Демиург

Фабио подошел к стенду с инструментами и воровато потянул штангенциркуль, плашку и несколько метчиков для нарезания резьбы. Не то, что ему все это было нужно, но уходить из этого никому уже не нужного дома пустым тоже было обидно. Не найдя больше на стенде ничего интересного, малыш еще раз внимательно осмотрел помещение. Его острый взгляд зацепил обгоревший провод, тянущийся от розетки над слесарным столом в металлическую тумбочку. Фабио хмыкнул с интересом и последовал за проводом в металлический ящик. Тяжелый визг металла неприятно резанул по нервам, заставив малыша замереть на несколько секунд. Но тишина оставалась в пределах допустимого: где-то по-прежнему шумел водопад, но ничего необычного не было слышно. И тогда Фабио опустил глаза. 
Сердце его екнуло и замерло от восхищения: в ящике лежала пирамидка из блестящего с матовым отливом металла. 
"Вот это - да! Высший класс! - мысленно воскликнул искатель, что же это за штуковина?" - восторг переполнял малыша. Он приподнял пирамидку, оказавшуюся легче, чем он предполагал и стал разглядывать ее со всех сторон. В результате этого осмотра провод развалился в нескольких местах, но это не смутило Фабио. Отец, пока был жив, многому научил сына, и уж подсоединить новый провод не составляло для него особых проблем, тем более, что в мастерской отца было полно всякой всячины для домашних неисправностей. 
Не найдя в пирамиде ответов на свои вопросы, Фабио вытащил из карманов то, что утянул до сих пор, и, бросив все это на стол, направился вместе с пирамидой к пролому в стене. 
Дойдя до угла, ему пришлось замереть на месте, а потом быстро прыгнуть обратно, прежде чем нос автомобиля, мотор которого урчал за воротами, показался в проеме распахнутых ворот. Пригнувшись к земле, малыш выглянул наружу. Это были полицейские. Лейтенант Ронни Логарт отдавал распоряжения двум сержантам, и до Фабио долетели лишь обрывки фраз: 
- ... чего-то недостает.., кажется .., неизвестно что. 
Еще раз обыщите весь дом... обстоятельства дела ... странно. 
Обо всем необычном докладывайте немедленно. 
Покраснев до кончиков ушей, Фабио думал о том, что не закрыл ящик в гараже, и, если здесь те же полицейские, что обыскивали дом в первый раз, то они могут заметить эту деталь. 
"А! Все равно не узнают, кто здесь был и что взял! - очень хладнокровно для своих лет подумал воришка, - надо уносить ноги." 
Полицейские тем временем вошли в дом, позволив Фабио совершить спринтерский рывок через двор и ворота, оставшись незамеченным. Через квартал, свернув на перпендикулярную улицу поселка, малыш пошел спокойней. По этой улице он вышел к лугам и по задворкам садов добрался до своего дома, который ютился на окраине, почти скрывшись в тени утеса, по которому где-то там, наверху петляла серпантином дорога, связывающая долину с внешним миром. 
Он решил ничего не говорить матери, пока не присоединит провод и не проверит действие прибора, тем более, что перед ним встала действительно серьезная проблема: что сказать матери, когда она узнает о приборе. Ведь он его украл, а у них в семье такие проступки наказывались строго. 
Малыш знал, что мать сейчас убирает в доме Хенинксов, и потому спокойно прошел в мастерскую отца. Здесь, отыскав кусок провода с уже прикрученным штепселем и зачистив не обгоревшие концы шнура, выступавшего из пирамиды, он быстро скрутил их и заизолировал специальной лентой. 
"Ну, с Богом! - произнес он шепотом и вставил штепсель в розетку. Поверхность пирамиды покрылась рябью и тотчас над ней появилась полупризрачная сфера, буквально на глазах превратившаяся в подобие солнечного шара, а рядом с ней возникла противная серая клякса, и оба эти предмета двинулись к малышу. 
Тот замер, как будто увидел змею, надеясь, что его не тронут, и действительно - объекты замерли на месте. Обрадованный, но все еще осторожный Фабио, от всей души пожелал, чтобы они совсем исчезли: "Чур меня, чур!" - и шар с кляксой послушно начали блекнуть, пока не растворились без следа. 
Рука Фабио. до сих пор лежащая на штепселе, резко выдернула его из розетки. 
"Фу! Ну и дрянь! - ругнулся он мысленно, - чертовщина какая-то! У "шизика" шизовые приборы," - малыш с облегчением рассмеялся над своим каламбуром, однако понять, с чем же он столкнулся, его мозг был не в состоянии. 
Он не мог квалифицировать появление странных предметов, но то, что они подчинились его желанию и исчезли наводило на некоторые пока еще не оформленные мысли. Он ломал себе голову с полчаса, но к исходу своих размышлений ему показалось, что все им увиденное бред и разыгравшееся воображение. 
"Привидится же такое, - отбросив от себя сомнения, подумал он, и, как ни в чем не бывало, снова включил прибор. Сейчас малыш был совершенно спокоен, и, как бы подтверждая его выводы, ничего особенного не произошло. 
"Ну! Что я говорил?!" - воскликнула одна часть мозга Фабио, но другая, ищущая приключений и проигравшая, испытала досаду. Столкновение этих чувств снова породило две несуразности, и малыш вновь замер всеми мыслями и чувствами, и опять взмолился об избавлении от незваных гостей, и поскольку он был совершенно искренен в своем желании, а его мозг не был еще обременен сомнениями и невериями, ему это опять удалось. Только прибор он на этот раз не стал выключать, и когда объекты исчезли, он гневно выплеснул в нее: 
- Да, кто же ты такая, черт возьми?! 
Ответ был слишком неожиданным для малыша. В течение двух часов в него летели кляксы, ножи, шары, ленты, его подрастающий организм поначалу справлялся со всем эти потоком эмоций желаний и страстей, но в конце концов он потерял сознание, мягко повалившись на пол мастерской. 
Когда он очнулся, начинало смеркаться. Не соображая, что произошло, малыш встал и увидел пирамиду, но прежде, чем у него появились хоть какие-то эмоции, он выдернул шнур из розетки. 
Зная, что вот-вот придет мать, он кинулся к бочке во дворе смыть с себя сажу, в которой он измазался в доме Охо, предварительно упрятав пирамиду в кучу хлама, валявшегося в углу мастерской. Умывшись, он уселся на ступеньку крыльца и тупо смотрел на заходящее солнце, отбрасывающее свои лучи на громоздящиеся невдалеке снежные вершины. 
Вид величественной картины внес успокоение в его повзрослевшую в течение полутора часов душу. Повзрослевшую? Насколько? На века? 
Груз познанного ошеломил малыша. Он был до смерти напуган тем, о чем поведала своеобразным языком пирамида. "Демиург один", так кажется,"- подумал он. 
Теперь малыш знал то, о чем никто из его знакомых не мог даже помыслить. От первых мыслей "шизика" Охо, пройдя вместе с ним весь исследовательский, многолетний путь к оформлению научных и паранормальных идей, поучаствовав вместе с ним в реализации большинства его желаний, столкнувшись с мало постижимой волей и принципами некоего Джонатана Пирса, Фабио знал теперь и о том, от чего сгорел дом ученого. 
Во всем этом шквале информации, никак не желавшей укладываться в маленькую голову Фабио, было еще что-то, что не давало ему покоя, что-то главное. И уже вместе со стуком каблучков матери, направлявшейся к калитке дома по освещенной фонарями улице, заставив свой мозг работать активней в эти считанные секунды, малыш понял, что в его руках оказалась волшебная палочка, о которой мама ему читала столько сказок. 
Осознав эту ликующую мысль, он радостно кинулся навстречу матери. 
- Что это с тобой, Фа? - ласково обняла сына женщина, прижимая его к себе. 
- Я тебя люблю, ма, - с любовью глядя в ее глаза, ответил малыш, - и мне так хочется, чтобы у нас с тобой все было хорошо. 
Мягко потрепав его по щеке, Лючия - так ее звали - улыбнулась немного устало и сказала: 
- Обязательно будет, сынок, обязательно. Идем, я тебя покормлю. 
Пока мать гремела посудой, Фабио размышлял над своей тайной. Он скорее чувствовал, чем понимал, что "Демиург" небезопасен. Образ сумасшедшего Охо стоял перед его глазами как оживший комикс. А вдруг и с мамой случится тоже самое, если она узнает о приборе.