Блудный сын
* * *Приближался час приезда гостей, и Виктор пошел в спальню, чтобы понять, что задержало Эрику.
Нашел ее в гардеробной, у туалетного столика. Ее блестящие, мягкие, как шелк, волосы цвета бронзы падали на обнаженные, безупречной формы, бархатистые плечи, которые так возбуждали его.
К сожалению, она явно перебарщивала с косметикой.
– Эрика, ты не можешь улучшить совершенство.
– Я очень хочу, чтобы ты нашел меня красивой, Виктор.
– Тогда смой большую часть того, что у тебя на лице. Пусть все увидят твою естественную красоту. Я дал тебе все для того, чтобы ты и так блистала.
– Как это приятно. – В голосе слышалась неуверенность, она не могла понять, критикуют ее или хвалят.
– Жена окружного прокурора, жена университетского профессора – они не будут накрашены, как поп-дивы.
Ее улыбка сползла с лица. Виктор полагал, что прямота с подчиненными (или с женой) предпочтительнее критики, щадящей чувства.
Встав за ее спиной, он положил руки на обнаженные плечи, нагнулся, чтобы вдохнуть запах ее волос, откинул их, поцеловал в шею, почувствовал, как по ее телу пробежала дрожь.
Коснулся пальцем изумрудного ожерелья.
– Бриллианты подойдут больше. Пожалуйста, поменяй ожерелье. Ради меня.
Она встретилась с ним взглядом в зеркале туалетного столика, потом опустила глаза на кисточки и пузырьки. Заговорила шепотом:
– Твои стандарты… так высоки.
Он вновь поцеловал ее в шею и ответил тоже шепотом: «Вот почему я и создал тебя. Мою жену».
Глава 19
В автомобиле по пути к Джексон-сквер, где они решили пообедать в одном из ресторанчиков, Карсон и Майкл вновь говорили о последних убийствах.
– Оллвайна не «вырубали» хлороформом, – заметила Карсон.
– У нас еще нет анализа крови.
– Вспомни его лицо. Хлороформа не было и в помине. Получается, что он и Шатери – исключения.
– Еще одного мужчину, Бредфорда Уолдена, «вырубили» хлороформом, – напомнил Майкл. – С другой стороны, у всех троих вырезали внутренние органы.
– Да, похоже, Хирург взял их в качестве сувениров.
– Но у женщин он отрезает только уши, кисти, ступни… Нэнси Уистлер прислала тебе список людей, у которых были ключи от библиотеки?
– Да. Но, повидав квартиру Оллвайна, я думаю, что он сам открыл дверь убийце, так что ключ этому парню не требовался.
– С чего ты это взяла?
– Не знаю. Просто чувствую.
– Давай проанализируем жертвы, – предложил Майкл. – Во-первых… Я отказываюсь от версии наличия связи между жертвами. Все они – случайная добыча.
– Как ты пришел к такому выводу?
– Так уж сложилось. У меня тоже есть интуиция.
– И какими критериями он руководствуется, когда отрезает или вырезает у жертвы определенную часть тела?
– Элизабет Лавенца, плававшая без кистей. Кисти играли важную роль в ее жизни, работе? Может, она художница? Пианистка? Может, занималась мануальной терапией?
– Ты знаешь, она работала продавщицей в книжном магазине.
– Мэг Савиль, туристка из Айдахо.
– Он взял ее ступни.
– Она не была балериной. Всего лишь регистратором.
– Он берет уши у медсестры, ноги у студентки университета, – продолжила Карсон. – Возможно, это что-то и означает, но не для нас.
– Он берет печень владельца химчистки, почки бармена. Если бы он вырезал печень у бармена, мы бы могли построить на этом версию.
– Жалкую версию.
– Согласен с тобой, – кивнул Майкл. – Бармен любил хэви-металл, Оллвайн жил в черноте. Есть тут какая-то связь.
– В этой квартире не было ничего от хэви-металл, чистое безумие.
Когда они подъехали к ресторану, которому отдавали предпочтение многие детективы из отдела расследования убийств, из дверей вышел Харкер с пакетом еды. Из пакета поднимались дразнящие запахи. Рот Карсон наполнился слюной, желудок напомнил ей, что ленч она пропустила.
Харкер заговорил так, словно не встретил их случайно, а продолжал на минуту-другую прерванный разговор.
– Прошла информация, что мэр уже к уик-энду сформирует специальную группу для ведения этого расследования. Если нам вскорости предстоит работать вместе, мы можем уже сейчас обменяться мыслями.
– Конечно же, тебе известна твоя репутация, – ответила Карсон. – В отделе все знают, что ты и Фрай ищете славы.
– Зависть, – спокойно ответил Харкер. – Мы закрываем больше дел, чем остальные.
– Иногда пристреливая подозреваемого, – вставил Майкл, имея в виду недавний случай, когда Харкеру едва удалось избежать обвинений в необоснованном применении оружия.
Харкер пренебрежительно улыбнулся.
– Хотите знать мою версию об убийстве охранника в библиотеке?
– Нужен ли мне рак поджелудочной железы? – ответил Майкл своим вопросом.
– Черные комнаты символизируют жажду смерти. – Харкер пропустил шпильку мимо ушей.
– Черт! – вырвалось у Карсон.
– Он пытался перерезать себе вены каждым из этих лезвий, – продолжил Харкер. – Но ему не хватило мужества.
– Ты и Фрай побывали в квартире Оллвайна?
– Да, – кивнул Харкер. – Вы для нас что ученики, вот мы и считаем необходимым иногда позлить вас.
Он протиснулся между ними, направился к своему автомобилю, обернулся, пройдя несколько шагов.
– Если у вас есть версия, я с удовольствием ее выслушаю.
Когда они остались вдвоем, Майкл поделился с Карсон сокровенным: «У меня есть короткий список сердец, которые я хотел бы вырезать».
Глава 20
После ухода Виктора Эрика надела платье от Сент-Джона, которое вроде бы открывало все, но оставалось респектабельным, смешивая в должных долях эротичность и классику.
Стоя перед огромным зеркалом гардеробной, которая размерами превосходила многие спальни в особняках, она знала, что выглядит потрясающе и произведет неизгладимое впечатление на всех мужчин, которые будут сидеть за обеденным столом. Тем не менее полной уверенности в себе она не чувствовала.
Примерила бы и другие платья, если бы до прибытия первого гостя не оставалось несколько минут. Виктор хотел, чтобы она встречала гостей вместе с ним, и она не решалась его подвести.
Вся ее одежда висела в высоких шкафах, которые занимали три прохода. Количество нарядов исчислялось сотнями.
Ездить по магазинам ей не приходилось. Создав ее с идеальными размерами, Виктор закупил все сам, пока она еще находилась в резервуаре сотворения.
Возможно, что-то из одежды он купил еще прежней Эрике. Она не любила об этом думать.
В голове мелькнула мысль: а если она наплюет на то, что думает о ней Виктор… или кто-то еще? Станет самой собой. Независимой личностью.
Это была опасная мысль. Такие следовало гнать прочь. В глубине стенного шкафа, на специальных полках, стояло порядка двухсот пар обуви. И хотя Эрика знала, что времени в обрез, она никак не могла выбрать между «Гуччи» и «Кейт Спейд».
За ее спиной, она стояла в стенном шкафу, что-то зашуршало, послышался глухой удар.
Она повернулась, чтобы посмотреть в центральный проход, но увидела только закрытые двери, за которыми хранилась часть ее сезонного гардероба, и желтый ковер на полу. Заглянула в правый проход, в левый, убедилась, что и там никого нет.
Вернувшись к стоявшей перед ней дилемме, разрешила ее, взяв туфли от «Кейт Спейд». С ними в руках поспешила из стенного шкафа в гардеробную.
Выходя, краем глаза уловила какое-то движение у двери в спальню. Когда повернулась, никого не увидела.
Заинтригованная, прошла в спальню, не испытывая ни малейшего страха, успела заметить, как колыхнулось шелковое покрывало, прикрывая того, кто только что скользнул под огромную кровать.
У них не было домашних животных, ни кошки, ни собаки.
Виктор пришел бы в ярость, если бы обнаружилось, что в доме крыса. Этих тварей он терпеть не мог.
При создании Эрику обучили остерегаться опасности, но бояться только самого ужасного… хотя ее запрограммированное уважение к своему создателю иногда практически сливалось со страхом.