Маленький Темби.

Теперь Джейн не удавалось надолго забыть о Темби. Каждое воскресенье он приходил к ней в дом, приносил странные глиняные игрушки для детей или найденное в зарослях яркое птичье перо, а то и просто пучок полевых цветов, перевязанный жгутиком из травы. Джейн всегда сердечно встречала его, разговаривала с ним и отдаривала чем могла. Потом у нее родился еще один ребенок, и снова было очень много хлопот. Иногда она бывала слишком занята, чтобы самой подойти к дверям черного хода. Она передавала Темби через прислугу яблоко или сласти.
Как-то утром Темби появился в лечебнице; у него был перевязан палец на ноге. Джейн сняла грязную тряпку и обнаружила под ней маленькую царапину; ни один местный житель, ни ребенок, ни взрослый, не придал бы ей никакого значения. Однако она по всем правилам перевязала ранку и даже согласилась переменить повязку, когда несколько дней спустя он снова появился в лечебнице. Не прошло и недели, как оказалось, что Темби порезал руку, «Послушай, Темби, — нетерпеливо сказала Джейн. — Лечебница существует не для такой чепухи». Темби, словно не расслышав, смотрел на нее; в его больших темных глазах была такая настойчивость, что Джейн стало не по себе, и она велела бою перевести ее слова на местный диалект, решив, что Темби ее не понял. Тогда Темби сказал, запинаясь: «Миссус, моя миссус, я пришел только для того, чтобы повидать вас». Джейн рассмеялась и прогнала его. Он ушел, но не далеко. Позднее, когда остальные пациенты разошлись, Джейн увидела, что он стоит неподалеку, с надеждой глядя на нее. «Это еще что?» — спросила она уже с некоторым раздражением, потому что из дому до нее доносился плач новорожденного.
«Я хочу работать для вас», — сказал Темби.
«Но, Темб, мне не нужен второй бой. А кроме того, ты слишком мал для домашней работы. Быть может, когда подрастешь…»
«Разрешите мне присматривать за детьми».
Джейн не улыбнулась, потому что на фермах было принято нанимать в няньки к белым детям негритят, которые были не намного старше своих питомцев. В другое время она, может быть, и подумала бы об этом всерьез, но не теперь.
«Темби, — сказала Джейн, — я только что договорилась с няней. Она будет помогать мне. Я не забуду о тебе, и если потребуется кто-нибудь в помощь няне, я пошлю за тобой. Но прежде всего, ты должен научиться хорошо работать. Смотри как следует за телятами, не допускай, чтобы они отбивались от стада; тогда мы поверим, что ты хороший мальчик, и ты придешь к нам в дом, чтобы помогать мне ухаживать за детьми».
На этот раз Темби уходил от нее медленно и неохотно; a некоторое время спустя, выглянув из окна, Джейн увидела, что он стоит у самых зарослей и что-то высматривает. Она велела бою прогнать Темби, сказать ему, что она не позволяет слоняться без дела вокруг ее дома.
Джейн тоже теперь признавалась себе, что она «испортила» Темби, что он слишком много воображает о себе.
После этого в течение довольно долгого времени не произошло никаких событий.
А потом у Джейн пропало бриллиантовое обручальное кольцо. Обычно она довольно часто снимала его, когда делала домашнюю работу, и сперва исчезновение кольца даже не встревожило ее. А через несколько дней она обыскала весь дом, но так и не нашла его. Немного спустя исчезла жемчужная брошь. А затем еще несколько мелких предметов — ложка, которой кормили малыша, ножницы, серебряная кружка. Джейн раздраженно сказала Вилли, что в доме, должно быть, завелись духи. «Ложка только что была у меня в руке, а едва я отвернулась, она пропала. Это просто глупо. Вещи так не исчезают». «Может быть, чернокожие духи, — предположил Вилли. — Как насчет поваренка?» «Не говори глупости», — поспешно сказала Джейн. — Оба боя живут у нас с тех пор, как мы приехали на ферму». Тем не менее у нее тоже зародилось подозрение. Существовало давнее, незыблемое правило: нельзя доверять ни одному черному, как ни дружественно он к тебе расположен; поскреби любого из них — и обнаружишь вора. Джейн поглядела на Вилли, поняла, что его тревожат те же мысли и что он стыдится в этом признаться. Оба боя были, можно сказать, их личными друзьями. «Вздор, — твердо сказала Джейн, — я не верю в это». Решения загадки так и не нашли, а вещи продолжали пропадать.
Однажды отец Темби сказал, что ему очень нужно поговорить с хозяином. В руках у него был узелок, он развязал его, расстелил на земле — тут были все пропавшие вещи. «Не может быть, чтобы их взял Темби», — заволновалась Джейн. А отец Темби в большом смущении объяснил, что ему случилось проходить мимо скотного крааля и он увидал, что мальчишка сидит в тени, у муравейника, и играет своими сокровищами. «Он, понятно, не имел представления об их ценности, — с надеждой воскликнула Джейн. — Просто они такие блестящие, сверкающие». И в самом деле, глядя на серебро и бриллианты, ярко сверкавшие при свете лампы, легко было понять, как зачаровала их игра ребенка. «Ну, — сказал практический Вилли, — как же мы теперь поступим?» Джейн, не отвечая прямо на вопрос, беспомощно воскликнула: «Ты представляешь, как этот чертенок по целым неделям следил за мной, когда я хлопотала по дому, а потом быстро, как змея, проскальзывал сюда, стоило мне повернуться к нему спиной». «Да, но что же нам делать?» «Надо с ним хорошенько поговорить», — решила Джейн, сама не понимая, почему ее охватила такая тревога и растерянность. Она и сердилась и огорчалась — было какое-то отвратительное упрямство в этом обдуманном, преднамеренном воровстве, и связывать случившееся с маленьким Темби, которого она спасла от смерти, было невыносимо.
«Разговоры делу не помогут», — сказал Вилли. Темби снова высекли; на этот раз как следует, без всяких дурацких штук с размахиванием розгой в воздухе. Его заставили лечь поперек колен отца, спустили с него штанишки, и когда он встал, Вилли сказал с удовлетворением: «Ну, теперь ему с недельку будет не очень-то удобно сидеть». «Но, Вилли, у него кровь», — вздрогнула Джейн. Потому что, когда Темби уходил негнущейся походкой, широко расставляя ноги от боли, прижав кулачки к глазам, из которых обильно текли слезы, красноватые полосы проступили на ткани его штанишек. В ответ на это Вилли сердито заметил: «А ты чего, собственно, хочешь? Мальчишка стащил вещи, которые стоят много фунтов! Что же, я, по-твоему, должен их ему подарить и сказать еще в придачу: ах, какой ты умница!» «Но это же кровь, Вилли!» «Я не хотел бить его так крепко», — примирительно заключил Вилли.
Он внимательно разглядывал длинный, гибкий прут, словно удивляясь тому, что в нем скрыта такая сила, потом отбросил его прочь. «Должно быть, ему было больно… — сказал он задумчиво. — Он того и заслуживает. А теперь довольно плакать, Джейн. Больше он так делать не станет».
Но Джейн не могла удержать слез. Ее мучила мысль о Темби; Вилли — что бы он ни говорил — тоже испытывал неловкость, вспоминая о порке. Они были бы рады, если бы Темби на какой-то срок совсем исчез и появился позднее, когда пройдет время и они снова смогут быть к нему добры и ласковы.
Однако не прошло и недели, как он снова попросился в няньки к детям; теперь он достаточно большой, объяснял Темби, а Джейн ведь ему обещала. Джейн была так ошеломлена, что не нашла слов. Она ушла в дом, хлопнув дверью перед его носом; а когда узнала, что он все еще торчит в саду и ждет разговора с ней, выслала к нему боя и велела сказать, что не намерена брать воришку в няньки к своим детям.
Несколько недель спустя он снова попросил о том же, и она снова ему отказала. Он стал подстерегать ее на дороге ежедневно, иногда по нескольку раз на день. «Миссус, миссус, моя миссус, разрешите мне работать у вас, разрешите мне работать у вас». Она неизменно отказывала и с каждым разом все больше сердилась. И все-таки, под конец самая эта, совершенно неслыханная настойчивость победила ее. «Я не возьму тебя в няни, но ты можешь помогать мне на огороде», — сказала Джейн. Темби нахмурился, но на следующий день явился на огород — не на тот, что подле дома, а на дальний участок, где выращивали овощи, предназначенные для туземцев. Джейн нанимала специального боя для этого огорода, объясняла ему, когда надо садить, как удобрять землю и правильно ухаживать за ней. Темби должен был помогать бою.