Нашествие тыквоголовых

Вот же стерва.
Она отвернулась, но я успела заметить ее гаденькую усмешку. Она считает себя очень остроумной.
— В нем и за конфетами пойдешь? — спросила она.
Я решила не обращать внимания на ее злые подколки.
— Нет. Думаю одеться каким-нибудь супергероем, — ответила я. — Ну, там, трико, накидка. А ты кем будешь?
— Балериной, — сказала она. Она передала колготки Ли. — Вот твои пчелиные ножки. Есть плотная бумага?
— Зачем? — спросил Ли.
— Нужно же нам сделать жало. К колготкам сзади прицепим…
— Ни за что! — возмутился Ли. — Никакого жала. Не нужно мне жала. Еще и сяду на него, не дай Бог.
Я дала им несколько минут на пререкания. Я решила не ввязываться.
В конце концов, Ли одержал верх. Никакого жала. Табби надулась и скорчила ему рожу. Она ненавидит, когда что не по ней. Но он еще упрямее, чем она.
— Послушайте, ребята, — начала я. — Я, Уолкер, Шейн и Шейна в этом году идем за сластями вместе. — Я сделала глубокий вдох и закончила: — Айда с нами?
— Ага. Давай, — ответил Ли.
— Хорошо, — согласилась Табби.
И это было началом конца.
Ловушка захлопнулась.
Табби и Ли ждал страшнейший Хэллоуин в их жизни.
Нас, к сожалению, тоже.
  
13
 
Неделя тянулась бесконечно. Я отсчитывала часы до Хэллоуина.
Наконец, великая ночь настала. Я так психовала, что едва успела закончить костюм.
Костюм, прямо скажем, получился не ахти. Я надела ярко-голубые колготки и такой же топ. А поверх колготок натянула красные боксерские трусы.
Накидку я выкроила из старой и ненужной красной скатерти, накинула на плечи и закрепила у горла узлом. Потом натянула пару белых сапожек. И в довершение образа нацепила вырезанную из картона красную полумаску.
— Супер Дрю! — провозгласила я перед зеркалом.
Я знала, что костюм вышел так себе. Но меня это не заботило. Этой ночью будет не до костюмов. Все мои мысли были о терроре. И о двоих, которых предстоит запугать до смерти!
Я прихватила из шкафа огромный коричневый мешок для сластей. После чего крадучись спустилась по лестнице, от души надеясь выбраться из дома прежде, чем выглянет кто-нибудь из родителей. Я надеялась избежать лекции-напутствия о том, сколь осторожной следует быть на улице.
Удача от меня отвернулась.
Папа остановил меня у подножия лестницы.
— Ого, Эльф, вот это костюм! — воскликнул он. — Кем это ты у нас будешь?
— Прошу, не зови меня Эльфом, — буркнула я. — И попыталась прошмыгнуть мимо него к двери, но он преградил мне путь.
— Дай хоть сфотографирую разок, — сказал он.
— Я вообще-то опаздываю, — сказала я. Я должна была встретиться с Уолкером на углу в половине восьмого, а сейчас было уже без четверти.
— Будь осторожна на улице! — крикнула мама из гостиной.
Папа побежал за фотиком. Я терпеливо ждала у подножия лестницы, барабаня пальцами по перилам.
— Не разговаривай с незнакомцами! — крикнула мама из гостиной.
Очень кстати.
— Хорошо! Один снимочек! — сказал папа, поднимая к глазу камеру. — Стань вот сюда, к двери. Потрясающе выглядишь, Дрю. Кто ты, Чудо-Женщина?
— Просто супергерой, — пробормотала я. — Мне правда пора идти, пап.
Он приставил камеру к глазу:
— Улыбочку?
Я осклабилась во все тридцать два.
Он нажал на кнопку.
— Ох ты. А где вспышка? — спросил он. — Кажется, я забыл вспышку, — он принялся изучать камеру.
— Пап… — начала я. Я представила, как Уолкер топчется на углу. Уолкер ненавидит ждать. Я знаю, как это его напрягает.
И меня тоже.
— Пап, меня же ждут!
— Если увидишь кого подозрительного — беги наутек! — крикнула мама из гостиной.
— Давай еще разок попробуем, — папа снова поднял камеру. — Улыбочку!
Нажал на спуск. Никакой вспышки.
— Да чтоб тебя! — он снова принялся ее изучать.
— Пап, ну пожалуйста! — взмолилась я.
— Ничего себе! — пробормотал он. — Представляешь? Не вставил пленку. — Он покачал головой. — Вроде, где-то она у меня была. Сейчас схожу за ней наверх. Всего пара секунд.
— Папа! — возопила я.
Зазвенел дверной звонок. Мы аж подскочили.
— Наверное, кто-то из ряженых, — сказал папа.
Я бросилась к двери и распахнула ее. Прищурилась, вглядываясь в желтый свет фонаря над дверью. На крыльце стоял мальчишка, одетый в черное с головы до ног. На нем были черный свитер и черные брюки. На лоб надвинута черная лыжная шапка. Лицо покрыто черным гримом. И перчатки тоже черные.
— Милый костюм, — сказал папа. — Дрю, дай ему шоколадных батончиков.
Я застонала.
— Пап, это же не за конфетами. Это же Уолкер! — Я толкнула наружную дверь, чтобы он мог войти.
— Я думал, ты меня встретишь, — сказал он.
Папа уставился на Уолкеров костюм.
— И кем ты должен быть? — спросил он.
— Я Темная-и-Ненастная Ночь! — заявил Уолкер.
— Да ну? А где же у тебя ненастье? — спросила я.
— Вот, — ответил Уолкер, поднял здоровенный черный водяной пистолет и зарядил мне струей в лицо.
Папа чуть не лопнул от смеха. Он решил, что это отпад. Он позвал из гостиной маму, чтоб и она на нас полюбовалась.
— Мы никогда отсюда не выберемся, — шепнула я Уолкеру. — Мы упустим Табби и Ли.
У нас вся ночь была распланирована до минуты. Но теперь весь план оказался под угрозой срыва.
Желудок завязался в узел. Я это буквально чувствовала. Накидка вдруг стянула горло, будто пыталась задушить.
На маму костюм Уолкера произвел не меньшее впечатление, чем на папу.
— Темная-и-Ненастная Ночь! Очень остроумно! — констатировала она. — Но как люди увидят тебя в темноте? Будь очень осторожен, переходя улицу.