Очень полезная книга

Больше они в тот вечер магией не занимались — утомительным оказалось это дело, сон сморил начинающих магов. Иван продрых до самого утра как младенец, даже на другой бок за всю ночь ни разу не перевернулся — так затекло тело, что еле согнулся потом, и дежурное причитание бабы Лизы: «Старость не радость» — сразу пришло на ум.
Оказалось, что пробудился он раньше всех. Квадратик розового неба проглядыват сквозь окошко-отдушину. Рядом, уткнувшись в солому лицом, спал Кьетт. Почему-то Ивану показалось, что нолькру холодно, и он накрыл его своим плащом. «Мм…» — тихо сказал тот и перевернулся на спину, проснуться не проснулся, но вид у него стал довольный.
Тогда Иван поискал глазами снурла — вдруг тоже мерзнет? — но нашел не сразу. Каким-то образом тот откатился к дальней стене, да еще и под стол завалился. И спал нехорошо, навзничь, запрокинув голову, подергиваясь всем телом и дрожа веками. И ногами мелко перебирал, будто хотел бежать куда-то. Кошмар ему, похоже, снился. Из сострадания Иван осторожно тряхнул его за плечо, совсем легко, чтобы не разбудить, только дурной сон перебить. Но Влек вдруг взвизгнул и мгновенно подскочил как ужаленный. Долго оглядывался, моргал осоловелыми, невидящими и непонимающими глазами. А потом объявил без всякой преамбулы типа «доброго утра»:
— Представляете, мне сейчас стих приснился! Целый стих! Ужас!
— Чего ты визжишь, — укорил его поневоле пробудившийся Кьетт, — разве можно так пугать? Ну стих и стих, приснился и приснился! Мало ли кому что…
— Нет, вы непременно должны его услышать, пока я помню! — перебил Влек взволнованно. — Это странный стих! Очень плохой стих, не к добру!
— Ну давай читай, — вздохнул Кьетт обреченно, поэзию он не жаловал, тем более по утрам.
И снурл прочел, подвывая от охватившего его мистического ужаса. И как ни странно, но на этот раз смысл поэтических строк оказался для слушателей предельно ясен:
 
 
Там на черных дорогах чужие следы,
 
Там кровавая пена по краю воды.
 
Догорает холодный заката огонь…
 
Будет ночь,
 
будет страх,
 
будет стон,
 
будет боль…
 
 
 
Там бессмысленна жизнь и мучительна смерть,
 
Никогда никуда невозможно успеть,
 
Там жестокие боги мир держат в руках…
 
Будет мор,
 
будет глад,
 
будет тлен,
 
будет прах…
 
 
— Вот… — закончил читать Влек. — Правда, жуть?
— Правда, — согласился Иван с удовольствием, стих ему понравился мрачным своим колоритом, но показался незавершенным. — А дальше там что было?
— Ничего, — виновато пожал плечами снурл. — Не приснилось дальше.
— Жаль. Хороший стих.
— Угу, очень. — Голос Кьетта звучал странно. — И часто тебе такие хорошие стихи снятся?
— Это первый раз в жизни! — прошептал Болимс совсем уж замогильным голосом. — Это дурное предзнаменование, да?
Несколько минут все молчали. Болимс покорно ждал ответа, Иван не знал, что отвечать, он в таких делах не разбирался. А Кьетт думал, что ответить. И ответил бодро, причем не наигранно, как бывает, если лгут во спасение, а вполне искренне:
— Необязательно. То есть, может, оно и предзнаменование, и ясно, что не доброе, но именно к нам, скорее всего, ни малейшего отношения не имеет. Просто у вас, снурлов, очень высокий магический потенциал, а пользоваться ты своими силами не умеешь. Активизировал их, разрядки не дал, ну они сами нашли выход ночью. Вот и нахватался ты какой-то ерунды, залез умом, куда не надо. Мало ли сколько пророчеств, предзнаменований и прочих вербально-магических структур витает в астральных сферах этого мира? Что же нам, все их на свой счет принимать? Наплевать и забыть! Не сегодня завтра будем в Фазаке, вернемся по домам, что нам за дело до местных проблем?
— Никакого дела! — охотно согласились Влек и Иван. И тому, и другому чужой мир уже до страсти надоел, отчаянно хотелось домой.
Но остаток пути до Фазака показался Ивану до обидного коротким — просто глазом моргнуть не успел, как день пролетел. А все потому, что было у него полезное занятие — уроки магии продолжились. Снурл в них больше не участвовал, боялся еще какую-нибудь дрянь подхватить. Зато Иван не только закрепил вчерашний навык, но успел выучить еще несколько «фокусов» — так он называл свои колдовские деяния. И Кьетт не возражал, потому что на самом деле ничего серьезного в них не было — так, забава, упражнения для начинающих. Но иногда могут и пользу принести. Например, когда в глаз тебе летит огненный шарик, так неважно, кто его метнул, боевой маг высшего разряда или недоучка с минимальными способностями, — результат будет одинаков, если отбить или увернуться не успеешь. Еще очень полезно уметь перемещать в пространстве физические объекты — иной раз ведь так не хватает третьей руки. Кьетт, к примеру, при большом желании мог целый дом на новое место передвинуть. Ивановых способностей хватало лишь на собачью будку — по максимуму. Но кто, скажите, кто в нашем обыденном человеческом мире способен таскать взглядом собачьи будки?! И сколько возможностей этот навык перед человеком открывает! Допустим, проходит человек мимо чужого сада, а там за забором яблоки висят… Или лежит человек на кровати, а пакетик с чипсами — на столе, и хочется, и встать лень… В общем, горизонты пред Иваном распахнулись необозримые, и рвение с каждым новым «фокусом» только росло.
— Делаешь успехи, — хвалил Кьетт. — Эх, времени мало остается, а то бы мы с тобой и до материализации объектов могли дойти!
Иван так и ахнул. Вот бы этому чертову нолькру догадаться начать уроки парой недель раньше! Сколько возможностей упущено!
— Немедленно! Учи меня материализации!
— Вообще-то это очень сложное действие, — осторожно предупредил Кьетт и материализовал веник. Творение его вышло старым, грязным, и прутья выпадали. — Вот видишь! Я сам плоховато владею.
— У тебя же потенциалы офигенные, — заметил Иван с укоризной, потому что веник действительно был дрянным, да и зачем он вообще нужен, когда едешь на лошади зимой?
Кьетт с размаху зашвырнул свое творение в свеженаметенный сугроб.
— Видишь ли, материализация требует не столько силы, сколько образного мышления, живого воображения и художественной одаренности. У меня с этим как-то не очень. Ну хочешь, попробуй сам, вдруг получится? Тут главное сконцентрироваться и очень точно представить…
Иван попробовал. А дальше все было точно как в песне: «Сделать хотел утюг — слон появился вдруг…» «Интересно, что подумают местные жители, когда по весне обнаружат целую цепь странных, ни на что не похожих предметов, тянущуюся вдоль обочины?» — подумалось Ивану, когда он отправлял в сугроб очередное свое творение — покрытую сияющей амальгамой сферу величиной с кулак с торчащей сбоку (если так можно выразиться про сферу) скобкой. По замыслу оно должно было стать всего-навсего эмалированной кружкой, но еще ни разу замысел Ивана с воплощением не совпал.
— Ой, зачем ты выкинул? — огорчился снурл. — Красивая штучка была.
— Угу! Красивая! Только не похожа ни на что.
— Да плюнь ты на это дело, — уже не раз советовал Кьетт. — Это тебе не огонь метать. Тут либо дано от природы, либо нет, тренировки мало помогают. Только напрасно силы расходуешь.
Но Иван сдаваться не желал и упражнения свои прекратил только тогда, когда по настоянию Кьетта на поприще материализации испытал себя Болимс Влек. И надо же — с первой попытки извлек из небытия чудесную серебряную ложечку с витой ручкой и монограммой.
— Ах! — удивленно обрадовался снурл. — Моя любимая, точно как дома!
— Вот что значит живое воображение! — назидательно прокомментировал Кьетт. — А нам с тобой, друг мой, такого не дано… Кстати… — Тут он немного потупился, спросил осторожно: — Не согласился бы ты тоже звать меня Энге? А?