Сага о Гуннлауге Змеином Языке

Когда прошли три ночи, противники снарядились для поединка. Иллуги Черный последовал за своим сыном со множеством людей, а за Храфном – законоговоритель Скафти, отец Храфна и все родичи.
Но прежде чем Гуннлауг вышел на остров, он сказал такую вису:
Выйду на остров без страха,
– Острый клинок наготове, —
Боги, даруйте победу
Скальду в раздоре стали!
Пусть мой меч пополам
Расколет скалу шелома,
Мужу коварному Хельги
Отделит от тела череп.
Храфн сказал в ответ такую вису:
– Скальду знать не дано,
Кого ожидает удача.
Смертные косы остры,
Кости рубить готовы.
Если же нежной деве
Стать суждено вдовою,
Ей об отваге Храфна
Каждый на тинге расскажет.
Хермунд держал щит своему брату Гуннлауга, а Свертинг, сын Бьёрна Козы, – Храфну. Было условлено, что тремя марками серебра должен был откупиться тот, кто будет ранен. Храфн должен был первым нанести удар, потому что он был вызван на поединок. Он ударил по щиту Гуннлауга сверху, и меч его тотчас же сломался пополам ниже рукоятки, потому что удар был нанесен с большой силой. Однако острие меча отскочило от щита, попало в щеку Гуннлаугу и слегка ранило его. Тогда их родичи и многие другие люди подбежали и встали между ними. Гуннлауг сказал:
– Я объявляю Храфна побежденным, потому что он лишился оружия.
– А я объявляю побежденным тебя, – возразил Храфн, – потому что ты ранен.
Тогда Гуннлауг пришел в ярость и в страшном гневе сказал, что поединок не кончен. Но его отец Иллуги заявил, что на этот раз они должны кончить поединок. Гуннлауг сказал:
– Я бы хотел так встретиться в другой раз с Храфном, чтобы ты, отец, не был при этом и не мог бы нас разнять.
На этом они расстались, и все пошли назад, в свои землянки.
На следующий день в судилище был принят закон о том, что впредь всякие поединки в Исландии запрещаются. Принять такой закон советовали все умные люди, которые там были. А были там все самые умные люди страны. Поединок Гуннлауга с Храфном был последним поединком в Исландии. Это был второй по многолюдности тинг после сожжения Ньяля и третий после битвы на Пустоши. [8] 
Однажды утром Гуннлауг с Хермундом пошли на Секирную Реку, чтобы умыться. На другом берегу шли к реке женщины, и среди них была Хельга Красавица. Хермунд сказал Гуннлаугу:
– Ты видишь на том берегу среди женщин Хельгу, твою возлюбленную?
Гуннлауг отвечал:
– Конечно, вижу. – И он сказал вису:
– Видно, нам на погибель
Ветвь рождена нарядов;
Один звона металла
В этом один повинен.
Девы лебяжье-белой
Я добивался, бывало,
Ныне невмочь и глянуть
На руки подруги милой.
Затем они перешли реку, и Гуннлауг с Хельгой разговаривали некоторое время. А когда они перешли реку обратно, Хельга долго стояла и смотрела вслед Гуннлаугу. Он сочинил вису:
– Как у ястреба, ярок
Взгляду девы нарядной,
Орешины влаги злака,
Вслед посмотревшей скальду.
Но ныне лучистые луны
Ресниц сосны ожерелий
Нам не радость сулят,
А злую беду насылают.
После этих событий люди поехали с тинга домой, и Гуннлауг стал жить дома, в Крутояре. Однажды утром, когда он проснулся, все уже встали, только он еще лежал в спальной каморке на нарах. Вдруг входят двенадцать человек в полном вооружении. Это приехал Храфн, сын Энунда, со своими людьми. Гуннлауг сразу же вскочил и схватился за оружие. Тогда Храфн сказал Гуннлаугу:
– Тебе не грозит никакой опасности. Ты сейчас услышишь, за чем я пришел сюда. Летом на альтинге ты вызвал меня на поединок и не признал его законченным. Теперь я предлагаю тебе, чтобы мы оба поехали летом в Норвегию и там закончили наш поединок. Там нам не помешают наши родичи.
Гуннлауг отвечал:
– Спасибо тебе за вызов! Я его охотно принимаю. А ты, Храфн, можешь рассчитывать здесь на наше гостеприимство.
Храфн отвечал:
– Спасибо, но теперь нам надо сразу ехать обратно.
На этом они расстались. Родичам и того и другого такое решение казалось большим несчастьем. Однако из-за горячности обоих они ничего не могли поделать. Что было суждено, то должно было случиться.