Сказки Гореловской рощи (Повесть-сказка)

Сунул медведь Спиридон Лисенку лукошко с раками и пошел к речке: надо же чем-то позавтракать обобрал его Лисенок то».
Еж Иглыч поежился, по шуршал колючками, повернулся к медведю Спиридону:
   —  А теперь скажи, Спиридон, правду я говорю или нет? Так дело было или по-другому? Так, все так, — сказал медведь Спиридон. Остался я тогда без завтрака. Пришлось мне еще раз за раками в речку лезть, мерзнуть.
   —  Вот видите, я никогда не говорю неправду. А сейчас я расскажу вам еще об одном плуте.
И, глядя прямо перед собой, стал рассказывать:
«Немало на своем веку Горностай по земле ходил, в каких только краях не был. Пришел в Гореловскую рощу. Понравилась она ему, и решил он в ней навсегда поселиться. Быстро друзьями оброс. Что ни вечер, бегут они к нему со всей рощи по сумерничать, время скоротать. Соберет их Горностай вокруг себя и начинает рассказывать, где он был, что видел.
Слушают его друзья и головами качают: оказывается, каких только краев на земле нет. Походить бы, поглядеть. Да ведь это не то, что на речку сбегать, воды похлебать. Дорога дальняя, места чужие, и не увидишь, как с бедой встретишься.
А Горностай смеется:
   —  Беда, она тебя и дома найти может. Зато походишь, поглядишь. Вон я в Крыму был, знаете там горы какие? До неба!
И так каждый вечер: Горностай рассказывает, а друзья его слушают. А поблизости, на Маняшином кургане, Крыса жила. Завидно ей было, что Горностай и побыть везде успел и друзьями обзавестись в роще, а вот она, Крыса, и давно здесь живет, а дружить с ней никто не хочет.
И задумала Крыса выжить Горностая из рощи.
   —  Хоть и повидал он много, но ведь не по небу и он ступает, все по той же земле, и его запросто подкузьмить можно, если взяться за это с головой.
И взялась Крыса. Проведала, что в Осинниках на ночь Беда остановилась, прибежала к ней. Отыскала ее в малиннике. Дерг за рукав.
   — Спала Беда. Открыла глаза, спрашивает: Кому я здесь понадобилась? Что-то не разгляжу спросонья, да и месяц за тучу скрылся. Кто ты?
   —  Крыса я. Ты чего лежишь-то? Жируешь? Ты Беда. Ты не лежать — бедовать в наш край пришла, вот и бедуй. К Горностаю иди. Хвастался он, что почти всю землю обошел и никакой беды не боится.
   —  Где живет он? — вскинула Беда брови крутые. — Веди меня к нему.
   —  Возле Маняшина кургана живет он. Придешь в Гореловскую рощу, тебе каждый покажет. А вместе нам идти нельзя: поколотят меня потом, если я приведу тебя к нему.
Пришла Беда в Гореловскую рощу. Смотрит: Заяц по просеке скачет. Окликнула его.
   —  Эй, косой, где у вас тут курган Маняшин? Там, говорят, поблизости Горностай живет, повидать мне его надо.
Смекнул Заяц, что Беда перед ним, и думает: «Надо выручать друга». И направил Беду совсем в другую сторону — к Ванину колодцу, а сам прямиком к Горностаю.
   —  Перебирайся, брат, жить в другое место: Беда тебя разыскивает.
Собрал Горностай пожитки свои и перебрался в Косой овраг. Место здесь влажное, для травы ладное, почему не пожить в красоте такой?
Поплутала Беда по роще, выбралась наконец кМаняшину кургану, смотрит — нет Горностая. Нет так нет, не искать же его по всей роще. Да и спать хочется, в Осинниках-то недоспала. Легла под березу, свернулась калачиком, уснула, а Крыса вот она, теребит за рукав:
Ты чего тут завязла? К Горностаю шагай. Пока ты плутала по роще, он в Косой овраг жить перебрался. Туда иди, там он. Рассказала Крыса, как идти надо. Пошла Беда. Выбралась к оврагу, а он длинный и весь черемухой зарос. Где искать Горностая? Мимо Сова летела. Окликнула ее Беда.
   —  Эй, Сова, большая голова, где у вас тут Горностай живет? Повидать мне его надо.
Смекнула Сова, что Беда перед ней, думает: «Надо выручать приятеля». И направила Беду совсем в иную сторону — к кусту ракитовому, а сама к Горностаю поскорее полетела:
   —  Перебирайся, брат, жить в другое место. Беда по оврагу ходит, тебя разыскивает.
Собрался Горностай поскорее и побежал к сосне с кривым сучком, возле нее решил поселиться. А Беда поискала его, поискала в Косом овраге, не нашла. Легла под куст шиповника, уснула. А Крыса, вот она уже, теребит за рукав:
   —  Ты чего вытянулась? Никакого в тебе радения нет. Не зря говорят, что трутню и в будни праздник. К Горностаю иди. Пока ты плутала по оврагу, он к сосне с кривым сучком перебрался. Там и найдешь его.
   —  Нет, — вскинула Беда брови крутые, — хоть и ладно ты баюкаешь, да сон не берет. Никуда я не пойду.. И велик у меня кулак, да плечо узко — не размахнуться. Не найти мне Горностая: приятелей у него много, не ту дорогу указывают. Хватит, досыта набродилась. Время теряю, а дела нет. Я лучше у тебя поселюсь, в твоей норе бедовать буду. Мне ведь все равно, где бедовать.
С той поры и живет у Крысы в норе. У нее бедует.
Досказал Еж Иглыч свою сказку и пошел с кургана, да медведь Спиридон окликнул его:
Погоди. Пока Дятел, Голубь и Дубонос не оценят твои сказки, ты не должен уходить. Возвращайся на место.
— Зачем? Я ведь не медведь Михайло. Я не ради пирога с тыквой сказки рассказывать выходил. Я что хотел сказать? Что есть среди нас плуты, а быть их не должно. Я только это и хотел сказать, а пирог зачем мне? Отдайте его кому-нибудь другому. И поскрипывая колючками, скатился с кургана. Злым взглядом провожала его не только Лиса, но и медведь Михайло. Ерзал он по бревну и думал: «Попал я в историю. Как он обо мне ввернул ловко! Глаза поднять стыдно».
И вздохнул. И на его вздох эхом отозвалась на горькой осине Сорока.
Крыса проводила Ежа горящим ненавидящим взглядом и негодуя скрипнула зубами: «Ну, погоди, колючка, я у тебя в долгу не останусь...»
  
 КОЗЕЛ ЯШКА И ДРУГИЕ 
 
 
 
Дятел, Голубь и Дубонос сдвинули головы, посовещались и решили: сказки Ежа Иглыча одобрить, допустить его к участию во втором туре конкурса, а уж там дело его — будет он участвовать или нет.
— Ну, — сказал медведь Спиридон, — кто еще хочет испытать счастье?
Очень бы хотелось испытать его медвежонку Ивашке, но он пока был не готов. Про Дубоноса он придумал сказку, теперь придумывал про Дятла. Понравится он им двоим, и пирог будет его. Сидел Ивашка под березой и нашептывал самому себе свою сказку:
«Вернулся ив жарких стран весной Дятел в родную рощу и тут же принялся гнездо строить. Выбрал осину понадежнее. Выдолбил дупло в ней, глубокое, теплое. Зовет жену:
   —  Иди, принимай.
Залезла жена в дупло. Посидела в нем немного, вылезла.
   —  Не пойдет, — говорит.
И объяснила почему:
   —  Глубокое больно. Свету мало будет. Ослепнешь, пока птенцов выведешь. Да и они без света близорукими вырастут. Долби другое.
   —  Другое так другое, — сказал Дятел и на сосну перелетел. Сосну долбить начал, а дупло, что он на осине оставил, Малиновка заняла. Осмотрела его, сказала:
   —  В самый раз. Спасибо Дятлу.
И села яички нести. Малиновка яички несет, Дятел новое дупло себе на сосне долбит. Долбил, долбил — выдолбил. Просторное, светлое. Зовет жену:
   —  Иди, принимай.
Залезла жена в дупло. Посидела в нем немного, вылезла.
   —  Не пойдет, — говорит.
И объяснила почему:
   —  Больно ты сосну смолистую выбрал. Чувствуешь, как скипидаром пахнет? И сами будем угорать, и у детей головы будут чумные. Долби еще.
   —  Еще так еще, — сказал Дятел и перелетел на березу. В березе стал себе домик выдалбливать, а дупло, что он на сосне оставил, Вертишейка заняла. Опробовала, как сидится в нем, сказала:
Отличный домик. Спасибо Дятлу. И села первое яичко нести. Вертишейка сидит, яичко несет, а Дятел на березе дупло себе новое долбит. Долбил, долбил — выдолбил. Зовет жену:
   —  Иди, принимай.