Последнее лето Клингзора (сборник)

  
Герман Гессе
   
 Три повести Гессе
 
Включенные в книгу повести немецкого писателя Германа Гессе написаны в 1919 году. Гессе был тогда уже далеко не молод. Его знали как автора романов и повестей, сбор­ников стихотворений и лирической романтической прозы, музыкальность которой высоко ценил Р. М. Рильке. Но произведения, принесшие ему мировую славу — романы «Степной волк» (1927) и «Игра в бисер» (1943), знакомые нашему читателю,— были еще впереди, и пока мало что в творчестве Гессе предвещало их появление.
Однако именно этот год, как, пожалуй, и два предыдущих, оказался для Гессе особым. Многое для него подошло к концу, многое, наоборот, началось и определилось.
Гессе родился в 1877 году на юге Германии в маленьком швабском городке Кальве. Родители — строгие, религиоз­ные люди — долгие годы были протестантскими миссионе­рами в Индии. Именно в родительском доме пробудился интерес Гессе к Востоку — религиям и философии древней Индии, а потом Китая, прошедший через все его творче­ство. Незыблемыми в конечном итоге остались для него и нравственные основы, заложенные в детстве.
И все-таки отношения будущего писателя с семьей были бурными и драматическими. Родители признавали только свою правду. Подросток бежал из семинарии, на годы порвал с семьей, скитался, учился по своему разумению и собственной системе, служил — сначала на часовой фаб­рике, потом у букиниста, пока, наконец, не смог жить на литературные заработки. В 1904 году он женился. Купил дом в сельской местности на берегу Боденского озера. Но в начале 1919 года семья распалась. Гессе остался один, почти неимущий, на грани нервного заболевания.
Глубоким потрясением стала для него и первая мировая война. Уже в 1914 году Гессе выступил с призывом к художественной интеллигенции воюющих стран не подда­ваться шовинистическому угару. Но главным откликом на мировую войну был тот переворот, который совершился в его творчестве. Когда все в том же 1919 году Гессе вы­пустил под псевдонимом роман «Демиан», никто из его читателей не угадал настоящего автора. Написать эту кни­гу мог, казалось, лишь человек молодой, впервые высту­пивший как писатель. С большой впечатляющей силой роман передал смятение ума и чувств юного героя, вы­званное столкновением его с хаосом действительности. «Де­миан» принес Гессе огромную популярность, особенно среди молодежи.
Что же произошло? Почему со страниц Гессе с читате­лями заговорила вдруг их собственная судьба, их страх и их жажда жизни? В чем состояло то «новое начало», которым писатель считал не только роман «Демиан», но и вошедшие в нашу книгу повести?
Определить свершившееся не так-то просто. Война одним ударом разрушила камерность его произведений. Но про­изошло это не путем расширения панорамы действитель­ности. Нет, таким писателем, какими были Роллан или Горький, Гессе не стал.
И то, что сразу увлечет читателя трех повестей — по­разительная полнота жизни,— тоже не составляет как будто нового. Пожалуй, ни в одном из своих знаменитых произведений Гессе не достигал такой чувственной осязае­мости, такого острого ощущения неостановимости жизни. Потом, ближе к старости, он передавал это ощущение более умозрительно. Здесь же будто все под рукой, все жи­вет и дышит, блещет всеми возможными красками, пахнет всеми запахами.
Но и эта свежесть ощущений не была открытием Гессе: уже публиковались тома «В поисках утраченного времени» Марселя Пруста, уже успели прославиться ранние новеллы Томаса Манна, уже существовала импрессионистическая проза австрийца Петера Альтенберга.
Однако и в сравнении с этими образцами проза Гессе содержала в себе теперь нечто свое, обогатившее литера­туру.
Он начал писать, как только, по собственным его словам, в его распоряжении снова оказались стол и крыша над головой. Это было уже в Швейцарии — сначала в Берне, а потом в уединенном горном местечке Монтаньоль, где Гессе прожил до конца своих дней (он умер в 1962 году). Позади он оставил Германию, разоренную войной, взбу­дораженную. Революционные бои немецкого пролетариата окончились в январе 1919 года поражением. К созданной на обломках империи Веймарской республике Гессе отно­сился с крайним недоверием, так как она была создана сверху, без участия сознательной воли народа. С прозор­ливостью, отличавшей очень немногих, он различал уже в конце десятых годов «опасность бардов со свастиками и их многочисленных приверженцев среди молодежи».
Из окна дома, в котором поселился Гессе в Швейцарии, открывался приблизительно тот же пейзаж, который видел его герой Клингзор. Автора мучили почти непрестанно болевшие глаза. Наступали периоды тяжелой депрессии. Но он писал с увлечением и ожесточенностью, отдаваясь в промежутках другому своему любимому занятию — ри­сованию. Тогда же он много встречался с людьми вопреки своей обычной замкнутости, много пил и любил. Был, как признавался сам, то маленьким героем первой повести, то чиновником Клейном, то художником Клингзором. Шел «самый наполненный, изобильный, богатый трудом и жгу­чий год» его жизни (из дневника 1920 года).
Изменилось все, даже и красота, которой много в трех повестях Гессе. О «Клейне и Вагнере» Гессе сказал, что эта повесть «не красива и не прелестна, а скорее похожа на цианистый калий». И в другой раз: «пугающе прекрасна». И в красоте у Гессе чувствуется теперь нерв современной жизни.
Но суть перемены была не в этом. Основой своей литературной работы Гессе считал теперь исповедь. Она каса­лась прежде всего темных сторон души человека, непред­сказуемых ее порывов.
Три повести Гессе не схожи не только по тону, темпу, краскам, сюжету — они посвящены разным ступеням че­ловеческой жизни. Первая повесть — из жизни подростка. В «Клейне и Вагнере» говорится о человеке на гребне могучего, хоть и гибельного, жизненного порыва. В «Послед­нем лете Клингзора» рассказано о художнике, жизнь ко­торого на ущербе. Но есть в трех повестях и общее — не­даром в одну книгу их впервые объединил сам автор. Это общее — в интересе к непредвиденным реакциям людей на сложившиеся обстоятельства.
Повесть «Душа ребенка» напоминает посвященные под­росткам и детям страницы Толстого — не только нази­дательный рассказ о том, как маленький мальчик украл сливы с тарелки (а ведь о краже, правда, не слив, а винных ягод идет речь и у Гессе), но и некоторые эпизоды из «Детства», например, ту главу, которая названа «Затме­ние». Речь у обоих писателей идет именно о затмении, то есть о том состоянии духа, когда, поясняет Толстой, «мысль не обсуживает вперед» желаний и поступков и можно совершить все, «самое ужасное преступление без цели, без желания вредить, но так». Ни у Толстого, ни у Гессе «самого ужасного» не происходит — такое даже не приходит на ум этим двум примерным мальчикам. Но переживания у обоих очень глубокие и, как сказано у Гессе, «безошибочные».
Наступает не такой уж и редкий в жизни день, когда под влиянием обиды и унижения или не совсем чистой совести все вдруг начинает не ладиться, человек, особенно ребенок, становится не волен в своих поступках, и события вершатся будто по указке судьбы. У Толстого, имевшего перед собой многие цели, описано одно такое событие и короткая цепочка вызванных им бурных реакций. Для Гессе же смута в душе ребенка — главное содержание повести. Действие развивается бурно. За одним проступком следует другой, еще худший, хотя мальчик мучится и хочет остановиться. И с каждым новым поворотом в душе ре­бенка совершается смена состояний, столь знакомых каж­дому человеку. Страх, одиночество, бессилие и отчаяние: -...я преступник, подлец, хуже всех». Или поиски оправда­ния, попытка найти виноватых, злоба на безукоризненность взрослых, которые вечно правы, безумная жажда отомстить миру, а заодно и себя загубить. Одним словом: «Есть упое­ние в бою»... Однако сам автор, писатель XX века, глубоко понимая, не разделяет этого упоения.
Когда-то, почти на сто лет раньше, в пьесе немецкого драматурга Георга Бюхнера «Смерть Дантона» герой за­давался вопросом: «Что это такое в нас, что прелюбо­действует, убивает, крадет и лжет?» Во второй повести, «Клейн и Вагнер», этот вопрос повторяется почти в тех же словах.