Гладиатор забытых созвездий
– Пойми, как это серьезно, – сказал Андрей. – Возможно, Крокс ничего не знает о «Скелетоне», и тот застигнет его врасплох. Нужно предупредить капитана.
– Что ты предлагаешь? Как мы его предупредим? – озабоченно спросила Лависса.
Ее приятель обвел взглядом стены комнаты, проверяя, нет ли подслушивающих устройств.
– Не бойся, микрофонов уже нет, – догадалась девочка. – Я проверяла это специальным импульсным искателем, нашла целых три штуки и избавилась от них. Говори, чего ты там надумал?
Но Андрей решил не рисковать: возможно, хоть один микрофон, да остался. Он наклонился к самому уху Лависсы и прошептал:
– У меня сохранились координаты планеты копачей. Мы должны пробраться на один из транспортных звездолетов, перепрограммировать его и проложить курс на планету копачей. Там мы предупредим капитана Крокса и вернемся.
Понимая, что Андрей предлагает совершить новое космическое путешествие, светловолосая девочка поежилась.
– А если просто послать лазерограмму? – спросила она.
– Перехватят, – убежденно сказал Андрей. – На Деметре везде установлены пеленгаторы. К тому же придется посылать лазерограмму с указанием сектора в пространстве и координат планеты, а по ним «Скелетон-1» узнает, где искать капитана Крокса.
– Ты прав, посылать лазерограмму нельзя. Придется лететь самим, – убежденно кивнула Лависса. Уж чего-чего, а решительности ей было не занимать. – Ты придумал, как нам пробраться на территорию космопорта? Он же огорожен силовым полем.
– Так же, как и в прошлый раз. Мы заберемся в какой-нибудь контейнер – и вместе с ним нас погрузят на корабль. Нужно только подобрать подходящий звездолет, чтобы на нем не было экипажа. Ты сможешь выяснить названия кораблей, которые сейчас находятся в стартовых шахтах порта, и их маршруты?
– Это будет несложно. В папином компьютере есть вся информация, а он разрешает мне им пользоваться, – ответила девочка. – Меня беспокоит другое… Путешествие в космос может оказаться опасным. Наверняка возникнут непредвиденные обстоятельства. Может, посоветуемся с Баюном и возьмем его с собой?
– Думаешь, я не знаю своего робота? – хмыкнул Андрей. – Он скорее всего откажется и еще будет твердить пословицы: «Велика Федора, да дура», «В ад просятся, а смерти боятся».
– Но ты попробуешь с ним поговорить? Или я никуда не полечу! – настаивала Лависса.
– Хорошо, я с ним поговорю… Если ты хочешь, – неохотно согласился ее приятель.
Он вытащил из ножен, висевших на стене, старинный турецкий клинок, подарок посла Земли президенту Деметры, и посмотрел на отточенное лезвие с двумя небольшими зазубринками у рукоятки. Андрей вспомнил, что в исторических фильмах такое оружие обычно называлось ятаганом.
– Зачем тебе ятаган? – спросил он.
– Просто для красоты висит. Не трогай, а то еще порежешься… – Девочка отобрала у Андрея ятаган и небрежно сунула его в ножны.
– И почему у людей чаще всего есть то, что им не нужно, и нет того, что им нужно? – вздохнул мальчик, с завистью глядя на резную рукоятку.
– Потому, что, если бы люди получили то, что хотят, они захотели бы чего-нибудь еще… Так ты поговоришь с Баюном? Если он согласится отправиться с нами, то где вас ждать?
– Встречаемся завтра в четыре утра у силового поля космопорта. Знаешь, где проезд грузовых платформ? Ты сумеешь выбраться незамеченной? Эти роботы-дуралеи за тобой не увяжутся?
– Нет, не увяжутся! Я знаю один способ. – Лависса огляделась и таинственно поднесла палец к губам. Она подошла к окну и подняла одну из его прозрачных пластиковых рам. – У меня есть веревочная лестница, по которой я спускаюсь прямо в сад. Правда, в саду охранные системы, но я знаю, как их отключить так, что они не станут поднимать тревогу. Ровно в четыре я буду у силового поля! И не забудь поговорить с Баюном!
– Не забуду. Ну пока! – Андрей попрощался и вышел из комнаты.
У дверей он натолкнулся на туповатых роботов-телохранителей, один из которых вновь спросил у мальчика:
– Ты кто?
– Я призрак! – не задумываясь ответил тот и, не подходя к пневмолифтам и воздухоподъемникам, начал спускаться по мраморной лестнице.
Телохранители некоторое время туповато смотрели Андрею вслед, усваивая новую информацию, а потом, так и не сообразив, откуда во дворце мог взяться призрак, стали играть в «камень-ножницы-бумага» на щелбаны. Дзинь! – слышалось сверху. Звяк! Дзинь! Дзинь! Звяк!
И Андрей уже по звуку догадывался, кто выиграл, потому что лоб одного робота дзинькал, а другого звякал.
Мальчик сел на планетоход. С недавних пор он водил его сам, потому что два месяца назад ему исполнилось тринадцать. Правда, родители и Баюн думали, что Андрей ездит на автокомпьютере, но тот отключал его, едва выезжал за ворота.
В дневные часы пробок на дорогах не было, и через двадцать минут мальчик был уже дома. Мама с папой еще не вернулись, а робот-нянька устаревшей модели Баюн сидел на качелях в саду и, как всегда, когда оставался один, перебирал свои немногочисленные сокровища, хранившиеся в небольшом ящичке, выдвигающемся из грудной части корпуса. Здесь было все, что накопил робот за последние четыреста лет, когда верой и правдой служил семье Андрея, воспитывая многие поколения детей.
В ящичке была прядка волос и заколка прапрабабушки, которую Андрей никогда не видел, потому что она давно умерла, а в безотказной памяти Баюна по-прежнему оставалась маленькой озорной девочкой; здесь же хранилось маленькое колечко прабабушки, которое она то дарила своему любимому роботу, то вновь одалживала у него, когда они более ста лет назад летели в космическом корабле-яслях на Деметру.
Тогда бурановые световые двигатели не были изобретены и путешествие в космосе от одной планетной системы к другой занимало целые столетия. Люди рождались и умирали в космосе. В ящичке Баюна были и другие незатейливые предметы, которые другому показались бы пустяком, а для старого робота-няньки были дороже любых сокровищ. А недавно и Андрей подарил ему свою монетку-талисман, и робот так же заботливо хранил ее в своем ящичке.
В не знавшей сбоев памяти няньки была записана история целых поколений рода Андрея, и давно умерших людей он помнил так же отчетливо, как если бы они находились теперь рядом с ним. Иногда он доставал голографические фотокристаллы и смотрел фотографии или слушал голоса тех, о ком заботился, кого любил когда-то и продолжал любить по сей день. В такие минуты зрительные датчики Баюна начинали как-то странно мерцать и словно подергивались влагой. Хотя Андрей знал, что роботы не умеют плакать и все объясняется только перепадом напряжения в старом, барахлившем сердечнике Баюна, но в такие минуты ему казалось, что тот грустит, вспоминая о былом.
Увидев остановившийся у дома планетоход, Баюн встал со скрипящих качелей и быстро спрятал свои сокровища в нагрудный ящик.
– А, вот ты где! Явился не запылился! – приветствовал его Баюн. Вчера не догонишь, а от завтра не уйдешь.
– Опять вспоминал о прошлом? – спросил Андрей, видя, что робот старается укрыть смущение за завесой своих пословиц.
– Что для тебя вчера – для меня сегодня. Поминать старое – шевелить костьми. Что было, видели деды; что будет, увидят внуки, – скороговоркой выдал очередную серию Баюн. Пословиц он знал так много, что почти никогда не повторялся.
– Баюн, – сказал Андрей, – я хочу поговорить с тобой серьезно.
Робот-нянька, встревоженно скрипнув давно не смазанным поясным подшипником, повернулся к нему.
– Чего ты еще натворил? – спросил Баюн взволнованно. – Каждый раз, когда ты хочешь поговорить серьезно, я жду от тебя какой-нибудь глупости.
– И ничего это не глупость! – обиделся мальчик. Он на мгновение замялся, набираясь храбрости, сделал глубокий вздох и выпалил: – Президент Деметры построил звездолет-убийцу и дал ему задание выследить и уничтожить Крокса. Мы с Лависсой хотим пробраться на грузовой корабль, полететь на планету копачей и предупредить капитана об опасности. Баюн, Баюн, ты меня слушаешь? Что с тобой?