Почти смешная история

В это время появился маленький сухонький старичок в белом халате. При виде белого халата Мешков с надеждой спросил:
– Вы Иван Матвеевич?
– Допустим.
– Я от Валеры Кремнева. Вот чемодан.
– Вы бы еще холодильник приволокли, – сказал Иван Матвеевич, – я часовщик.
– Мы хорошо заплатим, – пообещал Мешков.
Иван Матвеевич взял чемодан, взял ручку от чемодана и пошел в мастерскую.
– Ждите. Мне тут еще надо пылесос закончить, потом кастрюлю запаять, а только потом я займусь вашим чемоданом, – сказал напоследок часовой мастер.
– Ждите! – сказал Мешков Илларии. – У меня времени нет, я, между прочим, в командировке!
– Замазано! – с удовольствием отозвалась Иллария.
Мешков улыбнулся; когда он улыбался, глаза его щурились, становились лукавыми. Он быстро зашагал обратно к гостинице.
Мешков шел по улице, возвращался из часовой мастерской, и увидел цистерну с квасом. Очереди за квасом не было.
Мешков подошел:
– Налейте-ка кружечку! Квас-то хороший?
– Хороший требует ягоды. – Продавец был человеком рассудительным. – Можно рябину, клюкву. А этот – плановый квас.
– Какой? – переспросил Мешков, делая глоток из граненой кружки.
– План гонят. Еще хорошо квас на вишне.
– А я в Ростове Ярославском, – сказал Мешков, – пил потрясающий квас – фирменный, на меду.
– Мед я предпочитаю темный, гречишный, – продавец охотно поддерживал разговор.
– Я, наоборот, светлый, липовый, – сообщил Мешков. Одним словом, разговор получился живой. Мешков отхлебывал квас и уже никуда не торопился.
– А я тягучий мед люблю, чтобы во рту все друг к дружке приклеивалось! – вмешался кто-то третий.
– Ну что ж, – с радостью заметил Мешков, – можно сказать, образовалась медовая компания. Нас уже трое.
И новые приятели понимающе засмеялись.
Спустя три часа Иллария, неся чемодан, который сверкал новой ручкой, вернулась к себе в номер, упала в кресло, вытянув ноги, и, поставив чемодан на пол, с трудом перевела дух:
– Три часа ждала, можно с ума сойти!..
Таисия лежала на кровати и не отрываясь смотрела на эскиз картины, который она привезла с собой и поставила теперь у противоположной стены на раскладушке.
– Ты в жизни, Тася, не догадаешься, где починили наш чемодан.
– Самое главное, что починили! – сказала Таисия.
– В часовой мастерской!
– Это что, остро́та?
– Нет, правда. В чемоданной мастерской не оказалось ручек, их не завезли.
– Зато их завезли в часовую мастерскую. А в мастерской по ремонту чемоданов чинят часы. Прекрати врать! – рассердилась Таисия. И это в свою очередь рассердило Илларию:
– Когда в мастерской, где чинят сумки и чемоданы, нам отказали, мы пошли на автобазу…
– Я едва живая, – взмолилась Таисия, – замолчи. Я совсем не спала в этом душном поезде.
– Мы пошли на автобазу, – упрямо повторила Иллария.
– Для чего? – простонала Таисия.
– Чинить чемодан.
– Почему на автобазу? – съязвила Таисия. – Почему не в аптеку или городской суд?
– Мы пошли на автобазу! – закричала Иллария. – И оттуда нас послали в часовую мастерскую.
– Не ори! – в свою очередь вскричала Таисия. – Хватит!
Иллария поднялась с кресла, приблизилась к кровати, на которой лежала Таисия, и сказала тихо-тихо, почти шепотом:
– Вот что я скажу тебе, моя любимая сестра, по большому секрету: в этом городе пылесосы, кастрюли и чемоданы чинят исключительно в часовой мастерской!
И прежде чем Таисия успела отреагировать, Иллария вышла из номера вместе со злополучным чемоданом…
Сидя за столом у себя в номере, Мешков читал какие-то бумаги, в которых цифр было больше, чем букв. В дверь постучали.
– Да! – крикнул Мешков.
Вошла Иллария, вместе с чемоданом, и остановилась у самого входа.
Мешков обернулся, увидел Илларию, перевел взгляд на чемодан и испуганно вскочил.
– Не расстраивайтесь, – успокоила Иллария, – он присобачил ручку так крепко, что ее ничем не оторвешь.
– Я рад. – Мешков смотрел на Илларию с подозрением, явно ожидая подвоха.
– И я рада, – сказала Иллария. – Иван Матвеевич тоже рад, потому что содрал с меня четыре рубля. А к вам я по делу.
– По какому еще делу! – Мешков по-прежнему был настороже.
– Таисия Павловна не верит, что чемодан починили в часовой мастерской. Вы не можете зайти к нам и подтвердить это?
Мешков облегченно захохотал. Он смеялся долго и заразительно. Иллария тоже начала улыбаться. Потом Мешков резко оборвал смех и спросил:
– Какое это имеет значение, верит она или нет?
– Большое значение, принципиальное.
Светлые глаза Мешкова хулигански заблестели.
– А нельзя вашу сестру послать подальше?
– Нельзя. А кроме того, неприлично, – ответила Иллария.
Мешков продолжал веселиться:
– Давайте я возьму плоскогубцы, снова оторву ручку, и пусть ваша сестра побегает с чемоданом по городу.
Иллария оставалась совершенно серьезной:
– Она не станет бегать, она пошлет меня.
Эта сцена уже начинала Мешкову надоедать.
– Вам не кажется, что тогда, на перроне, подняв ваш чемодан, я совершил ошибку?
– Роковую! – продолжила Иллария. – Лучше бы вы прошли мимо.
Мешков усмехнулся:
– Порядочным родился.
Иллария тотчас согласилась:
– Порядочным всегда достается. Беспардонным нахалам живется легче. Нахальство – второе счастье.
– Сейчас я выставлю вас за дверь и стану счастливым!
– Значит, вы не пойдете к Таисии Павловне? – с отчаянием в голосе прошептала Иллария.
Мешков рванул мимо нее к выходу. Иллария побежала следом.
Мешков промчался по коридору, ногой распахнул дверь номера триста восемнадцать и закричал:
– Этот чемодан действительно починили в часовой мастерской по Садовой улице, дом сорок четыре!
Таисия приподнялась на постели:
– Что вы кричите? Какое мне дело, где починили этот чемодан. Вы его сломали, вы его и починили.
Мешков круто повернулся и исчез.
– Какой он внимательный и чуткий! – восхитилась Иллария.
– Ты всегда не разбиралась в людях, – уточнила Таисия. – Он хам и грубиян!
Иллария обиделась и горячо вступилась за Мешкова:
– Ты не права, ты его мало знаешь. Я с ним провела времени на два часа больше, чем ты!
Мешков вбежал к себе в номер, запер дверь на ключ, схватил со стола бумаги и с остервенением кинулся с ними на кровать. Но только начал читать, как постучали в дверь.
Мешков чертыхнулся, лицо его приняло свирепое выражение. Он вскочил, отпер дверь, открыл ее, намереваясь задать Илларии как следует. В дверях стояла уборщица с раскладушкой.
– Так я же просил завтра, – простонал Мешков.
– Берите сегодня, завтра может не быть.
Следующим утром, спозаранку, Таисия Павловна уже вышагивала по городу. Вид у нее был боевой – кеды, синий спортивный костюм с белой оторочкой у шеи, на голове немыслимая вязаная кепочка с большущим козырьком, в руках авоська, в которой лежали альбом и коробка с карандашами. Вот Таисия Павловна полезла на бугор, с которого открывался вид на речку, на белую пристань с белым пароходиком, на извилистые дорожки между домиками, которые лепились по крутизне. Эта крутизна отделяла городскую улицу от реки.
Таисия Павловна надвинула кепочку по самые брови, сощурилась, выбросила руки вперед и в воздухе обозначила ими границы будущего холста. Затем опустила руки, отошла на шаг в сторону, снова выбросила руки вперед…
Вдруг возле художницы, с подозрением следя за ее манипуляциями, возник старик, одетый в пиджак покроя пятидесятых годов и широченные бесформенные брюки.
– Что это вы тут выделываете? – строго осведомился старик.
Вместо ответа Таисия Павловна опять отошла на шаг в сторону, опять выбросила руки вперед.
– Что это вы здесь высматриваете? – не отвязывался старик.