Долгий путь в Сан-Франциско

АНДРЕЙ. Зачем же вы теперь меня Игорем зовете? 
НАТАЛЬЯ. Можете думать, что из любви к истории. 
АНДРЕЙ. Вместо любви к человеку любовь к истории. 
НАТАЛЬЯ. Любовь, что спичечный коробок, - каким боком не повернешь, все равно самое ценное, хотя порой и отсыревшее, внутри находится. Вы ведь здесь тоже не из любви к загородным прогулкам в такую холодину торчите. 
АНДРЕЙ. Как знать. 
НАТАЛЬЯ. Я встретила вашего бедуина, когда возвращалась. 
АНДРЕЙ. Какого бедуина? 
НАТАЛЬЯ. Который один-единственный в трех тысячах верстах от Самарканда. 
АНДРЕЙ. А я думал, что это был мираж. 
НАТАЛЬЯ. Первый раз видела верблюда живьем. 
АНДРЕЙ. Бедуин и верблюд - это не одно и то же. 
НАТАЛЬЯ. Бедуин ехал на верблюде. 
АНДРЕЙ. Мой бедуин был пеший. 
НАТАЛЬЯ. А мой бедуин разговаривал со мной с высоты верблюжьего горба. 
АНДРЕЙ. И что же он вам рассказал? 
НАТАЛЬЯ. Ничего особенного. Как он учил детей математике и что из этого вышло. 
АНДРЕЙ. И что из этого вышло? 
НАТАЛЬЯ. То, что вы сидите на дороге в ожидании попутки до Сан-Франциско. 
АНДРЕЙ. М-да. А хотите я вам расскажу, что было на самом деле? 
НАТАЛЬЯ. Нет. 
АНДРЕЙ. Отчего же? 
НАТАЛЬЯ. Игорь, я уже поверила в то, что вы рассказали. И меня это устраивает. 
АНДРЕЙ. Не зовите меня этим именем. 
НАТАЛЬЯ. Это глумление над светлой памятью безвременно ушедшего из жизни. Вы это хотели сказать? (Андрей молчит). Смотрите, смотрите. Это ваш бедуин? 
АНДРЕЙ. Где? 
НАТАЛЬЯ. Вон, сюда идет. 
АНДРЕЙ. Без верблюда. 
НАТАЛЬЯ. Значит, верблюд сам по себе, а бедуин сам по себе. (Страннику). Ну, как, нашли конец пустыни? 
СТРАННИК. Да, нашел. И совсем недалеко отсюда. Она закончилась во мне. Там же, где она и началась. 
НАТАЛЬЯ (Страннику). Что вы так на меня смотрите? 
СТРАННИК. Я видел все эти дни только песок и солнце. Песчаные барханы в моих внутренностях: печени, почках, мозгу, сердце. Солнце выжгло все живое, а песок насыпал могильные холмы. Я бродил по пустыне своего тела, по пустыне своего ума, по пустыне своей души. 
НАТАЛЬЯ (Андрею). Что он на меня уставился? 
АНДРЕЙ. Давайте послушаем, чего человек говорит. 
СТРАННИК. Что было до того, как я попал в пустыню? Дома, люди, деревья, грязь, грязь, грязь. Одна грязь. Я любил купаться. В детстве я много времени проводил в воде. Река в деревне. Море. Чистый мир моря: ракушки, водоросли, медузы, крабы. Когда не было моря или реки зимой ведь не покупаешься, хотя все эти моржи в проруби - это насилие над водой, над рекой, которая скрывается под броней льда от людей, извечно сосущих из нее силу, а взамен спускающих нечистоты,- когда не было моря или реки, я дома часами сидел в ванне, плескался, смотрел, слушал, как маленькие волны поют тоску по большой воде. А мама через каждые полчаса стучала в дверь. Она боялась, что я усну и захлебнусь в ванне. Я запросто там засыпал. уносился во сне на берег моря, слушал шум разбивающихся о скалы волн. Один раз я видел, как перевернулась лодка. Совсем недалеко от берега. Но там было глубоко. Я часто нырял в том месте и потому знал это. Люди тонули. Две женщины и мужчина. Я смотрел и завидовал им. Их спасли. Я помогал вытаскивать их на берег. Это из зависти. Я не мог позволить, чтобы они утонули только потому, что я никогда не тонул сам. Вода не принимала меня. Она всегда выталкивала меня на поверхность. Они были пьяные. Я потом долго швырял гальку, чтобы потопить качающуюся на волнах бутылку. Я думал, что вода очищает. Но нет, прошли те времена, когда вода очищала. Теперь вода пачкает, марает. Нет больше святости. Проведя анализ воды, можно точно сказать, что в ней и в каком количестве содержится и во сколько раз эти количества сокращают жизнь. Таинство исчезло, испарилось. Так же испарилась и моя вода, оставив мне лишь песок и солнце. Когда вода уходит, остается пустыня. Я бы полюбил и песок. Я бы смог. Песок так же нежен, как и вода. Песок тоже исчез. Можно, я возьму бутерброд? 
НАТАЛЬЯ. Да-да, конечно. 
АНДРЕЙ (Наталье). Вот вам и объяснение. (Страннику). И куда же вы теперь? 
СТРАННИК. Учить детей. 
АНДРЕЙ. Чему? Математике? 
СТРАННИК. Нет. Любить песок и воду. 
АНДРЕЙ. Вы думаете, вас возьмут обратно в школу? 
СТРАННИК. Я в этом не нуждаюсь, коллега. Можно, я еще возьму? Я давно не ел. Года три. 
АНДРЕЙ. Четыре. 
СТРАННИК. Спасибо, коллега. У вас память лучше, чем у меня. 
НАТАЛЬЯ. Вы знакомы? 
АНДРЕЙ. Нет. 
СТРАННИК. Да, мы не знакомы уже четыре года. Я забыл даже ваше имя. 
АНДРЕЙ. Андрей. Князь Андрей. 
СТРАННИК. А, точно, точно, вспоминаю. Князь Андрей. Да-да. (Представляется). Пьер. Пьер Безухий. Граф. Ну, как же, как же, вы Наташа Ростова. Или, постойте, княгиня Лиза Бричкина, красноармеец. 
НАТАЛЬЯ. Все-таки Наташа - это ближе. 
СТРАННИК. Да, именно Наташа. Вы вместе. Ваше время. Но, Наташа, вы же моя жена. Нет, я не ревную, ни в коем глазу, то есть разе. Вы моя будущая жена. Потом, после князя Андрея, вы станете моей женой. Лев Николаевич. Ничего не попишешь. Я вас сопрягаю, Наташа, а также вас, князь, с думами и чаяниями народа, к коему имею честь принадлежать. 
НАТАЛЬЯ. Он бредит. 
АНДРЕЙ. По-моему, его зовут действительно Пьер Безухов. 
НАТАЛЬЯ. Так же как вас - князь Андрей Болконский. 
СТРАННИК. Это все он так придумал. Туман. Небо. 
АНДРЕЙ. По крайней мере, не Игорь. 
НАТАЛЬЯ. Тогда я действительно Наташа. 
СТРАННИК. Вы - моя жена. 
НАТАЛЬЯ. Что вы мне голову морочите? Вы что, сговорились, господа графья и князья? 
СТРАННИК. Ты моя жена, Наташа. 
АНДРЕЙ. По-моему, так это вы сговорились. Если это ваш муж, так и скажите, что это ваш муж и что он следит за вами. 
НАТАЛЬЯ. Это не мой муж. 
АНДРЕЙ. Скажите, вы чей муж? Ее? 
НАТАЛЬЯ. Мой муж утонул. 
СТРАННИК. Ну, брось, Наташка, я отлично плаваю. 
АНДРЕЙ. А я чуть было не поверил."Титаник" натолкнулся в темноте ночи на айсберг. Айсберг натолкнулся в темноте ночи на "Титаник". И они вместо, взявшись за руки, затонули у берегов Атлантиды. 
НАТАЛЬЯ. Прекратите! 
АНДРЕЙ. А что собственно я распаляюсь. Я еду в Сан-Франциско. Наталья Ростова тире Безухова едет, ехала в Липную Горку. Вы, вероятно, тоже туда направлялись. Только иным путем - через пустыню. 
СТРАННИК. Мне - в Москву. 
АНДРЕЙ. Через Липную Горку, естественно. 
НАТАЛЬЯ. Москва совсем в другой стороне. 
АНДРЕЙ. Ну, вот, будете меня еще учить географии! 
НАТАЛЬЯ. Послушай, дорогой муженек, зачем тебе в Москву? 
СТРАННИК. Сгорела. 
НАТАЛЬЯ. Кто? Квартира твоя? 
АНДРЕЙ. Москва в 1812 году. 
НАТАЛЬЯ. Сама знаю. 
СТРАННИК. Вот поэтому и еду. Давно не видел пепелища. 
НАТАЛЬЯ. Слушай, ты, муж, граф ты мой Пьер Безухий... 
АНДРЕЙ. Безухов. 
НАТАЛЬЯ (Андрею). Безухов у Льва Толстого. (Страннику). Вот что я тебе скажу: езжай, спасай Москву. Она без тебя погибнет, сгорит до тла в 1812 году. Что тебе еще от меня надо? Объяснились же. 
АНДРЕЙ. Так, семейные разборки. Я пойду книжку почитаю. Только вы не слишком увлекайтесь (отходит). 
НАТАЛЬЯ. Итак, что тебе надо? 
СТРАННИК. Это кто? 
АНДРЕЙ. Болконский я. Князь. 
НАТАЛЬЯ. Слышишь? Князь Андрей, говорит. 
СТРАННИК. Понятно. После Аустерлица, но до Бородино. Раз ты не у постели умирающего. 
НАТАЛЬЯ. Короче. 
СТРАННИК. Ну, что ты, что ты, я не ревнив, ты знаешь. 
НАТАЛЬЯ. Знаю. Я знаю, что я ничего не знаю. Еще короче. 
СТРАННИК. Сервиз. 
НАТАЛЬЯ (не понимает). Что? 
СТРАННИК. Сервиз. 
НАТАЛЬЯ. Какой сервиз? 
СТРАННИК. На шесть персон. Кофейный. 
НАТАЛЬЯ ( все равно не понимает). Какой? 
СТРАННИК. Шесть чашечек с двумя красными полосами, вверху и внизу. Шесть блюдец с одной красной полоской - "Спартак" чемпион - кофейничек, сахарница и там по мелочи.