Великорусские сказки Пермской губернии

 Тособрал ему царство в сундук, дал в руки ключик: «Ступай, неси, не отворяй теперь до двора!» —  Топриносит домой сундучок, а жена его родила сына. (Вот он его в доме и не знает: должен сыном расплатиться.) Тогда жена его заругала: «Шатаешься везде, а здесь и послать за бабушкой некого!» — «Не ругайся, жена! Дело будет ладно». — Отпирает сундук, выходит царство — много слуг и всего довольно. И сделалась жена рада.
Мальчик вырос годов десятку — отдали его в школу учить. Мальчик в течение года сдал экзамен, потом поступил на другой год опять. Второй год сдал он экзамен, научился очень хорошо. Тоувидел отеческие записи в комоде; мальчик просмотрел, к чему эти записи, и видит: «Если он не отдаст меня Чуду Лесному, то он придет, отца кончит и меня кончит! Дело дрянь!»
Приходит он к отцу в комнату и говорит, что «тятенька, теперь прощай, я не ваш!» — Отец вспомнил, заплакал: сделалось сына жалко. А мать и говорит: «Куды же ты, сын, теперь отправишься?» — Сказал сын: «Я теперь к Чуду Лесному отправлюсь на пожрание, за собранье царства. Чем нам погибать с отцом обоим, так лучше я один погину!» —  Тоони его благословили, дали ему на дорогу хлеба, и он отправился.
Шел он близко ли, далёко ли, низко ли высоко ли — подходит: близ моря стоит избушка. Заходит в эту избушку, а в этой избушке живет старушка. — «Куды же ты, молодец удалой, пошел, куды те путь клонит?» — Я пошел к Чуду Лесному на пожиранье». — «Поди же ты вот к этому морю. У моря есть старый корабь, ты залезь в него. У него есть три дочери: одна дочь не выдана, а две замужем. Потом они прибудут купаться, платья будут замужние бросать вместе, а девица бросит свое платье врозь; тогда девицыно платье ты укради в корабь. Когда она тебе скажет, тогда выброси платье!»
Когда они выкупались, старшие одели платья; девица стала и говорит: «Если старше меня, будь брат родной, а если ровня моя, так будь муж родной!» —  Товыбросил он ей платье, она приоделась, говорит: «Выходи!» —  Товидит, что он молодой, она взяла его за ручку, взяла и поцеловала: «Будь мой муж родной!»
«Куды же ты пошел?» — «Я пошел к Чуду Лесному на пожиранье». — «Я пожрать тебя не дам! Ты идешь к моему отцу. Отец у меня слепой. Я вот полечу, буду из себя пух ронять, ты по пуху и айда!» — Тоона летит тихо, пух из себя выщипывает; и он за ней бежал очень рысью (торопился). Потом она прилетела к своему дому, сказала ему: «Смотри, милая ладушка, вот я здесь проживаюсь. Какие будет тебе отец задачи задавать, ты приходи ко мне!»
Приходит он к Чуду Лесному в комнату — он сидит на стуле — и говорит: «Здравствуешь, тятенька!» — Чудо Лесное сказал: «Что ты мне за сын? Откуль,какой есть?» — «Я за собранье государства прибыл к тебе на пожиранье». — «Нет, я тебя не буду жрать. А есть у меня дочь невеста: тебе совершенны года выйдут, тогда я тебя споженю на ней. Только ты мне исправь, что я тебе задачи какие задам!» — «Ну, задавай задачу!»
«Исправь ты мне сначала на возморье церкву: чтобы у тебя была церква, попы и дьяки, и поутру чтобы был звон!» — Приходит он к ней, затужился. — «Вот твой родитель задал мне задачу — умом непостижно!» — «Какую же он тебе задачу задал?» — «Исправить велит на взморье церкву, чтобы были попы и дьяки, и поутру чтобы звон был!» — «Это, мила ладушка, не твое дело! Ложись спать, утром все готово будет». —  Тоона вышла на крылечко, перебросила с руки на руки колечко — выскочило 25 ухорезов. — «Что ты нас покликаешь, на каки работы посылаешь?» — Она с ними и распорядилась: все это исправить! (Церкву, попов и дьяков).
«Вот тебе, мила ладушка, лодка, на вот весельца, да возьми топор с собой! Подъедет к тебе родитель, скажет: «Это не ладно, это не исправно, это не хорошо!» А ты его скорее обухом хвати его по лбу, чтобы он отлетел от тебя, а сам тогда айдак берегу скорее!» —  Тосел он на лодку, подъезжает к этой церкви, кругом ездит. Чудо Лесное прибыл к нему. Только Чудо Лесное говорит: «Это не ладно, это надо бы эдак изладить, и это не исправно!» — Тогда он топором-обухом по лбу его ударил, — он отлетел; тогда он отправлялся на берег. Приходит к его дочери в дом; дочь его посылает: «Ступай! Каку он задачу тебе задаст опять?»
Приходит — он в стуле уж сидит. — «А что ты, тятенька, каку ты мне задачу задашь?» — «Есть у меня конь; зятевья не могут с ним владеть, а ты поучи его! Я вижу, что ты хороший человек, ты можешь поучить этого коня!» —  Топриходит он, вовсе тужит, невесёлый. — «Чё-то, мила ладушка, ты не веселишься?» — «Он мне задал: есть какой-то у вас конь, поучить его велел». — Дочь на то сказала: «Это не конь, а сам он снарядится конем. Ты зайдешь в конюшню, он станет на задние лапы, разынет рот, будет тебя есть. А ты — на вот тебе три прута железных и плеть, и возьми топор с собой! Тогда придешь в конюшню, он станет на задние лапы — ты обухом хорошенько по лбу ударь, чтобы он дал надеть узду на себя; обуздай его тогда!»
 Тоон приходит в конюшню. Заржал конь, стал на задние лапы, несется к нему. Ударил его по лбу — он на коленко пал. Он живо узду надел и обуздал его; начал его прутьями по боку жарить; все прутья исхлестал и по-за коже изсовал. Наконец, хлещет нагайкой по глазам нещадно. До той степени добил, что во-кореньон никак не пошел. Тоон пустил его в конюшню и говорит: «Завтра тятенька мне велит поучить, так я еще лучше ухайкаю(поучу) тебя!» (Похвастался.)
 Топриходит к нему, а уж он в стуле сидит опять. — «Тятенька, каку ты мне задачу задашь?» — «Завтра я тебе истоплю баню; выпаримся, тогда я тебе большинудам: с моей с малой дочерью живите, чё знаешь, то и делайте, больше я распоряжаться тобой не буду!» —  Топриходит очень веселый к его дочери он. — «Что-то, мила ладушка, веселый?» — «Да, завтра он хотел истопить баню: выпаримся мы с ним, тогда приказал он с тобой жить — и больше распоряжаться мной не будет!»
Жена ему на то сказала, что «завтра истопит баню жаркую, завалит тебя на каменку, изжарит и съест! Сёдни нечего спать: нам с тобой работа». — Поставила середь полу такой кувшин, начали в кувшин этот плевать слюней. Тоона наговорила на этот кувшин, потом сама в трубу вылезла и его вынула, а окна запечатала ставнями. — «Пойдем, милый ладушка, теперь к твоему отцу!»
Поутру старик зятевьев он заставлял баню топить. — «Затопите баню, сходите к нему: что они, дома ли?» —  Топриходят к ихойизбе и говорят: «Вы дома ле?» — А в кувшине отвечают слюни, что «дома». —  Тоизготовили баню как следует. — «Ступайте за ним, зовите его сюда, поведем в баню его!» —  Топриходят за ним, кричали, кричали, а у слюней сила вышла, и голосу не подают. Тоони приходят, сказали, что «их дома нет, голосу не подают».
«Подайте мне гадательную книжку: я погляжу!» —  Топросмотрел: уж они идут в пути. — «Пойдите, садитесь на вершну, айдате,воротите их!» — Сели они верхами, поехали в погоню. Едут они, видят: старушка доит корову. (Она коровой его обвернула, а сама доит.) Тоони старушке поклонились, спросили: «Не проходил ли молодец с девицей?» — «Нет, батюшки, не видала!»
Воротились они назад. Приезжают, сказывают: «Никого не видали, только видели: старушка доит корову». — «Ступайте, это самые они!»
 Тоони поехали. Она услыхала топот. — «Милый ладушка, за нами опять погонюшка едет!» — Обвернула его церквой, сама священником. Топодъезжают, шапки перед священником снимают: «Батюшка, — говорит: — не проходили ли молодец с девицей?» — «Никого не видал». — Они воротились назад. Тоони приезжают, сказывают: «Никого не видали, только видели: стоит церква, мохом обросла и священник старый».
«Ах, она злодейка!.. Нечего вас, полоухих, посылать! Лучше самому ехать». — Вышел на двор, ударился об землю, подумал на петуха — и сделался петухом и полетел.
«Милый ладушка, за нами погонюшка не простая, а родимый тятенька летит петухом!» — Обвернула его орлом, а сама сделалась древой,и на древе всякие цветы. Мужу сказала: «Смотри, прилетит, будет цветы рвать, ты тогда не робей: подымись, петуха под себя и рви нещадно, из него чтобы перья летели пуще!» — Тогда исправилась она древой, его исправила орлом; и он сел под древо тогда, орел.