Убийца наваждений
Браслет-фонарик со светящимися камнями на руке у Кайри слабо озарял землю, позволяя смотреть, куда ступаешь. Детская игрушка оказалась полезной вещью, без нее ни зги бы они тут не увидели. Порой с той стороны, откуда они ушли, доносились отдаленные паровозные гудки или начинал дуть ветер, у Иноры это вызывало ощущение мурашек по коже: вокруг ничего нет, а звуки и ветер есть.
Впереди опять выросла стена, заслонив зарево Лонвара. Склон очередной возвышенности. Попытка обойти препятствие закончилась тем, что их развернуло назад. Небо усыпано звездами, это позволяло если не ориентироваться – чересчур громко сказано, – то хотя бы отслеживать, по прямой идешь или забираешь в сторону.
– Полезли, – решила Кайри. – Вдруг она все поняла и тащится за нами?
Это помогло Иноре решиться, хотя склон был хуже предыдущих. Крепостная стена с выпирающими наружу корнями столетних деревьев-стражей. Может, и в самом деле в древности тут стояла крепость, а это ее остатки? Неизвестно, что здесь можно увидеть при свете дня. Не исключено, что ничего из ряда вон выходящего. Но сейчас Инора и Кайри штурмовали в темноте какую-то головокружительную кручу, которая все не кончалась и не кончалась, задираясь к звездному небу.
Кайри, легкая и ловкая, выползла на гребень первая.
– Ты где?
– Здесь… – выдавила Инора.
Сил у нее совсем не осталось, дыхание сбилось, и пальцы страшно болели – вот-вот разожмутся.
– Выбирайся скорее!
– Я не могу… Больше не могу, сейчас свалюсь… Если что, иди в город сама…
Когда вокруг сплошная темень, трудно сказать, темнеет у тебя в глазах или нет. Никакой разницы.
В ее запястье вцепились тонкие пальцы.
– Лезь, я тебя держу! Давай!
– Пусти, – прохрипела Инора. – А то за мной утянешься, тут же высоко…
– Не болтай глупостей! – От злости девочка почти взвизгнула. – Я тебя держу, давай!
И вправду ведь не отпустит. Такие, как Кайри, своих в беде не бросают.
Она пыталась втащить Инору наверх, хотя где ей – скорее, сухожилие себе порвет. Эта цепкая лапка не разожмется, но удержать взрослую женщину ей попросту не хватит сил. А раз так, надо лезть самой, через «не могу», во что бы то ни стало… Стиснув зубы, стараясь не обращать внимания на боль в саднящих ладонях и измученных мышцах, Инора ухватилась другой рукой за корень, рывком подтянулась. Ничего не получилось.
Издав не то хрип, не то стон, она сделала отчаянный повторный рывок и, сдирая кожу на коленях, впиваясь пальцами в глинистую почву, вползла на гребень, чтобы сразу же распластаться на вертикальной поверхности. Видел бы ее сейчас кто-нибудь… Но, благодарение богам, милосердная ночь прячет это безобразие под своим непроглядным пологом. Ночь много чего прячет.
– Молодец, – похвалила Кайри. – Видишь, у тебя уже начинает получаться.
– Моя холла теперь похожа на половую тряпку.
Ехидное фырканье:
– Нашла из-за чего переживать!
– И пить хочется.
– В городе попьем. Ты уже отдохнула, вставай, идем дальше.
Лонвар снова мерцал впереди, напоминая горсть драгоценностей в выстланной черным бархатом нише. Город на холмах, город лестниц, мостов и канатных подъемников с украшенными резными панелями платформами.
– Ты помнишь, куда ты должна пойти, если со мной что-нибудь случится?
– Да перестань наконец мне это говорить! – яростно, словно Инора сказала что-то обидное, огрызнулась Кайри. – Хватит уже, чтобы с кем-то что-то случалось. Мы придем в Лонвар и там найдем кого надо, как мы решили. Этого Темре Гартонгафи. Он нам поможет, а дальше все будет хорошо. Ты как маленькая.
Свирепая интонация сменилась уговаривающей, словно она и впрямь успокаивала кого-то младшего.
Обычная для них сцена. Инора втрое старше Кайри, она взрослая, самостоятельная и кое-чего добилась в этой жизни: в своей области она считается мастером не из последних. Но в то же время на каком-то глубинном уровне Кайри больше, чем она, видит и понимает – Инора ощущала это всегда, хотя ей катастрофически не хватало слов, понятий, определений, чтобы все это разложить по полочкам. Наверное, если сравнивать человека с узором, то Кайри – более сложный и объемный узор, чем она сама и множество знакомых ей людей.
Временами Инора чувствовала себя несчастной, временами начинала страдать из-за того, что вся ее жизнь – сплошное нагромождение ошибок и неправильно сложившихся ситуаций, которые должны были развиваться иначе, но реальность не черновик, не переделаешь. Несмотря на это, боги, видимо, все же взирали на нее снисходительно, раз явили милость и судьба свела ее с Кайри.
Они состояли в родстве, которое называют «в седьмой раз заваренный чай» – даже не троюродные, еще дальше, и познакомились, когда усердный душеприказчик еще одного такого же дальнего родственника, отошедшего в мир иной, разыскал Инору и Ольену, чтобы ввести их во владение недвижимостью.
Завещанная недвижимость смахивала на угрюмый старый шкаф, который антикварной ценности не представляет и ввергает своим видом в шок всякого нового гостя. Домик в деревне в двух десятках ювов от Олонвы. Инора отказалась от своей доли в пользу небогатого семейства Фейно. Зря, как выяснилось позже, потому что Джакута Фейно домик продал, а деньги пропил и проиграл, так что Ольене с дочкой с этого наследства ничего не досталось.
У Иноры с Ольеной завязались теплые, хотя и поверхностные родственно-дружеские отношения. Бывало, что она помогала деньгами троюродной кузине, изможденной, вечно растерянной и одержимой беспокойством за ребенка. Не то чтобы много помогала, в то время у нее еще не было таких доходов, как сейчас. Через полтора года после того, как они познакомились, Ольена умерла. Кайри тогда было семь лет.
Выполняя данное Ольене обещание, Инора пристроила девочку в школу-пансион с хорошей репутацией. А потом забрала ее оттуда, после того как Кайри сказала, что иначе сбежит сама и постарается, чтобы ее не нашли. Учебные заведения с приличной репутацией порой бывают похожи на красиво оформленную клумбу: посмотришь – загляденье, а копнешь землю, там такие червяки и мокрицы копошатся…
Оставить Кайри у себя насовсем Инора решила после нескольких состоявшихся между ними разговоров: о семье, об Ольене, о пансионе, обо всем подряд. Нашла для нее школу по-настоящему хорошую, не с репутацией – школа слыла неблагополучной, «самой разгильдяйской в западных кварталах Олонвы», – а с человеческой средой, в которой можно находиться, не испытывая желания сунуть голову в петлю.
К счастью для Кайри, Инора понимала, что общераспространенное мнение – это всего лишь кожура, верхний слой и всегда нужно смотреть, что лежит под ним. Для себя тоже к счастью: у нее появилась младшая сестра. Впрочем, когда младшая, а когда и старшая.
Прошлым летом к ней нагрянул Джакута Фейно. Вид у него был потасканный, но решительный, как у полководца перед боем или у игрока, собравшегося всем рискнуть, и будь что будет. Его преждевременно оплывшее лицо заросло белесой щетиной, под глазами висели дряблые мешки, а сами глаза смотрели в упор, оценивающе и в то же время с какой-то мутноватой нетрезвой веселостью. Он с нажимом попросил денег – «потому что мы не чужие, верно я говорю?». Инора дала ему названную сумму и сказала, чтобы больше не приходил, хотя не очень-то надеялась, что удастся так просто от него отделаться.
Вернулся Джакута через несколько дней. Во второй раз он вел себя наглее и заявил, что собирается забрать Кайри домой, он-де недавно женился, так что пусть девочка растет в родной семье.
Спровадив его, Инора почувствовала себя так, словно ей в грудь запихнули холодный тяжелый камень. То присаживалась, то вскакивала и мерила шагами комнату. По закону, Фейно имеет полное право взять дочь к себе. Если нанять адвоката, эта история выльется в бесконечный и муторный судебный процесс с баснословными расходами. Значит, придется раз за разом откупаться от «любящего отца», чего он, собственно, и добивался.
Вечером она предупредила девочку, чтобы та была осторожна, а то вдруг ее попробуют похитить с целью стребовать с Иноры сумму побольше? О первом визите Фейно она в свое время умолчала – Кайри его ненавидит, не хотелось без нужды ее расстраивать.