Журнал "Если" 1999, номер 11

– Снабдите нас продуктами в счет будущих доходов.
– Это невозможно. Мы завезли продукты для собственного населения, примерно на шестьсот человек. Ты думаешь, мы способны накормить из этих запасов всю планету?
– Потребуйте дополнительных поставок, объясните, что наши дела плохи.
– Будь справедлив к нам, Бруно, – устало сказал мистер Мак-Нейл. – Ты был на станции Девон и видел вещи, которые у вас считаются волшебными. Но мы отнюдь не маги, мы только космические путешественники, ничуть не лучше кикихуахуа.
– Кикихуахуа?..
– Забудь, они вам не помогут. Слишком уж медлительны. Но и мы не сможем удовлетворить вашу просьбу в мгновение ока. Потребуются время и деньги. Честно говоря, слишком много времени и столько денег, сколько вам и не снилось.
– Вы наверняка можете что-то сделать, – упрямо твердил дядя Станс.
– Что именно?
– Ты эксперт, ты мне и объясни!
Типичное заявление в стиле дяди, но мистер Мак-Нейл воспринял его раздраженно.
– Поезжай на станцию Девон, Станс. Это все, что я могу тебе посоветовать.
– Я же говорил, надо было ехать сразу туда, – брюзгливо буркнул дядя.
Перед тем, как мы отправились в обратный путь, у меня состоялась странная беседа с мистером Мак-Нейлом.
– Вы, наверное, хотите кое-что обсудить, – сказал он, заново наполнив кружки стувой. – Я оставлю вас на несколько минут. Пойдешь со мной, Харди? Я покажу тебе новые растения.
Никто не удивился, ведь все знают, что я интересуюсь земной флорой. Мы вышли в сад и обозрели печальные разрушения, произведенные ненастьем. Земные цветы погибли, их краски смешались с глиной. Под обрывом, над глухо ревущей рекой, медленно поднимался густой туман.
– Я сохранил семена, – сказал мистер Мак-Нейл. – Ваш год короче земного, но большинство растений приспособилось. Мне даже удалось получить новые разновидности.
Было ясно, что он никак не может показать мне эти разновидности. Теряясь в догадках, я молчал.
– Побереги себя, Харди, – внезапно сказал он.
– Что?..
– Будь осторожен. Наступают тяжелые времена. Возможно, очень опасные.
– Это вы о голоде?
– Не только. И не столько. – Видно было, как мистер Мак-Нейл нервничает, ведь землянин не должен вмешиваться в дела стилков. – Твой отец очень хороший человек, Харди.
– Я знаю.
– Смешно, но я никогда не мог до конца разобраться в иерархии стилков. Наверное, потому, что не умею преждевидеть.
На что он намекает? Что отец должен стать предводителем? Идея, конечно, здравая, но нереальная.
– Это взаимосвязано, – сказал я. – В любой общине предводителем становится тот, кто может дальше всех заглянуть назад.
– А если он не самый лучший кандидат для этой работы?
– Так не бывает. Лучший всегда тот, у кого самый большой опыт предков. Возьмем, к примеру, нашу мужскую линию: это мой отец, дядя Станс, Триггер и я. Говорят, других таких нет во всем мире, поскольку мы способны вернуться к первоначалу вещей. Но это вовсе не означает, что потенциальная возможность реализована. Для этого пришлось бы много-много дней лежать на спине, покуривая зелье и концентрируясь изо всех сил… – Я помолчал. – Возможно, когда-нибудь я и попытаюсь. Интересно все-таки узнать, с чего началась наша цивилизация! И все эти мифы про Великого Локса, Дроува, Кареглазку и остальных.
– Но если Станс и Бруно – единокровные братья, у них должна быть одинаковая генетическая память?
– Станс моложе, значит, у него больше воспоминаний дедушки Эрнеста. Поэтому Станс предводитель. А следующим будет Триггер, когда мой дядя умрет.
– Но Триггер просто ОСЕЛ, даже я это вижу.
Я решил, что «осел» – нечто крайне незавидное.
– Мы с отцом будем его советчиками.
Мистер Мак-Нейл посмотрел на меня испытующе, но он был землянин и не мог проникнуть в мысли стилка.
– Вы четверо – величайшая ценность своей цивилизации, – пробормотал он скорее для себя, чем для меня. – Учитывая полное отсутствие письменности… А мы прилетели лишь несколько поколений назад. Мы знаем слишком мало. Должно быть, родственная связь между отцом и сыном имеет для вас огромное значение?
– Разумеется. Если у мужчины нет сына, вся память его предков пропадет, ведь дочери наследуют по материнской линии. Вот так и теряются воспоминания. Когда у человека нет ребенка того же пола.
– Или когда он умирает молодым. Я вздрогнул.
– Будь осторожен, Харди, – повторил он. Все это было более чем странно.
– Что вы хотите сказать? Что мне грозит опасность? Что кто-то намерен уничтожить мою наследственную память? Но это невозможно, мистер Мак-Нейл. Наш народ благоговеет перед памятью предков. И стилки не убивают друг друга. Никто не сможет жить дальше с таким ужасным воспоминанием.
– Я слышал, твой дед был убит несколько лет назад.
– Да, можно подумать и так. Но дед уже передал сыновьям свои воспоминания.
– Но он был убит. Заколот. Я хочу сказать, что нет ничего невозможного. Каждый может впасть в отчаяние, даже стилк. В особенности в тяжелые времена.
Чепуха, попытался уверить я себя. А что до скиммера, это просто несчастный случай. Однако этот странный разговор оставил у меня в душе неприятный осадок.
Туман кристаллизовался в снежные хлопья, и весь мир стал ослепительно белым. С охотой и плантациями в этом году было покончено, и локсы погрузились в глубокую спячку в амбарах. Только лори-ны были настолько неразумны, что покидали свои убежища по каким-то делам, неуклюже ковыляя по сугробам. Люди собирались у очагов поболтать, переждать сильный мороз, заняться преждевидением.
А я мечтал о Чаре.
Зима – прекрасное время для преждевидения, именно зимой мы стараемся расширить наш опыт и знание истории. Но стоило мне раскурить трубку и лечь на мягкие подушки, как прелестное лицо Чары с сияющими карими глазами снова вставало передо мной. И каждый раз я заново воскрешал нашу встречу – слово за словом, минута за минутой.
Не знаю, понимал ли отец, что со мной происходит. Сам я не смог бы ему объяснить. Это было совсем не похоже на обычное сексуальное влечение.
Маленький старый домик, где жили мы с отцом, издавна принадлежал нашей мужской линии. Согласно своему общественному статусу, дядя Станс и Триггер обитали в солидной резиденции. Но так как наши дома стояли бок о бок посреди деревни, мы виделись с родней слишком часто.
Хранитель храма, невзирая на стужу, ежедневно внушал суеверным и слабодушным, что Великий Локс, поправший ледяного дьявола Ракса, по-прежнему хранит нас от вселенского зла, а легендарные Дро-ув с Кареглазкой ждут не дождутся, чтобы прилететь к нам на помощь, буде дела пойдут еще хуже, чем сейчас.
Я ни разу не зашел в храм, но однажды, прихватив пару горячих кирпичей, добрался до большого амбара на краю женской деревни. У нас с отцом закончилась мука.
Моя мать, Иам-Весна, занималась распределением припасов. Увидев меня, она просияла.
– Не может быть! Это ты, Харди?
Какой кошмар. В амбаре было несколько человек, мужчин и женщин, и все они обернулись, чтобы поглядеть на меня. Большинство матерей имеет достаточно здравого смысла, чтобы игнорировать своих сыновей, в особенности на людях. Но только не Весна. Это крупная женщина с круглым веселым лицом и очень громким голосом. Ее приветствие прокатилось по всему амбару. Да еще с нежной ноткой, какую сыну положено слышать лишь от своего отца! Готов поклясться, даже локсы на минуточку вышли из спячки и с любопытством приоткрыли глаза.
– О, ради Фа, Весна, – пробормотал я.
Но она уже надвинулась на меня, неотвратимая, как грум, и пухлыми руками прижала к своей гигантской груди.
– Как ты вырос! – Ухватив за локти, она отодвинула меня на расстояние вытянутой руки и критически осмотрела. – Ты большой, красивый парень, Харди. Ты очень похож на своего отца.
В амбаре находилось не менее десяти человек, включая юного от-морозка Каунтера. Как минимум, десяток идеальных свидетелей моего позора! Эта кошмарная сцена войдет в историю, и бесчисленные поколения потомков будут потешаться над ней бессчетное количество раз. Да, репутация моя была обречена.