шкаф за фотоаппаратом. Максим отошел в сторону.
Вдруг камень засветился. Все ярче, ярче… Максим дернул геолога за рукав.
— Петр Андреевич, он… Ой, Петр Андреич!!! — Больше Максим не успел ничего ни сказать, ни сделать. Кристалл вспыхнул ярким пламенем и… исчез.
Геолог бросился было к столу, но тут же без сил опустился на стул.
— Что с вами, Петр Андреич?
— Ничего со мной не случилось. Камень! Где камень?!
— Значит, это вовсе не алмаз?
— Алмаз! Алмаз чистейшей воды! Только алмаз и мог сгореть так вот, без остатка. Но почему? Почему? Восемьсот градусов надо, чтобы алмаз начал гореть. А тут…
— Петр Андреич, пойдемте завтра снова туда. Снег перестал. А там, наверное, этих камней…
— А, глупости! Такие находки не повторяются.
— Найдем, Петр Андреич, обязательно найдем. Если такой геолог, как вы…
Крайнов усмехнулся:
— Такой геолог… Пойми, дружок, это ювелирное изделие, а не геологический объект. И, стало быть, не геологи, а археологи должны теперь заняться Вормалеем. Описать этот случай и опубликовать? Нет, хватит с меня. Отписался! Да и какие у нас доказательства?
— Как какие? А алмаз?
— Алмаз! Где он, алмаз? Кто поверит, что мы видели его? Я сам себе не поверил бы, если б не это пятно. — Он указал на след, оставшийся на столе. — Бриллиантовая гемма из астийских слоев… Мистика! Наваждение! Бред сумасшедшего! Каждый здравомыслящий человек назовет нас просто шарлатанами. И правильно сделает.
Максим посмотрел прямо ему в глаза.
— Что же, значит, все так и бросить? Никому ничего не говорить?
Крайнов поднялся с места и долго ходил по комнате, покусывая тонкие губы. Наконец подошел к Максиму, бережно взял его за вихры.
— Нет, дружок, бросать нельзя. Ни в коем случае! Я думаю, что и этот алмаз, и та твоя первая находка могут стать прелюдией к очень большому открытию. Думаю, ты сможешь довести его до конца. Но для этого нужны знания. Много знаний. Кончай школу, Максим, и обязательно поступай в институт, изучай геологию, палеонтологию, основы антропогенеза. Тебе предстоит решить много загадок. У меня же нет ни времени, ни сил, чтобы их решать. Но кое-что я могу тебе подсказать. Несколько лет назад…
— Вы тоже нашли алмаз?
— Не торопись. Алмаз я не нашел, но мне встретились кое-какие окаменелости. Не совсем обычные окаменелости. Но ты не поймешь этого пока. — Геолог вдруг замолчал, словно спохватившись, что сказал что-то лишнее. А Максимка так и впился в него глазами.
— Окаменелости — значит кости? — осторожно спросил он Крайнова.
— Да, так мы называем кости вымерших животных.
— Так вы нашли… скелеты наших предков-обезьян? — выпалил Максимка.
— Экий ты прыткий! — улыбнулся Крайнов. — Такого никому и во сне не снилось. К тому же с этими окаменелостями вообще не все ясно.
— Не все ясно?
— Да. Только давай сразу условимся, мы будем говорить об останках не всех обезьян. Обезьян было много. Одни вымерли, не оставив после себя никаких новых видов. Другие стали пращурами современных горилл, шимпанзе, орангутангов. Мы будем говорить только о тех обезьянах, которые считаются прямыми предками человека. Их называют рамапитеками. Так вот, эти-то рамапитеки и ставят до сих пор в тупик антропологов. Дело в том, что останки их нигде не поднимаются выше астийских слоев. Кости же наиболее примитивных людей — питекантропов — встречаются лишь начиная с верхов свиты джетис — что-то около семисот тысяч лет назад. А от астия до питекантроповых слоев — ни одной косточки!
— За полтора миллиона лет?!
— Да, почти полуторамиллионный интервал лишен всяких ископаемых останков наших родичей*.
* По последним научным данным, возраст обезьяноподобных людей определяется другими цифрами — свыше 2,6 миллиона лет. Соответственно сдвигается и датировка возникновения их предшественников — около 10 миллионов лет назад (австралопитеки). — Примеч. ред.
— Куда же они девались?
— Вот это и составляет самую загадочную страницу нашей родословной. А правильнее сказать, ее просто нет, этой страницы. Будто кто нарочно выдрал из летописи планеты. И что было между рамапитеком и питекантропом — одному богу известно… Так что трудное, но стоящее это дело. Поэтому и советую тебе — займись им в будущем. И не где-нибудь, а здесь, в Вормалее. Именно здесь слои астия хранят какую-то тайну. Может быть, самую большую тайну, с какой сталкивался человек…
Долго не мог уснуть Максим в ту ночь. Разговор с Петром Андреевичем взбудоражил его. Он понимал, что геолог знает гораздо больше того, что открыл Максиму, и поэтому вся история с алмазом становилась особенно интригующей. Не давала она ему покоя и на следующий день. После занятий он не пошел домой, а направился к геологам, надеясь, что, может быть, удастся продолжить тот разговор.
На базе Крайнова не было. В конторе сидели два техника и молча курили. Максим поздоровался:
— А Петр Андреевич… Не знаете, где он?
— Улетел Петр Андреевич.
— Надолго?
— Может, и навсегда.
— Как навсегда? Что случилось?
Они ответили не сразу.
— Плохи дела у Петра Андреевича, — сказал наконец один из них. — Он уже сильно болел. А вчера вечером… В общем, увезли его в город, сделают, наверное, операцию. А при такой болезни операция, сам знаешь…
— Как же это, так сразу? — Максим присел на краешек стула, не зная, что еще сказать, не в силах уйти. Только сейчас он понял, как стал дорог ему этот человек.