Французский поцелуй
А пока они находились в маленькой спальне на борту самолета «Гольфстрим». Дверь они закрыли и заперли на ключ. Верни совсем не нравилась толпа в салоне. Однако грохот музыки был отлично слышен через дверь спальни, а хриплые голоса, пытавшиеся перекричать музыку, просто оглушали.
Лаверна подтянула повыше лоскутное одеяло, прикрыв девочке уши, и помолилась о скорой посадке.
Впервые Лаверна встретилась с Лайзой Джордан сразу после нашумевшего развода. Она была одной из двух нянек, проходивших собеседование у красавицы мисс Джордан. В ту первую встречу Верни сразу заметила, что Лайза употребляет наркотики. Лицо у нее было бледным, на лбу выступил пот; она была очень возбуждена, постоянно сморкалась и пила воду. У многих наркоманов встречаются предательские конвульсивные жесты. У Лайзы Джордан имелся полный набор: она то дергала себя за мочку уха, то накручивала на палец пряди волос, то потирала ладони. Верни ужасно хотелось склониться над ней, погладить по плечу и сказать: «Ну, ну, успокойся, успокойся, все будет хорошо…»
А во время самого собеседования помощнице приходилось то и дело возвращать Лайзу Джордан к действительности, похлопывая ее по запястью и говоря какие-то негромкие слова, после чего разговор между тремя женщинами на некоторое время возобновлялся.
Как оказалось впоследствии, Лаверну на самом деле взяла на работу та самая энергичная молодая помощница, с ног до головы одетая во все черное от Прада. Прилизанной, всегда собранной и хладнокровной брюнетке понравилось, что Лаверна долго работала на одного из крупных голливудских продюсеров, который тоже часто принимал наркотики, чтобы расслабиться. Особенно ей понравилось, что о семье продюсера не просочилось в прессу никаких сплетен.
Мисс Ингрэм сделала поистине великодушное предложение, и Верни получила солидный предварительный гонорар с условием, что будет работать только время от времени. В ее возрасте неполная занятость была очень кстати, и мисс Ингрэм, предлагая ей работу, учитывала это в первую очередь.
Кроме того, провожая Верни из комнаты, мисс Ингрэм вполголоса сообщила:
– На следующей неделе мисс Джордан снова ложится на лечение. Когда вы с ней увидитесь в следующий раз, она будет больше похожа на себя.
И мисс Ингрэм не ошибалась – на следующие несколько месяцев.
Но в мире Лайзы Джордан, где наркотики считались атрибутом шикарной жизни, случались рецидивы, и только сильные духом могли сопротивляться искушению.
За те четыре года, что Верни работала на Лайзу, она превратилась в своего рода суррогатную мать сбившейся с пути юной красотки, чья родная мать интересовалась только своим очередным мужем и пятой (отнюдь не последней по счету) подтяжкой лица. Кроме того, Верни подружилась и играла с Джорди во время ее нечастых посещений. И оберегала девочку. Когда Лайза была под кайфом, Верни старалась не подпускать Джорди к матери.
И все же Лайза Джордан пыталась победить зависимость. Она уже трижды ложилась в реабилитационный центр. И всем хотелось надеяться, что четвертый раз будет удачным.
А пока на попечении Лаверны оказался уязвимый ребенок. Когда они приземлятся, она при первой же возможности позвонит отцу Джорди.
Эта нескончаемая вечеринка сверхбогатых паршивцев – не место для девочки вроде Джорди.
Глава 8
Пока Джонни вместе с пилотами изучал на частной взлетно-посадочной площадке план полета, Ники решила, что звонить домой не будет. Мать задаст тысячу вопросов, на которые она бы предпочла не отвечать, да и сестра тоже. Однако своему менеджеру она позвонила, поскольку именно он отвечал за работу, когда Ники уезжала. Быстро посвятив его в свои ближайшие планы, она сказала:
– Я позвоню тебе завтра из Парижа, и мы обсудим все возможные проблемы с проектами, если они возникнут. Я улетаю ненадолго.
– Надеюсь, что так оно и есть, – пробурчал Бадди Мак. – У нас работы выше крыши, крошка.
Когда он только начинал с ней работать, Ники попыталась отучить его от дурацкой привычки называть ее крошкой, но ничего не вышло. А поскольку он был лучшим менеджером проектов на всем северном побережье, то вполне покрывал свои несколько «крошек» тем, что всегда мог вовремя или даже раньше срока сдать готовый домик на дереве. Собственно, его вклад в дело был неоценим.
– Это крайняя необходимость, иначе я бы не уехала, – объясняла Ники.
– Так я и передам клиентке, которая требует, чтобы домик на дереве был готов ко дню рождения ее ребенка. Не сомневаюсь, что она все поймет, хотя вообще-то не понимает ничего, кроме «я хочу, чтобы он был готов вчера».
– Извини, Бадди.
– Да ладно. Раз надо – значит, надо.
– Спасибо.
– Не за что. Только завтра обязательно мне позвони. Я не могу со всем справиться в одиночку.
– Конечно. Первым делом.
Однако Ники потребовалось некоторое время, чтобы смириться со своими истинными побуждениями. Она согласилась на поездку, потому что ей этого и самой захотелось.
– Все в порядке? – Джонни уже подошел и смотрел на нее выжидательно.
– Да.
«Бомбардье Г5000», принадлежавший Джонни, поднялся в воздух сразу после четырех. Передав Ники стюардессе, выглядевшей так, словно она только что сошла со страниц мужского журнала «Джи-кью», он извинился и пошел вперед, в кабину пилотов.
После того как Ники предложили меню и карту вин, ее проводили в приватную гостиную, объединенную со спальней, где наглядно демонстрировался исключительный вкус какого-то декоратора мирового класса. Ники еще никогда не видела интерьеров частных самолетов, не говоря уже о такой роскоши. Все выглядело чертовски впечатляющим – начиная с ореховых панелей, отшлифованных вручную, и заканчивая малахитовыми дверными ручками. И это если не упоминать о лоскутном одеяле, брошенном на тахту, – судя по замысловатому узору, его вышивали жители небольшой деревни. А если это сделал один человек, то у него – или у нее – ушла на этот узор вся жизнь.
Ники отказалась от шампанского, решив, что, раз уж ее втянули в историю с похищением ребенка, лучше сохранить ясный ум. Зато не отказалась от закусок, появившихся минутой позже. Честное слово, от одного взгляда на тарелку текли слюнки: креветки такие большие, каких Ники никогда и не видела; приправленные специями пекановые орехи – целые! – а ведь все знают, как трудно вытащить их из скорлупы, не разломав на кусочки; румаки [1] с такой нежной хрустящей корочкой, что при взгляде на них становилось понятно – они божественно вкусны; хорошенькие маленькие овощи, вырезанные в форме цветов и животных, – такое видишь только в книгах с азиатскими рецептами; перчики чили, сыр бри и основное блюдо для любой сладкоежки – поднос с шоколадными трюфелями и дроблеными фисташками.
Ники выросла в северной Миннесоте и не обладала чересчур взыскательным вкусом, поэтому, когда она в конце концов отодвинула от себя поднос и откинулась на спинку мягкого кресла, на тарелке остались не тронутыми только перчики чили.
Интересно, гадала Ники, можно ли включить телевизор или же самолет упадет в штопор, как только заработает электронное устройство? В течение многих лет ее на этот счет запугивали многочисленные бортпроводники, поэтому Ники не знала точно – правда ли, что, если включить в воздухе телевизор, возникнет угроза страшной катастрофы.
Ники осмотрелась в поисках других развлечений и заметила стопку журналов и книг. Восхищаясь тем, что ее никто не заставил пристегнуться, как на обычных коммерческих рейсах, Ники просмотрела книги – серьезное чтение, никакой беллетристики – и взяла несколько журналов. Какое-то время она обдумывала, не попросить ли у стюардессы чашку чаю, но решила не делать этого, чтобы не показаться слишком нахальной.
В конце концов, Джонни Патрик обеспокоен безопасностью дочери, так что не время проявлять требовательность.
Прочитав от корки до корки два журнала, Ники снова осмотрелась по сторонам. «Хорошо бы раздобыть глоток воды, хотя бы из туалета, – подумала она, – уж очень хочется пить». Но тут открылась дверь, и ее ослепила улыбка Джонни Патрика.