Я живу в твоем подвале!

Белка бросилась наутек. Джереми — за ней. Но не догнал.
Мы увидели, как белка прыгнула на кучу коробок возле печки. Вскарабкалась наверх. И выскочила в окошко.
— Ййессс! — победоносно завопили мы с Джереми и дали друг другу «пять».
— Победа над всеми белками! — прогудел Джереми низким голосом.
Не знаю, что в этом было такого смешного, но мы оба взорвались хохотом.
Но веселье наше было прервано маминым голосом.
— Что вы там внизу делаете?! — крикнула она с верхней ступеньки.
— Ничего, — поспешно отозвался я. — Так, в бильярд играем.
— Марко! Будь осторожен с этими киями! — крикнула она. — Ты же выколешь себе глаз!
***
Мы с Джереми сыграли еще несколько игр. И каждый раз он с легкостью меня побивал. Зато мы здорово повеселились, и никто никому глаз не выбил.
На ланч мама приготовила нам сэндвичи и куриный суп. Она, конечно же, сказала, чтоб мы хорошенько дули на суп — а то обожжем языки.
Фу.
После ланча я почувствовал усталость. Так что Джереми пошел домой.
— Иди к себе в комнату, посмотри телевизор или ложись спать, — посоветовала мама. — Я же говорила, что тебе не надо переутомляться.
— Я не переутомился, — буркнул я. Но все же поднялся к себе и лег спать.
Причем надолго. Потом, вечером, я никак не мог уснуть. Сна не было ни в одном глазу.
Я немножко почитал. Потом попереключал каналы, но ничего интересного так и не нашел.
Я взглянул на будильник. Пять минут первого.
В животе заурчало. Я решил, что нуждаюсь в ночном перекусоне.
Включив свет в коридоре, я спустился по лестнице в кухню. К моему удивлению, подвальная дверь была открыта.
— Странно, — пробормотал я. Мама всегда держит эту дверь закрытой. У нее вообще пунктик насчет закрывания дверей.
Я подошел к двери. Начал было ее закрывать…
Но остановился, услышав внизу какое — то шарканье.
Шаги?
Я сунул голову в дверной проем, и пристально вгляделся в темноту.
— Кто… кто здесь? — крикнул я.
И опять услышал шаркающие шаги.
А потом мальчишеский голос ответил мне!
— Это я. Кейт. Неужели не помнишь? Я живу здесь, внизу.
  
8
 
— Нет! Тебя не существует!
Слова буквально вылетели у меня изо рта. Голос мой звучал визгливо и перепугано.
Я опять услышал шарканье по линолеуму. А потом в подвале вспыхнул свет.
И я уставился вниз, на… маму!
— Что?! — выдохнул я.
— Марко, ты почему не спишь? — спросила она, уперев руки в бока.
— Э… Потому что проснулся, — ответил я. — Мам, что ты там делаешь?
— Стираю, — сказала она. — Мне тоже не спится. Вот и решила занять себя стиркой. Ты знаешь, это всегда помогает мне расслабиться.
— Мам, поднимись наверх. Сейчас же! — крикнул я. — Там, с тобой, кто — то есть!
Она уставилась на меня. Так и стояла, запрокинув голову, словно бы изучала.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она тихо.
— Живее! — настаивал я. — Этот мальчик. Он говорил со мной опять. Он здесь, внизу, мама. Он сказал, что живет здесь.
— Марко, ты очень меня беспокоишь, — сказала мама. Она начала подниматься по лестнице, не сводя с меня глаз. — Ты не понимаешь, что говоришь, дорогой.
— Но я прав! — настаивал я. — Я его слышал, мама. Он говорил со мною — вот только что! Он здесь, внизу! Правда!
— Слишком поздно, чтобы звонить доктору Бейли, — раздраженно перебила она. Подошла и приложила ладонь мне ко лбу. — Жара нет.
— Мама, мне не показалось! — взвыл я.
— Завтра воскресенье, — сказала она. — И я хочу, чтобы ты отдыхал весь день. Посмотрим, сможешь ли ты пойти в школу в понедельник.
— Но, мам… — начал я.
Меня перебил мальчишеский голос из — за двери подвала.
— Марко, — сказал он, — слушайся свою мамочку.
— Мам, неужели ты этого не слышала?! — завизжал я.
  
9
 
— Не слышу чего? — спросила мама, глядя на меня в упор.
— Мальчик… — начал я. Но не закончил, потому что кто — то с силой врезался в меня сзади.
Я споткнулся и чуть не упал с лестницы.
— Ау! — вскрикнул я и обернулся.
Тайлер приветливо помахивал хвостиком. Он подался вперед и снова в меня врезался. Он всякий раз так делает. Думаю, в знак дружбы.
— Ты безмозглая псина! — заорал я. — Чуть меня не прикончил!
Тайлер прекратил вилять хвостом. И поднял на меня свои большие карие глаза.
— Не ори на собаку, — укорила мама. — Ты и впрямь нездоров, Марко. Давай я тебя уложу спать, хорошо? Ты определенно переутомился.
— Но, мам…
Я понял — спорить бесполезно. Да и что толку?
Я заглянул в подвал, надеясь хоть мельком увидеть мальчишку. Но увидел лишь темноту.
Где же он? Где он прячется?
Я знал, что не вообразил его. Я его точно слышал.
Что тут, в конце концов, происходит?
***
В понедельник мама позволила мне пойти в школу. Там события приняли такой оборот, что я понял: лучше бы она и дальше держала меня дома.
Самочувствие было прекрасное. Шишка на голове все еще лиловела, но уже уменьшилась примерно на четверть.
Едва я зашел в школу, все бросились ко мне. Близнецы Франклины опять бранились, выясняя, где чей рюкзак. Вечно они путают свои вещи. Но, едва завидев меня, оба бросили рюкзаки и тоже поспешили ко мне.
— Марко, ты как?
— Ты в порядке?
— Дай погляжу на твой синяк!
— Вау. И впрямь противно!
— Больно было?
— Не могу поверить, что ты вернулся!
— Крепкая, видать у тебя бошка!
Все смеялись, шутили и вообще всячески со мной носились. Я был рад оказаться хоть раз в центре внимания. Обычно такого со мной не бывает!
Я чувствовал, что все сложилось не так уж и плохо.
Пока не прозвенел звонок и мисс Мозли не попросила меня выйти на середину класса.
— Полагаю, все мы счастливы видеть тебя сегодня в школе, Марко, — сказала она.
Джереми захлопал в ладоши, и все последовали его примеру. Даже Гвинни, сидевшая прямо перед учительским столом.
— Поскольку мы будем изучать тему «уход за больными», — продолжала мисс Мозли, — я хочу, чтобы ты рассказал нам, каково тебе было в больнице.
В больнице?
Я уставился на нее. В мозгу будто выключатель щелкнул. Челюсть отвисла.
Разве я был в больнице?
— Какая у тебя была палата? — спрашивала мисс Мозли. — Какой врач тебя обследовал? Что он у тебя искал?
Я моргнул. Крепко задумался. Пытаясь вспомнить.
— Расскажи нам, — настаивала мисс Мозли. Она скрестила руки на груди и, глядя на меня сквозь очки с темными стеклами, ждала моего ответа.
— Я… я не помню, — промямлил я.
Один из близнецов Франклинов засмеялся. Несколько ребят перешептывались.
— Ну, а что ты все — таки помнишь о больнице? — спросила мисс Мозли, выговаривая слова медленно и четко, будто говорила с трехлеткой.
— Да ничего я не помню! Ничего! — взорвался я.
Гвинни подалась вперед — да так, что буквально нависла над учительским столом.
— Может, мне еще раз его стукнуть? — сказала она. — Знаете, чтобы память к нему вернулась.
Несколько ребят засмеялись.
Мисс Мозли хмуро посмотрела на Гвинни.
— Ты говоришь ужасные вещи. Это тебе не шутки. Потеря памяти от удара по голове может быть очень серьезной.
Гвинни пожала широкими плечами.
— Просто прикалываюсь, — буркнула она. — Шуток никто не понимает, что ли?
А я, между тем, все еще торчал посреди класса, чувствуя смущение и неловкость.
— Почему я не могу вспомнить больницу? Первое, что я помню — я лежу на диване у себя в гостиной.
Мисс Мозли жестом велела мне сесть на место.
— Мы рады, что ты в порядке, Марко, — сказала она. — И не беспокойся, если что — то забыл. Твоя память вернется.
Тогда я понял, что все позади. Я плюхнулся на свое место, ощущая слабость и дрожь.