Журнал «Если», 1999 № 08

Им пришлось спуститься по лестнице, потому что все лифты вышли из строя. В подвале повторилась та же картина. Издали свет казался красным, но когда они вошли внутрь, тотчас же стал нормальным. Помещение ничем не отличалось от тех, что раньше видел Копински: блоки процессоров, множество мониторов и клавиатур, стеклянные перегородки, полы устланы плотными коврами. Эрингер пошел поговорить с техниками, которые уже вскрыли часть машин и тестировали их. На полу валялись схемы и инструкции. Копински заметил, что вскрытые блоки явственно отсвечивают красным.
В другом помещении несколько шкафов с электроникой было отодвинуто к стене, а часть разборного пола снята. В проеме виднелось нагромождение кабелей. Двое мужчин осматривали бетонные перекрытия и опоры фундамента.
— Это, должно быть, ваши люди, — обратился Копински к Миликену. — Что у вас за проблемы?
Инженер указал на один из отодвинутых в сторону шкафов и развел руками:
— Какое-то идиотство. Пол прогнулся под тяжестью стойки с электроникой, вот здесь. Не выдержала арматура. Я не представляю, как это могло случиться. Здание построено совсем недавно. С ума можно сойти!
— А наверху, где тоже видна красная дымка? Там что-нибудь изменилось?
— Да, на двух этажах заметно прогнулся пол. Поэтому мы вывели оттуда почти весь персонал. Но если поврежден фундамент, появится еще больше проблем. — Миликен кивнул в сторону двух людей, которые осматривали образцы, выпиленные из железобетонных плит. — Давайте узнаем, что там у Билла и Рика.
Копински направился вслед за ним.
— Как там с опорами пола? — спросил инженер.
Один из его помощников держал в руках кусок металлической трубы примерно восемнадцати дюймов в длину — она была изогнута и искривлена, а сам металл как-то странно разбух. Человек показал на трубу Миликену:
— Если бы мы имели дело с деревом, я сказал бы, что это случай сухого гниения. Сталь как будто раструхлявилась. Мы возьмем образцы для анализа, но мне кажется, что вся структура металла нарушена.
Копински из чистого любопытства взял кусочек металла и стал его рассматривать. Он напоминал осколок бомбы.
— Как это могло случиться, Рик? — спросил Миликен другого инженера.
— Понятия не имею.
— А фундамент?
Первый инженер взял один из отобранных образцов и показал его Миликену.
— Посмотри сам. Бетон слишком зернистый. Как будто в нем избыток песка.
— Но этого не может быть. Бетон высшей марки!
— Знаю. Но произошли какие-то изменения. Кроме того, что-то явно вызвало коррозию металла, но я и представить не могу, что именно.
— Видимо, мыши, — фыркнул Рик.
Продолжая совещаться с инженерами, Миликен передал образец Копински.
Протиснувшись между компьютером и принтером, Копински подошел к Эрингеру, который разговаривал с техниками. Тот увидел его и кивнул в сторону раскуроченного процессора. Красный свет, который озарил всю комнату, рождался именно там — вся внутренность процессора была словно заполнена светящимся красным туманом.
— Раньше свет был поярче, — заметил ученый. — Он потускнел после того, как выключили машину.
— В аэропортах произошло то же самое, — напомнил Копински.
— Верно.
— Красное свечение исчезает, если выключить машины?
— Кажется, да… через некоторое время. И еще вот что. — Эрингер показал полицейскому деталь какого-то механизма — небольшую ось, закрепленную в двух подшипниковых опорах. Но механизм не был больше прецизионным — металлические поверхности утратили блеск и деформировались. — Механика вышла из строя, — пояснил ученый. — Совершенно испорчена. Вентиляторы, моторы, принтеры.
Копински осмотрел еще несколько печатных плат из наиболее поврежденных блоков. Платы покорежились, как после пожара, но следов огня на них не осталось. Он прихватил парочку в качестве вещественных доказательств.
В подвал спустились еще двое, в которых Копински узнал членов дирекции, — это с ними Эрингер разговаривал у здания. Они отвели физика в сторону и начали что-то оживленно обсуждать. Скоро к ним присоединились архитектор с помощниками. Копински заметил, что вокруг лестницы образовалась голубая дымка. Детектив поднялся по голубым ступенькам на первый этаж и вышел на голубую улицу, которая сразу же приобрела свой обычный цвет.
Копински нашел телефон-автомат в кафетерии на той же улице, но не смог дозвониться до Бюро, так как телефонные станции не работали. Он вернулся назад к одной из полицейских машин и попытался связаться по радио, но каналы сбились с настройки. Если во всем городе творится то же самое, то конец света близок.
«Мыши», — вспомнил Копински слова одного из инженеров. Но мыши не грызут оборудование, железо, бетон… А будь оно деревянным, все решили бы, что это случай сухого гниения… Мысли крутились у Копински в голове. Мыши. Здания. Дерево. Деревянные здания. Падающие деревянные здания… Тёрмиты.
«Надо искать жучков», — так говорит отец Мойнихэн. Но какое отношение к замедлению времени могут иметь жуки-древоточцы? Копински нахмурился, но вопрос не шел у него из головы. Несомненно, в словах священника что-то есть. С кем бы посоветоваться? Эрингер занят, связаться с Бюро нет никакой возможности. Оставалось только одно — еще раз поговорить со святым отцом. Копински снова подошел к полицейской машине.
— Мне нужно в Нижний Ист-Сайд, — сказал он шоферу. — Церковь около Манхэттенского моста. Я покажу вам, как проехать. — Он забрался в машину и достал пластиковый пакет с образцами металла и бетона, которые прихватил с собой. — А после того, как высадите меня, отвезите это в лабораторию. Спросите парня по фамилии Орели. Скажите, что нужен срочный анализ состава этих штук. Они взяты в том месте, где наблюдались самые большие задержки времени. Пусть бросит все и занимается только этим.
00:09
Оштукатуренные стены подвала пресвитерии святого Вита были ярко освещены лампами дневного света. По одну сторону стояла тумба с раковиной для лабораторных опытов, а на ней — горелка и микроскоп. Многочисленные полки были уставлены колбами, штативами, пробирками и банками с биологическими препаратами. На массивном столе в углу возвышался большой террариум, на три четверти заполненный песком. Внутри ползало множество крупных насекомых янтарного цвета. Они сновали вокруг яйцевидного сооружения размером с ананас, усеянного десятками борозд и отверстий. В расположении всех этих входов и галерей была заметна определенная система.
— Совсем как Гранд Централь в час пик, — заметил Копински.
— Это экземпляры семейства Apicotermes. Обитают главным образом в бассейне реки Конго, — пояснил отец Мойнихэн. — Их муравейники имеют настолько сложную структуру, что равной ей не найти во всем животном мире. Термиты этого вида обитают исключительно под землей. Однако вам, вероятно, известно, что существуют и другие виды, которые строят термитники огромной высоты. В Австралии они достигают двадцати футов. Представляете, если бы мы строили дома высотой в милю.
— Им не надо заботиться о лифтах, — сказал Копински, вглядываясь в стеклянную стену. Тела термитов казались мягкими, безо всякого следа жесткого хитинового панциря. — Я всегда думал, что термиты — это нечто вроде муравьев. Но они не похожи на муравьев.
— Одно время их называли белыми муравьями, но это неверно, — продолжал отец Мойнихэн. — Термиты — отдельный род, образовавшийся в процессе эволюции насекомых, напоминающих современных тараканов. Они относятся к отряду Isoptera, в отличие от Hymenoptera, к которому принадлежат пчелы, осы и муравьи.
— Значит, существует много разных видов?
— Больше, чем веснушек в ирландском лагере бойскаутов. По оценкам специалистов, в мире имеется от двух до трех тысяч видов термитов. И у них, как правило, более сложная организация общества, чем у других насекомых, живущих семьями. В процессе питания им необходимо обмениваться бактериями и симбиотическими микроорганизмами, чтобы переваривать целлюлозу, без которой они не могут существовать. — Он склонился над террариумом. — Видите вон тех? Это солдаты. Интересно, что их головы и тела служат только оружием. Сами они не могут даже есть и не способны к воспроизводству.