На французский манер

- Лимонад, с вашего разрешения. 
- Un citron presse [один раз лимонад (фр.)], - сказал Беддоуз официанту. Он с любопытством покосился на Кристину, но лицо ее ничего не выражало. 
- Джек не пьет, - сказала Кристина. - Он говорит, что люди, которые зарабатывают себе на жизнь тем, что вспарывают животы другим людям, не имеют права пить. 
- Когда я выйду на пенсию, - сказал Хейслип весело, - я это наверстаю, я буду пить так, что руки у меня будут дрожать, как листья на ветру. - Он повернулся к Беддоузу. Нетрудно было заметить, что оторвать взгляд от Кристины ему стоило больших усилий. - Как провели время в Египте? спросил он. 
- О-о, - удивленно протянул Беддоуз, - вы знаете, что я был в Египте? 
- Кристина мне все о вас рассказала, - ответил Хейслип. 
- Я поклялся страшной клятвой, что, как только вернусь в Париж, на месяц забуду, что на свете есть такая страна, - сказал Беддоуз. 
Хейслип засмеялся, смех у него был басовитый и легкий, а в лице только добродушие и ни следа неловкости. 
- Я очень хорошо вас понимаю, - сказал он. - Мне иногда точно так же хочется забыть о своей больнице. 
- А где ваша больница? - спросил Беддоуз. 
- В Сиэтле, - быстро ответила за него Кристина. 
- И давно вы в Париже? - тут Беддоуз заметил, как Кристина бросила взгляд в его сторону. 
- Три недели, - сказал Хейслип. Он отвернулся от Беддоуза и снова стал смотреть на Кристину, словно только в этом положении ему могло быть хорошо и спокойно. - И только представить себе, как все может измениться за три недели. Господи боже мой! - он похлопал Кристину по руке и снова засмеялся. - Еще неделя - и назад, в больницу. 
- Вы здесь по делам или просто так? - сам того не желая, Беддоуз начинал тянуть резину разговора, который неизбежно ведут друг с другом все американцы, впервые встречаясь за границей. 
- То и другое понемножку, - сказал Хейслип. - Меня пригласили сюда на съезд хирургов, а уж по собственной инициативе я осмотрел несколько больниц. 
- И что вы можете сказать о французской медицине теперь, когда вам удалось кое-что посмотреть? - спросил Беддоуз; следователь, который сидел внутри, автоматически задавал вопросы за него. 
- Как вам сказать, - Хейслип на мгновение с трудом отвел взгляд от Кристины. - Они здесь работают совсем иначе, чем мы. По интуиции. У них нет нашего оборудования и наших денег на исследовательскую работу, так что им приходится рассчитывать только на свою проницательность и интуицию, он усмехнулся. - Но если вы чувствуете себя неважно, мистер Беддоуз, вы смело можете им довериться. Они ничем не хуже всех прочих. 
- Я чувствую себя прекрасно, - сказал Беддоуз и тут же сообразил, что трудно было сказать что-нибудь более идиотское. От этих разговоров Беддоуз начинал чувствовать себя не в своей тарелке, но не от того, что они говорили, а от того, как этот человек смотрел на Кристину - преданно, во все глаза, словно растворяясь в этом взгляде. Наступила пауза, и Беддоуз почувствовал, что, если он сам не вставит слово, они могут молчать до бесконечности. 
- Вы хоть побродили по Парижу? - нашел он не самый удачный выход из положения. 
- Только по Парижу, и то мало, - сказал Хейслип. - А я бы с удовольствием съездил сейчас на юг. В Сен-Поль-де-Ванс. Кристина только о нем и говорит. Подозреваю, что это настолько не похоже на Сиэтл, что об этом можно только мечтать, и при всем том - водопровод и человеческая еда. Вы ведь там бывали, не правда ли, мистер Беддоуз? 
- Бывал, - сказал Беддоуз. 
- Кристина мне рассказывала, - сказал Хейслип. - О, благодарю вас, обратился он к официанту, который поставил перед ним лимонад. 
Беддоуз внимательно посмотрел на Кристину. Ранней осенью они провели в этом городе целую неделю вместе; интересно, что именно она рассказала своему доктору? 
- Мы отправимся туда в следующий приезд, - сказал Хейслип. 
- Угу, - сказал Беддоуз, отметив про себя это "мы" и любопытствуя, кого под этим "мы" подразумевает Хейслип. - И скоро вы собираетесь сюда приехать? 
- Через три года. - Хейслип аккуратно извлек кубики льда из лимонада и положил их на блюдце. - Я думаю, что раз в три года я могу выкроить полтора месяца, Летом люди не так часто болеют. - Он встал. - Прошу прощения, - сказал он, - но мне надо позвонить в несколько мест. 
- Вниз по лестнице и направо, - сказала Кристина. - Там есть женщина, которая говорит по-английски, она тебя соединит. 
- Кристина не доверяет моему французскому, - засмеялся Хейслип. - Она утверждает, что это уникальный случай, когда знакомство с романсами Пюже оказало влияние на французский язык. - Он двинулся было к выходу, но остановился. - Я искренне надеюсь, мистер Беддоуз, что вы пообедаете с нами. 
- Как вам сказать, я в принципе договорился кое с кем встретиться. Но посмотрим, может, мне и удастся отвязаться. 
- И прекрасно. - Хейслип на ходу мгновенно прислонился к плечу Кристины, словно хотел незаметно получить дополнительный заряд уверенности, и, лавируя между столиками, двинулся к выходу. 
Беддоуз неприязненно смотрел ему вслед и думал: "Ну что ж, по крайней мере я хоть внешне дам ему десять очков вперед". Потом он обернулся к Кристине. Кристина с отсутствующим видом гоняла ложкой чаинки по дну чашки. 
- Поэтому и волосы длиннее и цвет у них свой, - сказал Беддоуз. 
- Да, поэтому, - Кристина продолжала размешивать чаинки в чашке. 
- И лак для ногтей. 
- И лак для ногтей. 
- И чай. 
- И чай. 
- А что ты ему рассказывала о Сен-Поль-де-Ванс? 
- Все. 
- Оторвись ты от этой чашки, черт бы ее побрал. 
Кристина медленно отложила ложку и подняла голову. Глаза у нее блестели, но бог их знает, отчего они блестели, а рот был плотно сжат, и это, видимо, стоило ей немалых усилий. 
- Что значит все, что ты хочешь этим сказать? - настаивал Беддоуз. 
- Все - значит все. 
- Зачем? 
- Затем, что мне не нужно ничего от него скрывать. 
- Сколько времени вы знакомы? 
- Ты же слышал - три недели. Один мой приятель в Нью-Йорке попросил его зайти меня проведать. 
Кристина посмотрела ему прямо в глаза. 
- На будущей неделе я выйду за него замуж, а потом вернусь вместе с ним в Сиэтл. 
- А через три года летом приедешь сюда на шесть недель, потому что летом люди не так часто болеют.