Головы

— Но это очень… опасно, — сказал я.
— А что нам еще останется? Наши деловые интересы распространяются на всю Триаду, мы обязаны выжить.
— Температурная устойчивость нарушена, — раздался с платформы мягкий голос К.Л.
— Доложите подробнее! — приказал Вильям, подскочив в кресле.
— Незнакомый прежде эффект вызвал ротацию температуры в новой фазе. Температура ячеек в настоящее время неопределима.
— Что это значит? — спросил я.
Вильям схватил пульт управления мыслителем и, нетерпеливо откинув занавес, выскочил на мост. Я бросился следом, даже обрадовавшись поводу отвлечься от невеселых мыслей. Технологи, кайлететы и оннесы, уже закончили дежурство и ушли спать. На Ледяной Впадине установилась полная тишина.
— Что-то не так? — спросил я.
— Не знаю. — Вильям говорил приглушенным голосом, не сводя глаз с дисплея, показывающего состояние внутри Полости. — Четыре из восьми ячеек близки к энергетическому истощению, а К.Л. отказывается комментировать температурные данные. К.Л., объясните ситуацию.
— Фазовая ротация в лямбде. Колебания между группами ячеек.
— Черт знает что! — процедил Вильям. — Одна четверка поглощает энергию, а другая осталась стабильной. К.Л., у вас есть какие-нибудь соображения? Что здесь происходит? — Он взглянул на меня с озабоченным видом.
— Вторая группа сейчас пребывает в нижнем цикле ротации. Верхний цикл наступит через три секунды.
— Видишь, все перевернулось, — сказал Вильям. — Теперь так и пойдет: туда — обратно. К.Л., что вызвало энергетическое истощение?
— Необходимость поддержания температуры.
— Объясните поподробнее, — настаивал Вильям.
— Энергия забирается ячейками, находящимися в нижней фазе, пытающимися сохранить температуру.
— Значит, ячейками, а не рефрижераторами или насосами?
— Для сохранения температуры необходима прямая подача энергии в ячейки, в виде микроволнового излучения.
— Не понимаю, К.Л.
— Ячейки принимают на себя излучение, чтобы сохранять стабильность, но они пребывают в такой температуре, которую мыслитель не в состоянии интерпретировать.
— То есть нам следует повысить температуру? — спросил Вильям со снисходительно-недоверчивым видом.
— Изменение фазы, — объявил К.Л.
— К.Л., температура упала до абсолютного нуля?
— Это одна из возможных интерпретаций, хотя не самая удачная.
Вильям выругался и отошел от Полости.
— Все восемь ячеек стабилизировались в нижней фазе, — доложил К.Л. Колебания прекратились.
— Слушай, Мики, а это часом не сон? — спросил Вильям, побледнев.
— Чем ты тут, черт возьми, занимаешься?! — Я испугался не на шутку.
— Ячейки выкачивают всю микроволновую энергию и поддерживают стабильную температуру. Господи, их атомы, наверное, проникли в новые измерения, поток их частиц идет в направлениях, лежащих за пределами классической геометрии… Не означает ли это, что они теперь существуют в отрицательном времени? Мики, если кто-то из чужаков, работающих на Ро, попортил приборы или ее опыты дали такой эффект… — Он погрозил кулаком куда-то в темноту. — Не дай Бог! Я стоял на пороге открытия, Мики. Мне оставалось только соединить вместе насосы, спрямить все ячейки, выключить магнитные поля… Я собирался сделать это завтра.
— Не думаю, что кто-нибудь испортил твои приборы, — успокоил я. — Они профессионалы, Вильям. Ро первая бы их за это прибила.
Вильям понурил голову.
— И все-таки, Мики, что-то здесь не так. Отрицательная температура полная бессмыслица.
— Я и не говорил, что температура отрицательная. Просто данный мыслитель не способен интерпретировать такого рода информацию, — деликатно напомнил ему К.Л.
— А все потому, что ты трус!.. — взорвался Вильям.
— Данный вид мыслителя никогда не дает ложную интерпретацию, — сказал К.Л.
Внезапно Вильям раскатисто расхохотался, словно стараясь уязвить собеседника. А потом со снисходительностью папаши постучал по пульту К.Л.
— Бог мне свидетель, Мики, ничто на Луне не дается просто.
— Кто знает, может быть, ты обнаружил что-то поважнее, чем абсолютный нуль, — предположил я. — Например, новое состояние вещества.
Эта идея его слегка отрезвила. Он задумался, пробежав рукой по волосам, окончательно их взъерошив.
— Недурная идея.
— Тебе нужна помощь?
— Мне нужно время, чтобы все обдумать, — сказал он мягко. — Спасибо тебе, Мики. Теперь главное, чтобы меня никто не дергал. По крайней мере несколько часов.
— Я ничего не могу обещать.
Он посмотрел на меня с прищуром.
— Если я сделаю великое открытие, то тут же тебе сообщу, хорошо? А теперь уходи. — Он довольно бесцеремонно выпроводил меня на мост.
…Зал заседаний Совета был круглый, обшитый панелями из лунного дуба, с освещением по центру, с большим допотопным дисплеем, любовно хранимым с тех пор, как учредили Совет. Политики привыкли присматривать друг за другом. Отсутствие углов и сидений, повернутых спинкой к центру зала, этому способствовало. Я уселся между Томасом и двумя адвокатами из Порта Инь, нанятыми, чтобы получать консультацию от лиц, не принадлежащих к нашему семейству. Правда, внутри Триады поговаривают: лунные адвокаты это самое скверное из всего, что можно получить за деньги, и в этом есть известная доля правды. Но Томас сейчас нуждался в объективной и даже критической оценке.
Зал пока оставался полупустым. Лишь три представителя заняли свои места. Самое интересное, что это были представители кайлететов и оннесов. Остальные продолжали обмениваться мнениями в кулуарах. Президент и ее сотрудники вошли перед самым началом заседания.
Мыслитель Совета — громоздкая, устаревшая модель в серой керамической оболочке — стоял чуть ниже президентской трибуны, в северной стороне зала. Когда мы сели, Томас легонько ткнул меня в бок и сказал, показывая на мыслителя:
— Не стоит недооценивать старичка. Этот сукин сын — самый опытный из наших оппонентов. К тому же он — послушное орудие Президента и ни при каких обстоятельствах не станет ей перечить.
Мы молча наблюдали, как заполняется зал. В назначенное время дверь возле президентской трибуны приоткрылась, и оттуда показалась Фиона, а за ней Янис Грейнджер и три адвоката, работающих на Совет.
С некоторыми представителями я успел познакомиться, когда руководил исследованиями на шахте, других просто знал в лицо, поскольку они не раз мелькали в выпусках лунных новостей, в репортажах о заседаниях Совета. Это были честные, серьезные люди. Я подумал, что наше дело не так уж безнадежно.
Однако, судя по озабоченному лицу Томаса, он не разделял моего оптимизма.
Конфликт, связанный с Ледяной Впадиной, не был первым пунктом повестки. Вначале мы обсудили, кому достанется контракт на поставку летучих веществ с других планет. Потом был спор между двумя соседними общинами по поводу продажи алюминия и претензии добытчиков вольфрама к общине Рихтер огромному конгломерату нескольких общин, прибравших к рукам большинство лунных шахт, в которых велась разработка минералов. В конце концов споры разрешили, некоторые статьи контрактов подправили и утвердили заново, доли участников закрепили новыми соглашениями. Президент ограничивалась лишь короткими репликами, но всегда очень дельными, схватывающими самую суть вопроса. Впечатление она производила неплохое.
Томас съежился в кресле, подперев рукой подбородок; седые волосы его находились в страшном беспорядке. Один раз он бросил на меня короткий взгляд и, кажется, даже подмигнул, после чего снова погрузился в мрачное раздумье.
Оба наших адвоката сидели, словно аршин проглотив, боясь лишний раз моргнуть. Янис Грейнджер зачитала следующий пункт повестки: межобщинные разногласия, вызванные покупкой сандовалами останков землян у обществ сохранения.
Обществ. Вот маленький нюанс, который способен породить целые тома. Томас закрыл глаза.
— Представитель общины Горие хотел бы высказаться по этому поводу, сказала Президент. — Ахмед Бани Садр, председатель дает вам пять минут.