Девственница (ЛП)

— Спокойной ночи, — говорит одна из официанток, когда я иду к двери. В ее глазах присутствует симпатия. Как будто она желает дать мне понять, что я не одинока. Как ни странно, от ее взгляда моя гордость чувствует себя ущемленной. Мне не нужно ее сочувствие. Мне не больно. Да, я выставила себя полной дурой, переспав с мужчиной, известным Казановой современности, и при этом ждала, что он появится на обед, хотя уже получил то, что хотел.
— Похоже, мою встречу отменили, но забыли мне об этом сообщить. — Мне удается улыбнуться. — Спокойной ночи.
Она достаточно дипломатична, сделав вид, что поверила мне. Вежливо кивнув, она уходит. Слезы от стыда начинают жалить глаза. Она все поняла. Они все поняли. Слава богу, я больше никогда сюда не приду. Я поспешно направляюсь на выход, стараясь избегать зрительного контакта. Хотелось бы мне никогда сюда не приходить. Я хочу... Боже, я хочу... но я хочу, чтобы он появился именно в эту минуту.
Я не готова возвращаться в апартаменты. Представив расспросы подруг и их жалостливые взгляды... для меня это слишком много, я даже не хочу об этом думать, как они будут смеяться и подтрунивать надо мной, что все эти годы я хранила свою девственность, чтобы отдать ее самому худшему из всех игроков, бабнику. Я поворачиваю голову направо, потом налево, стоя на улице. Останавливаю такси. Прошу водителя отвезти меня в гостиницу.
Я прохожу через фойе к стойке ресепшен. Женщина в темно-синем костюме улыбается мне профессиональной улыбкой.
— Я хотела бы поговорить с Тайсоном Иденом, пожалуйста, — говорю я, встречаясь с ней глазами.
Она хмурится.
— Месье Иден? Я... позвольте я посмотрю. — Она смотрит на экран компьютера, нажимает несколько клавиш, потом отрицательно качает головой. — Простите, мадемуазель, но месье Иден выехал сегодня утром.
У меня глаза становятся огромными.
— Что?
— Да, он выехал в одиннадцать часов утра. — Она пожимает плечами. — Сожалею.
Я пялюсь на нее. Он выехал. И история о том, что он собирался поехать к своему другу, была чушью. Я отказываюсь в это поверить, поэтому цепляюсь за последнюю надежду.
— Он не оставлял никакого сообщения для меня?
Она медленно качает головой, глядя на меня с сожалением.
— Нет, извините. Он не оставлял никаких сообщений. Если бы он что-то оставил, здесь стояла бы галочка.
Я киваю и выхожу из отеля. У меня в голове ни одной мысли, мне кажется я целую вечность иду по улицам Парижа. Даже когда начинается дождь, я все равно иду. Мне всегда казалось, что я не глупая. Я никогда не западала на симпатичное личико или очаровательную улыбку. Я всегда быть выше тех, глупых девушек, которые позволяли мужчинам использовать себя. И почему я вдруг решила, что такая особенная и умная? Я явно ошибалась. И ошибалась во многом.
Я вспоминаю насколько была счастлива всего лишь несколько часов назад, весь день я провела в своих мыслях, улыбаясь и хихикая про себя, словно хранила самый замечательный секрет во всем мире. Но сейчас я чувствую себя настолько потерянной и выжатой. Одинокая слеза скатывается у меня по щеке, я смахиваю ее.
Останавливаюсь на углу, чтобы пропустить проезжающие машины, и вдруг ловлю себя на мысли — а вдруг с ним что-то случилось? У меня перехватывает дыхание и грудь еще больше сжимает. Что если его сбила машина по пути к Луису? Или произошел несчастный случай? Может мне нужно позвонить в больницу и спросить не поступал ли кто-то с таким именем? Нет, это глупо. Он выехал из отеля. А что если ему пришлось срочно вернуться домой? Такое, конечно, возможно.
Крошечная еле уловимая искра надежды возвращает жизнь мне в сердце, но я сразу же отгоняю эту мысль. Тогда почему он не оставил мне сообщения в отеле?
Глава 13
Тайсон
Иззи до сих пор не позвонила. Я вызываю такси и еду прямо в больницу. К тому времени, как я добираюсь до постели Лиама, на полной скорости бегом по коридору к его палате, он все еще здесь, выглядит ужасно, по сравнению, когда я видел его в последний раз, но, по крайней мере, он жив.
— Думаешь, ты так легко от меня отделаешься? — хрипит он. Я едва слышу его голос.
Я провожу ладонью по его лысой голове, и он улыбается.
— Оставь свои комментарии засранец при себе. Поспишь немного, а?
Он качает головой и переводит на меня взгляд, в его глазах проскальзывает огонек.
— К черту отдых. Я отдохну на том свете. Ну, давай двинь мне со всей силы, ты засранец, — шепчет он.
Я начинаю смеяться, он смеется надо мной, но я вижу, что смех дается ему с трудом. У меня начинает болеть сердце, он все еще хочет, чтобы я представлял его сильным мужчиной. Я беру его руку, он сжимает мою, но в ней не осталось силы. Он превратился в оболочку от того человека, которого я знал. Мне хочется узнать, почему он не сказал мне. Почему он думал, что я смогу справиться с его потерей, даже не успев попрощаться. Но сейчас это неважно. Похоже у нас осталось немного времени побыть вместе.
Ванесса входит в палату со свежим кофе. Она выглядит ужасно — волосы грязные, заколоты на макушке. Глаза с темными кругами, щеки запали. Одежда, словно она не меняла ее уже несколько дней подряд. Нос красный, в красных прожилках. Должен признаться, она мне никогда не нравилась. Мне всегда казалось, что она недостаточно хороша для него. Но увидев, как она заботилась о Лиаме, зная, что как только он заболел, она могла его бросить, но не сделала этого, все это заставляет меня сожалеть о своих словах по поводу нее.
— Все произошло так быстро, — тихо шепчет она, садясь с противоположной стороны кровати, рядом с ним, он заснул. — Он вдруг начал кашлять, но чувствовал себя нормально, у него не было простуды или температуры. Только кашель. Затем он потерял аппетит. И все время жаловался на усталость. Прошло три или четыре недели, как он начал кашлять, и я наконец убедила его обратиться к врачу.
— Он всегда был упрямой задницей, — бормочу я.
— Это правда, — соглашается она, качая головой и грустно улыбаясь. — Но оказалось слишком поздно. Доктор сказал, что у него четвертая стадия рака легких.
— И сколько это продолжается?
Она поднимает глаза к потолку.
— Может три месяца? — сама себя спрашивает она, пожимая плечами.
У меня невольно сжимаются кулаки. Три месяца. За это время я мог бы обеспечить ему лучшее лечение. Он мог бы воспользоваться шансом, но нет, упрямый ублюдок настоял на своем — держа все в секрете от меня, позволяя раку пожирать его. Я невольно перевожу на него взгляд, и вижу, насколько он его сожрал. Волос почти не осталось, кожа стала настолько бледно-серой, как у призрака. Глаза и щеки впали, он напоминает жертву, вернувшуюся из концлагеря нацистов. Я не могу поверить, что это тот же человек, с которым я устраивал спринт по футбольному полю. Словно кто-то заменил моего лучшего друга на умирающего старика.
— Врачи должны как-то ему помочь.
Она смотрит на меня напротив.
— Мы не можем себе этого позволить. У нас нет возможностей.
— Позволить? Возможностей? — шиплю я. Деньги? Ему не хватало денег чтобы заплатить за лечение? А я имею столько денег, что даже не знаю, что с ними делать?! Я бы убил его собственноручно в данную минуту, если бы он уже не стоял одной ногой в могиле. Ублюдок.
Она смущенно пожимает плечами.
— Я могу себе это позволить, Несс.
— Он не хотел, чтобы ты тратился на него, — говорит она, и ее голос ломается. — Он гордый и упрямый. Он хотел, чтобы все было так, как идет.
— Как он мог такого хотеть? — спрашиваю я с яростью, но пытаюсь все же говорить тихо, чтобы его не разбудить. На самом деле, мне хочется двинуть кулаком по стене, обложить его матом за то, что он такой идиот.
— Ты знаешь, какой он, — говорит она, как будто это и есть ответ на все.
Я поднимаюсь на ноги.
— Святое дерьмо. Он не отвертится, я все равно ему помогу. Я не согласен с его решением, я тебе больше скажу, мне насрать на его решение. Я хочу поговорить с его врачами немедленно. Я хочу узнать существуют ли другие альтернативы.