"Прости, любимая, так получилось..." (СИ)

========== Глава 1. ==========
«Провалитесь вы пропадом!» — думала миловидная синеглазая блондинка, втопив в пол педаль газа своей крохотной малолитражки.
Красный Фольксваген Жук, послушно набирая обороты, весело мчался по сельской дороге, обгоняя попадающиеся на пути машины.
За окнами мелькали деревья, потом их сменили поля, по которым, как трудолюбивые букашки, ползали тракторы, собирая сено в аккуратные рулоны.
Заглядевшись в окно, сидевшая за рулём девушка вдруг резко сбросила скорость. Подпирающий её машинку огромный пикап чудом не «поцеловал» «жучка» в задний бампер.
«А нечего прижиматься к порядочным девушкам!»
Она капризно сморщила носик, продемонстрировала поднятый вверх средний палец с аккуратно накрашенным ноготком разъяренному водителю пикапа, правда предусмотрительно дождавшись, когда величественная Toyota Tundra укатит подальше, критически оглядела аккуратно разложенные по полю тюки и заключила:
— Роллов хочу. Большой сет. Интересно, есть ли в этой дыре кафешка с японской кухней? А то только дразнить умеют усталых голодных путников своим дурацким сеном.
Сглотнув выступившую слюну, девушка поняла, что действительно сильно проголодалась. Она закусила губу и сделала еще громче музыку.
Вообще-то, проникновенная «Je suis malade», льющаяся сейчас из динамиков, ей нравилась, но не сейчас. В данный момент слова песни её бесили, но она всё равно, не попадая в ноты, с упоением подвывала Ларе Фабиан:
— Как я болею,
Тобою я болею...
Тут блондинка будто опомнилась и злобно хлопнула по кнопке, выключая плеер.
— Черта с два! Вовсе я не болею. Плевать мне на тебя, Серж, понятно? Можешь даже не надеяться, что я прощу.
Стройная ножка в изящной туфельке на шпильке снова нажала на газ.
«Как он там сказал? "Глупышка, ты ни на что не способна? Не проживешь без меня ни дня?" Кажется, "глупышка" — это означает "дура"? Ладно, милый, ищи себе умницу, которая будет спокойно смотреть, как ты лижешься со своей секретаршей».
Внезапно глаза заволокло слезами, и девушка вынуждена была съехать на обочину.
Она могла хорохориться сколько угодно, но в душе прекрасно понимала, чего ей будет стоить так некстати пробудившаяся гордость и та злосчастная пощечина, «разрумянившая» бледную щеку любовника. Он не ударил её в ответ, хотя глаза сверкали холодной яростью. Хуже всего было то, что блондинка знала: этот мужчина на самом деле любил её и своим изменам просто не придавал значения, считая ничего не значащими эпизодами. Однако с возвышенными идеалами неземной любви и верности до гроба, о которых она мечтала, начитавшись женских романов, это не имело ничего общего. Чаша её терпения была переполнена и вчера хлынула через край.
Да, скорее всего, теперь придётся покрепче затянуть поясок. Увы, она уже не сможет покупать на аукционе понравившиеся ей картины, не заботясь о том, сколько они стоят. Серж безропотно оплачивал все её капризы и ни разу не упрекнул. Раз его Лия любит живопись, он с этим смирился, выбрасывая «на ветер» серьёзные деньги и, зевая с риском вывихнуть себе челюсть, таскался с ней по галереям, антикварным салонам и выставкам современного искусства. Но зато как юная любовница ему была за это благодарна… Это стоило того, чтобы потерпеть странные причуды.
Внешний вид гламурной куколки был весьма обманчив. Блондинка не зацикливалась на материальных благах и успела получить довольно серьёзное образование. Просто вовремя подвернувшийся брутальный бизнесмен до сего момента позволял ей не думать о хлебе насущном, а предоставил возможность спокойно грызть гранит науки в университете и успешно защитить диплом.
Их знакомство вполне вписывалось в завязку стандартной киношной мелодрамы: он щедро окатил её из лужи прямо перед важным экзаменом, вовремя не сбросив скорость своего спортивного серебристого BMW с блестящими роскошными дисками. А потом так упорно и настойчиво извинялся, что на следующее утро она проснулась в его постели, с трудом пытаясь вспомнить, сколько коктейлей выпила за вечер. О, Боже! Лия не могла понять, как ему это удалось: до встречи с ним девушка абсолютно искренне считала себя скромной девочкой-паинькой.
Когда она после грандиозного скандала в спешке покидала дом, наскоро побросав в сумку вещи, ей было до слёз жаль не бриллианты (пусть подавится!); больше всего на свете она не хотела расставаться с огромной картиной, висевшей на стене в спальне.
Девушке всегда казалось, что этот пейзаж излучает свет, проникающий глубоко в душу, неизменно поднимая настроение. На картине, обрамлённой в тяжелую золоченую раму, не было изображено ничего особенного — абсолютно банальный сюжет: уютный маленький домик с цветущим палисадником в яркий солнечный день. Но обожающая живопись Лия была уверена: тот, кто её писал, в этот момент был счастлив и выплеснул на холст свои чувства и эмоции так убедительно, что ей физически было тепло от лучиков солнца, поблёскивающих на стёклах больших окон нарисованного дома. Как часто она мечтала в него войти и фантазировала, какие тайны он скрывает за узорчатой дверью с медным молоточком в виде лошадиной головы.
Пейзаж стоил баснословных денег, так как принадлежал кисти модного художника, который довольно редко посещал вернисажи и никогда не давал журналистам интервью. Это добавляло его образу таинственности, а картинам — стоимости.
Сейчас, отправляясь навстречу неизвестности, она надеялась, что особняк, в котором она планировала получить работу, хоть чуточку будет напоминать ей тот самый домик, гостеприимно встречавший её каждое утро. Но, увы, красная машинка остановилась у массивных кованых ворот, преграждающих въезд во двор мрачного уродливого здания, казавшегося пустым и холодным. Девушка решила, что его архитектор, словно в насмешку над грозными каменными крепостями, зачем-то задался целью создать карикатуру на средневековый замок. Поскольку неизвестно откуда набежали свинцовые тучи и над серой крышей сверкнула молния, дом произвёл на неё особенно гнетущее впечатление.
Лия вышла из машины и, стараясь ступать осторожно, чтобы не попасть тонкими высокими шпильками в щели между каменной брусчаткой, добралась до кирпичного столба с вмонтированной в него панелью звонка. Отсюда дом казался еще более неуютным и зловещим, она чувствовала себя сиротинкой, явившейся просить подаяние у жестокого и жадного дальнего родственника.
«Интересно, есть ли в нём камины? — заранее поёжилась Лия, не в силах оторвать взгляд от каменного «монстра», и решительно нажала круглую металлическую кнопку. — Так. Хочу треск поленьев, яркий огонь, огромные шпалеры на стенах, мягкие ковры, железные доспехи и… роллы с васаби. Крекс, пекс, фекс — пусть всё немедленно сбудется!»
— Вам назначено? — грубо оборвал её мечтания крайне недовольный мужской голос.
— Я по объявлению по поводу работы, — робко произнесла она. — Мне сказали приехать на собеседование сегодня к шести вечера. Простите, но получилось чуть раньше. Кажется, начинается дождь. Я могу войти?
— Управляющий прибудет ровно к шести. Ничем не могу Вам помочь, — и собеседник невежливо отключился.
— Надо же! Само радушие, — возмущенная таким откровенным пренебрежением блондинка, забыв об осторожности, быстро посеменила обратно к машине. Шпилька тут же воспользовалась беспечностью хозяйки и застряла в глубокой щели между двумя камнями. — Не могли асфальт положить, — проворчала Лия, с силой дёрнула ножкой и... туфелька осталась без каблука. — Ну вот, только этого не хватало.
Девушка босиком поковыляла к машине и села на пассажирское сиденье. «Поковыляла» потому, что почти сразу же наступила на мелкий острый камушек, наколола ногу и порвала чулок, радостно пустивший от дырочки вверх длинную «стрелку».
Это стало последней каплей. Неприятности, сыпавшиеся на неё в последние дни, как из рога изобилия, всё-таки довели Лию, и она горько разрыдалась, уткнувшись лбом в скрещенные на передней панели машины руки. Похоже, сочувствовал ей только ливень, внезапно хлынувший как из ведра.