Приснись мне, убийца

Дома Козлов швырнул свою сумку в угол и, как был одетый, упал на диван. Он был в отчаянии. Все повторялось с ним, и вчерашнее облегчение, когда он думал, что все уже позади, теперь казалось ему сном. То был хороший сон, но, как и всякий сон, он прошел. Козлов открыл глаза и с ужасом обнаружил, что для него лично ничего не изменилось.
Зазвонил телефон. Козлов вздрогнул от неожиданности и снял трубку. Это была Вика.
– Куда ты пропал? – спросила она. – Я тебе звонила.
– Приезжай ко мне! – сказал торопливо Козлов, словно боялся, что она его не дослушает. – Мне очень нужно, чтобы ты приехала!
– А что случилось? – озаботилась Вика.
– Ничего! Приезжай!
– Мне на работу через час.
– Приезжай! – взмолился Козлов.
– Хорошо.
Как ему показалось, она ехала целую вечность, он уже и надежду потерял, и вдруг – звонок в дверь.
– Ты еще дольше не могла ехать? – сказал Козлов зло, увидев Вику на пороге.
Он и сам поразился вспыхнувшему в нем неожиданно озлоблению. Вика бросила на него быстрый взгляд и промолчала.
– Извини, – пробормотал Козлов.
Он собирался просить у нее прощения за прежние вспышки своего гнева, а вместо этого повторял ошибки.
– Тебя не было, – сказала Вика.
– Я уезжал.
– Куда?
Козлов хотел сказать, что в Челябинск, но вовремя остановился. Он не знал, как объяснить Вике, для чего ему был нужен Челябинск. Она вряд ли поняла бы его.
– Так, в одно место ездил, – сказал Козлов, – на один день.
– А я уже думала – не случилось ли чего.
Она, конечно же, имела право так думать. Он вел себя очень странно в последнее время.
– Нет, все нормально, – сказал Козлов. – Ты позавтракаешь со мной?
– Я завтракала.
– Хотя бы кофе давай попьем.
– Хорошо. Тебе кофе не помешает, я думаю.
– Почему? – смутился Козлов.
– Ночь у тебя, кажется, была беспокойная. И спиртным от тебя попахивает.
– Попутчики такие попались, – еще больше смутился Козлов, ощущая себя нашкодившим мальчишкой.
Кофе ему действительно помог. Одним своим запахом придавал сил.
– Такая жуткая история, – сказала Вика, задумчиво глядя на поднимающийся из чашки дымок.
– Ты о чем?
– У нас в соседнем доме человека убили. Даже двоих. Я сейчас, когда к тебе шла, видела, как выносили из подъезда.
– Ночью убили?
– Говорят, что да. И совсем молодые оба. Мужчине лет сорок или сорок пять, и еще девушка была, говорят, но ее еще раньше увезли. У мужчины лицо кровью залито. – Вику даже передернуло от этих воспоминаний. – Его накрыли простыней, а ветерок подул и приоткрыл лицо. Оно совершенно белое, с синевой даже.
– И черные, смоляные усы.
– Да, черные усы…
Вика вдруг вскинула голову и посмотрела на Козлова остановившимся взглядом. Козлов, вмиг побелевший, сидел перед ней, и у него подрагивала нижняя губа.
– Откуда ты знаешь об этом? – спросила Вика.
Козлов замотал головой и закрыл лицо руками.
– Это сегодняшней ночью произошло? – спросил он.
– Да.
– Я все это видел, – сказал Козлов. – Я все это видел! Видел!
Последние слова он уже прокричал. Это было похоже на истерику.
– Сегодня ночью! В поезде! Во сне! Это все я сделал!
– Что ты сделал? – переспросила Вика.
Она выглядела испуганной.
– Я их убил! Топором! Он еще так страшно закричал!
– Кто? – быстро спросила Вика.
– Этот усатый! А я раскроил ему череп!
Козлов затрясся и уронил голову на стол. Чашка с остатками кофе опрокинулась.
– И девушка была, все верно. Я не ожидал почему-то ее там встретить, не должно было ее быть, и я ударил ее ножом!
– Но это же чушь!
– Это правда! Правда! – закричал Козлов и вскинул голову.
Его лицо было искажено.
– Вот сюда я его ударил топором, в левый висок! – выкрикнул он и показал рукой, куда именно бил. – Ведь там у него кровь? А? Скажи!
– Да! – пробормотала потрясенно Вика.
– Как ужасно! – лихорадочно зашептал Козлов и закрыл лицо руками, как будто под маску его спрятал. – Я видел все это! Представляешь? Ночью, во сне! Это со мной все происходило! И все оказалось правдой!
Это было слишком невероятно.
– Совпадение, – неуверенно предположила Вика. – Так бывает.
– Нет, ты еще не все знаешь! – все так же лихорадочно шептал Козлов. – Это не в первый раз! Это уже было!
И он, корчась от все больше охватывающего его ужаса, рассказал о том, как убивал во сне старуху и как потом, проезжая в автобусе, случайно узнал дом, виденный им во сне, и как все совпало: и дворик, и детская площадка, и лестница, и та самая дверь.
– А старушка? – спросила Вика, глядя на Козлова остановившимися глазами.
– Ее действительно убили!
Козлов вскинул голову и закричал, брызгая слюной:
– Убили! Это все было в действительности! И это сделал я!
Вика вскочила, опрокинув при этом стул, но не убежала, лишь отступила на шаг и рассматривала беснующегося Козлова с нескрываемым ужасом.
– Я едва с ума не сошел, когда про старуху узнал! Я не могу так больше! Не могу! Не могу! Я и уехал, потому что испугался, и мне это даже помогло поначалу, а сегодня ночью все началось заново!
Он обессилел от собственного крика и замолчал, только тяжело, с хрипом дышал.
– Я не знаю, что это, – сказал наконец. Но теперь его голос был тих и бесцветен. – Ну не лунатик же я, в конце концов, который бродит ночами по улицам, не отдавая себе отчета в происходящем. Ведь в ту ночь, когда погибла старуха, я дома был! И ты со мной была! Это та самая ночь! Первая наша с тобой ночь! Ну скажи, ведь я не уходил никуда?
Козлов смотрел на Вику с надеждой, смешанной с безумием.
– Ты видела, что я с тобой?
Вика молча и торопливо кивнула.
– Но почему же тогда я все знаю? В подробностях, будто это происходило со мной!
Козлов стал совсем бледный. Как хорошо отбеленная вата.
– Скажи мне! – закричал он. – Скажи! Иначе я сойду с ума!
 
Глава 12
 
Большаков пришел к доктору Хургину один. Сел на предложенный стул, обвел усталым взглядом яркие картинки за спиной врача. У него были темные круги под глазами, и Хургин это сразу про себя отметил.
– Не всегда получается с сыном к вам приходить, – сказал Большаков, будто извинялся. – Все больше жена его сопровождает. А сегодня вот вырвался.
– Вы один?
– Да. Хотел поговорить с вами.
– О сыне?
– Да. Я все время в напряжении. Будто жду.
– Чего?
– Не знаю. Каких-то неприятностей с Виталиком. Припадка, например.
– Его может и не быть.
– Совсем?
– Совсем. – Хургин говорил мягко, и в его голосе Большакову опять слышалась лживость. – А вы, кстати, таблетки принимаете?
– Какие?
– Которые я вам прописал.
– А, эти, – вспомнил Большаков. – Да, принимаю.
– Помогает?
– Да, – ответил неуверенно Большаков. – Мне от них легче.
Хургин вздохнул.
– Так не пойдет, – сказал он.
– Что именно?
– Предписания врача надо выполнять.
– Вы о чем?
– О таблетках. Ведь не принимаете вы их.
Большаков задумался.
– Да, – кивнул он после паузы. – Не принимаю.
Он при этом посмотрел довольно дерзко, будто хотел сказать: ну и что мне за это будет?
– А почему?
– Пустое дело, как мне кажется, – продолжал дерзить Большаков. – Желудок лечить или сердце, к примеру, – это я понимаю. А эти ваши таблетки от чего?
– От настроения вашего жуткого, – сказал Хургин. – Я по-простому объясняю, чтобы вам понятно было. Вы находитесь в состоянии перманентного стресса.
– Еще бы, – огрызнулся Большаков. – При моей-то работе…
– Тяжелая работа?
– Очень.
– И ночами приходится работать?
– Да.
– Вот мои таблетки вам и пригодились бы.
– Вы так думаете? – спросил без особого энтузиазма Большаков.
– Я в этом просто уверен.
– Хорошо, я буду их принимать, – сказал Большаков, чтобы быстрее покончить с этим, и провел ладонью по лицу.