Двое в стране любви

Молодой человек сидел за своим заваленным бумагами столом в коттедже, во весь экран его компьютера высвечивались таблицы, с которыми он в эту минуту работал.
Майкл поднял взгляд от экрана:
– Что происходит?
– Ничего, просто ищу тебя. – Бобби не знал, чего ожидает от этого визита. У мальчика свои проблемы и свои демоны, с которыми ему приходится бороться.
– Как там твоя леди? – спросил Майкл.
Бобби нахмурился:
– Она – не моя леди.
– В самом деле? – Майкл бросил на него лукавый взгляд. – А я вот думаю, не от тебя ли она забеременела?
– Дерзкий дурак, – пробормотал Бобби, хотя ему очень хотелось улыбнуться.
Майкл пожал плечами и ухмыльнулся:
– Скажи мне наконец, когда это случилось.
– Зачем, если это уже случилось!
– На ее дне рождения? В тот вечер вы оба надолго задержались в баре.
– И что?
– А то, что, готов держать пари, в тот вечер это и произошло. Парень, именно в ее день рождения ты и сделал ей такой подарок.
Бобби покачал головой, дожидаясь, пока исчезнет ухмылка эгоистичного мальчишки.
– Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать это с тобой, умником.
– Конечно, нет, я так и не думал. – Майкл выключил компьютер. – Так почему ты здесь? Что произошло на самом деле?
– Я сегодня был у Джулианн, а потом мы столкнулись с Ллойдом.
– И?..
– Он упомянул Шэрон и говорил о ней так, будто она все еще жива.
– О господи! Очень жаль.
– Это было ужасно, тем более при Джулианн.
– И как ты себя теперь чувствуешь?
– Со мной все в порядке. – Бобби был не в состоянии более определенно выразить свои опасения. Что подумала бы Джулианн, если бы узнала, что он сделал со своей женой? Ни одна душа не знала постыдных подробностей того несчастного случая, ни одна душа, кроме Майкла.
– Она так много для тебя значит? – спросил племянник.
– Кто? Джулианн? Конечно, она многое для меня значит. Она носит моего ребенка.
– Забавно, как повторяется история. Сначала мой папаша, теперь ты...
Бобби встретил взгляд Майкла, точно зная, что тот имеет в виду: Кем не женился на Селесте, а он, Бобби, не собирался жениться на Джулианн.
– Это трудно объяснить. – Он вглядывался в такие же, как у него самого, суровые, точеные черты лица племянника.
Майкл был чертовски похож на Кема, на брата Бобби, – и прямыми длинными волосами, и опасным мужским обаянием.
Когда Бобби был маленьким, ему тоже хотелось быть похожим на брата, это было поклонением подростка идолу.
– Ты все еще хочешь, чтобы твой папа вернулся за тобой? – спросил Бобби. – Или это уже не имеет значения?
– Это все еще имеет значение. Но ты значишь больше. Ты был тем, кто изменил мою жизнь. – Майкл наклонился вперед, глаза у него возбужденно заблестели. – Если бы не ты, я, возможно, был бы уже в тюрьме. Или скрывался бы от закона.
– Ты изменился сам. Ты сам этого захотел.
Майкл передвинул какие-то бумаги на столе, но взгляд у него остался неподвижным.
– Это правда. Но ты никогда не переставал верить в меня.
Потому что он любил Майкла, даже больше, чем Кема. Возможно, даже больше, чем кого бы то ни было.
– Тебе было трудно со мной.
– Так и должно было быть.
И сейчас еще иногда трудно, парень не давал ему вздохнуть с облегчением.
– Я думаю, ты должен на ней жениться, дядя.
Сердце бухнуло в груди Бобби. Ему не нужна еще чья-то совесть, чей-то взывающий голос.
– Не дави на меня, Майк.
– Это нечестно по отношению к ребенку.
– Но я сделаю все для своего сына или своей дочери. Все, что только смогу. Этот ребенок слишком многое для меня значит.
– Я знаю. Но он все равно останется бастардом, незаконнорожденным. – Майкл шумно вздохнул и откинулся на спинку кресла. – Я тут приготовил кофе. Хочешь?
Бобби старался держаться небрежно, так, будто его сердце не разрывалось от сознания собственной вины.
– Этот отстой, который ты готовишь?
– Ну здесь ты не прав. – Молодой человек поднялся. – Я только хотел тебе объяснить, как это представляется мне.
– Я уважаю твои чувства и понимаю. Черт возьми, именно я прививал тебе эти понятия!
Майкл пригубил кофе. Он стоял у окна, освещенный льющимся позади него светом.
– Верно, дядя, прививал. Ты говорил мне, что, если из-за меня девушка забеременеет, я обязан на ней жениться. Что я не должен поступать так, как поступил мой отец.
– Это совсем другое.
– Разве?
– Да, другое, – упрямо повторил Бобби, хотя сам не мог объяснить, почему.
В пятницу утром входной звонок заставил Джулианн нестись из ванной в гостиную. Она не ждала Бобби, не так рано. Она была уже одета, но еще не причесана и без макияжа.
Запыхавшись, она открыла дверь и увидела Марию.
Латиноамериканка улыбалась.
– Сеньорита Джулианн, я зашла поприветствовать вас. – Мария держала в руках круглый поднос с чем-то похожим на шоколадные пирожные с орехами. – Вы здесь уже почти три недели. Мне следовало бы зайти раньше.
Растроганная Джулианн приняла подарок:
– Они пахнут восхитительно.
– Я сделала их специально для вас. Сеньор Бобби говорит, что вы их очень любите.
– Да, благодарю вас. – Джулианн почувствовала, как сильно забилось сердце: Бобби говорил о ней со своими служащими? – Входите, пожалуйста.
Она предложила Марии чаю, и они сели в укромном уголке, предназначенном для завтрака.
– Сеньор Бобби – счастливый человек.
– Да?
– Си, да. Очень счастливый. Из-за ребенка.
– Я тоже счастлива. – Джулианн потрогала живот. – Я всегда хотела иметь детей. А у вас есть семья?
– Нет. Нет мужа, нет беби. – Мария засмеялась и пригладила свои волосы. – А теперь я уже слишком старая.
«Как и я», – подумала Джулианн. Она смотрела на Марию. Интересно, эта женщина все еще любит Ллойда? Был ли Ллойд тем мужчиной, за которого она надеялась тогда, давным-давно, выйти замуж и родить детей?
– Вы выросли в этой местности?
– Си, и я работаю здесь с того момента, как сеньор Бобби построил ранчо.
Значит, Мария уже была здесь, когда Бобби женился на Шэрон. Его таинственной жене. Призраке.
Джулианн потянулась еще за одним пирожным.
– Мария.
– Си? – Латиноамериканка вопросительно посмотрела на Джулианн.
– Вы хорошо знали жену Бобби?
Мария вздохнула:
– Си, да, я знала Шэрон. Но я не одобряла ее. Я чувствовала сожаление об этом позже. Так стыдилась!
Какое-то мгновение Джулианн молча смотрела на гостью. Мария не была похожа на человека, готового просто так кого-то в чем-то обвинить.
– За что же вы ее осуждали?
– Я считала, что она слишком молода для сеньора Бобби.
– Слишком молода? – Знакомая предательская боль пронзила Джулианн. Боль недоверия. – А сколько ей было?
– Двадцать, когда они начали встречаться, и двадцать один, когда они поженились. Шэрон была в том же возрасте, что и сеньор Майкл, а не сеньор Бобби. По мне, так это казалось странным. Запутанно, да?
– Да. – Странно и запутанно. Обидно. Оскорбительно и даже больно. Бобби никогда не говорил об этом ни слова, ни единого слова. Даже когда Джулианн поведала ему о шашнях своего мужа с женщинами намного моложе ее.
– Шэрон была хорошенькой? – спросила она, сдерживая слезы.
– Си, очень хорошенькой. Студентка колледжа. – Мария опустила глаза. – Я не должна была не одобрять ее.
Джулианн часто заморгала, чтобы, не дай бог, не покатились по щекам слезы. Она не должна плакать, не должна терять самообладания.
Мария печально вздохнула:
– Но я никогда не говорила сеньору Бобби о том, как я это понимаю. Не думаю, что это было бы уместно с моей стороны.
Интересно, а с ее стороны? Джулианн старалась преодолеть боль в груди.
Может, просто выбросить все из головы? Не обращать внимания? Притвориться, что она ничего о нем не узнала?
– Не поговорить ли нам о чем-нибудь еще? – предложила Мария. – О чем-нибудь более приятном?