Волшебный компас Колумба
Тоне уж тогда лет шесть было, скоро в школу идти. Те, в милиции, заявление приняли и вызвали как-то тетю Лину на опознание неизвестного трупа молодой женщины, подходящей по описанию на Тонину пропавшую мать. После посещения морга тетя Лина явилась домой бледная, как сама смерть, и вдруг упала в коридоре на пол и затряслась. А потом стала кататься и биться головой о стену. Тоня, выскочившая в коридор, взвыла от страха. Пока дядька брызгал на тетю Лину водой и орал на Тоню, чтобы та заткнулась, в незапертую дверь заглянула соседка и, сориентировавшись в ситуации, вызвала «Скорую».
Медики приехали быстро, накололи тетю Лину успокоительным, сказали, что это нервный срыв. Как узнали, что в морге была по поводу опознания, так только руками развели – что же вы хотите, ничего удивительного, такой стресс.
Дядька не то чтобы испугался за жену, просто не хотелось с ней возиться, поэтому на следующее опознание тетю Лину не пустил. А потом вдруг в почтовом ящике оказался конверт с деньгами.
«Моей дочери» – было написано на конверте. И все – ни письма, ни подписи, ни обратного адреса. Их адреса тоже не было, и марки тоже, стало быть, кто-то просто пришел в их подъезд и опустил конверт в почтовый ящик.
«Жива, шалава», – сказал тогда дядька и послал тетю Лину в милицию забирать заявление. С тех пор деньги приходили – мало и нерегулярно, а потом перестали, потому что началась перестройка.
Организация, где дядька работал начальником административно-хозяйственного отдела (так у них назывался завхоз), закрылась, дядька устроился завхозом в ведомственную поликлинику, через некоторое время там сняли главврача, поскольку пропали все материалы, выписанные на ремонт.
Тут уже Тоня была не такой маленькой, чтобы понять – дядька тоже успел половить рыбку в мутной воде, уж очень трясся он вечерами, ожидая неприятностей. Все обошлось, поскольку организация, от которой была поликлиника, тоже закрылась. Дядька спешно уволился и по знакомству устроился мелким служащим во вновь выбранную местную администрацию. С тех пор так и закрепился там, переходил потихоньку с должности на должность, а после стал директором какой-то мелкой фирмочки. Зарплату получал приличную, однако делать, как понимает теперь Тоня, ничего особенного не умел, только на подчиненных орал, так что года через два уволили его.
Но дядька не растерялся, оброс за это время полезными знакомствами и устроился в салон красоты директором. Салон этот как раз продали другим хозяевам, потому что прибыли не приносил совсем, одни убытки. Тоня к тому времени выросла и как-то подрабатывала в салоне этом уборщицей. Деньги небольшие, но зато девочки стригли и причесывали ее бесплатно.
Училась Тоня в школе средне, так и говорили учителя – серединка на половинку, никакими предметами особо не интересуется, кое-как переползает с тройки на слабую четверку. После девятого класса уговорила ее тетя Лина поступать в свой техникум, который назывался теперь колледжем. Тоне было, в общем-то, все равно куда поступать, только она твердо знала, что никогда не станет заниматься детьми. Это дело все-таки любить надо, а Тоня детей не то чтобы не любила, но больше любила животных.
С детства ни одной бродячей кошки пропустить не могла, всех ей надо было погладить и пожалеть. Собак тоже совершенно не боялась, ни одна собака на нее не зарычала. Дядька, однако, этот вопрос решил раз и навсегда – никаких животных в доме, от них только грязь и блохи. Ни собак, ни кошек, ни попугая, ни канарейки, ни мышей, ни крыс, ни морских свинок! Увижу какого-нибудь хомяка – ногой раздавлю и в туалет спущу! Тоня верила, что так оно и будет.
Один раз в своем подъезде нашла Тоня котенка – рыжий пищащий комочек. Принесла домой, напоила молоком, после чего котик заснул у Тони на руках. И тогда, пожалуй, первый и единственный раз за все детство, почувствовала Тоня небывалое счастье.
Тетя Лина, придя с работы, нахмурила брови, потом поглядела на Тоню и промолчала. Тонино счастье продолжалось до прихода дядьки, после чего начался обычный крик и последовал строгий приказ – унести из дома эту гадость. Где взяла – там и оставь, хоть в помойку выброси, сказал дядька, с этой дрянью ты в дом не вернешься.
И Тоня решилась. Она молча оделась, сунула котенка за пазуху и шагнула к двери. Она решила не возвращаться. Просто идти и идти, пока не упадет на улице. Будь что будет, но выбросить беспомощного котенка в мусорный бак она не в состоянии. Лучше самой умереть.
Очевидно, тетя Лина почувствовала что-то, заметив, как тщательно Тоня завязывает капюшон куртки и ищет варежки, потому что она взяла Тоню за руку и сказала, что они поспрашивают соседей, может, кто возьмет котеночка.
Взяли Звонаревы со второго этажа, их Ленка училась с Тоней в одной школе, на класс старше. С тех пор Тоня перестала вслушиваться в дядькины крики. Не волновали они ее больше. Никому не нужна, ни на что не годна, ни к чему не приспособлена, ни рожи ни кожи… Про жилплощадь дядька не прибавлял, потому что сумел приватизировать квартиру, оформив-таки Тонину мать умершей, нашел нотариуса, который сквозь пальцы посмотрел на сомнительную ситуацию.
Было у него желание и Тоню площади лишить, но тут номер не прошел, нотариус не решился впрямую закон нарушить. Не то дядька пожадничал и заплатил ему мало, не то побоялся в совершенный криминал соваться – как бы вообще квартиру не отобрали.
В общем, заикнулась как-то Тоня, что хочет после школы на ветеринара пойти учиться – такого от дядьки наслушалась. Всю жизнь – орал он – котов больных будешь усыплять, а здоровых – кастрировать! Того и гляди собака бешеная покусает или от попугая орнитоз подхватишь, или еще что-нибудь похуже!
К тому времени дядька устроился в салон красоты и старался показать себя умным и культурным человеком. Он купил костюм, надевал к нему галстук, постригся коротко (задаром, в том же салоне) и даже поставил коронку на передний зуб. В салоне он затеял полное переоборудование, заявил, что теперь будет не парикмахерская, а косметическая клиника, нахватался разных красивых слов («фотоомоложение», «мезотерапия» и так далее), сумел заморочить голову хозяйке салона, наврав ей, что имеет отношение к медицине – работал, мол, в ведомственной поликлинике, не уточняя, что трудился завхозом. Об этом подробно сообщила Тоне Ленка Звонарева, которая устроилась после окончания школы в этот же салон администратором.
Никакое улучшение внешности дядьке не помогло, клиентки, завидев в помещении здоровенного громогласного мужика, который приставал к ним с разговорами и орал на мастеров, пугались, были очень недовольны и многие больше не приходили. Еще дядька заявил мастерам, что их услуги скоро будут не нужны, раз теперь будет не салон, а клиника.
Коллектив салона в полном составе перешел на другое место и увел оставшихся клиентов, а из дядькиной затеи ничего, разумеется, не вышло, потому что не было у него ни лицензии, ни разрешения на открытие клиники от горздрава и еще много чего. Взбешенная хозяйка салона велела дядьке убираться вон, так он еще перед уходом пустил налево массажные столы и еще кое-какое оборудование. Об этом Тоня тоже узнала от Ленки.
О ветеринарном институте пришлось забыть, дядька сидел без работы и скрепя сердце разрешил Тоне поступать в педагогический колледж. И то потому, что после школы можно было пойти только в продавщицы, а дядька был твердо уверен, что Тоня по своей глупости проторгуется в первый же день.
В колледже как раз открыли секретарское отделение, отдавая дань моде, и тетя Лина посодействовала, чтобы Тоню приняли туда с плоховатым аттестатом. Дядьке про это решили не говорить, чтобы не слушать его непременных воплей по поводу секретарш и козлов-начальников, которые лапают их в своих кабинетах. Дядька по обыкновению употреблял бы более сильные слова.
В колледже Тоню не замечали. Девчонки на секретарском отделении подобрались все хорошенькие, но ленивые. Учились в школе неважно, вот и решили пойти в секретарши. А что, если фирма попадется приличная, то можно если не с начальником закрутить, то какого-нибудь мужчину найти побогаче. Замуж выйти или так, через постель, в общем, в жизни устроиться.