Дженнифер и Ники

Ники и Алэна не было видно, но красивый молодой человек с бутылкой рома в руках предложил ей выпить и когда она согласилась, проворно забрался на кокосовое дерево, чтобы своим острым, как бритва, мачете срезать подходящую ветку. Он налил в один из плодов слишком много рому и с поклоном протянул ей.
— Меня зову Генри, — проговорил он приятным голосом, доставая из кармана сигарету с марихуаной, размером напоминающую сигару. — Куришь? — Его голос был теплым, как крепкий виски.
Она кивнула, закурила сигарету и сделала несколько затяжек.
— Мм, вкусно. Местная?
— Травка? Нет, с Ямайки. Ганья. Видите ли, Джон Гамильтон — человек путешествующий. Он разъезжает по всему миру с господином Алэном и госпожой Ники.
— Я помню тебя, Генри. Это ты привел Сиамезу, которая поцарапала Ники, когда мы фотографировались на водопадах.
— Я очень сожалею, что так вышло.
Дженнифер потягивала напиток из своего кокоса, чувствуя, как ром разливается по ее жилам. Ганья расслабила ее. Солнце нарочито медленно сползало в море за спиной Генри, оплывая пурпурно-оранжевым ореолом. В теплом вечернем воздухе растворялись ароматы экзотических цветов. Ритмичная музыка железных барабанов едва доносилась сюда с берега, заглушаемая шумом прибоя. Вечер был полон романтики, на небе вставала полная луна, и Дженнифер хотелось забыть обо всем и стать совершенно свободной. Нет, она понимала, что и так непозволительно расслабилась. Прошел уже месяц с тех пор, как она была в Тринидаде и Тобаго, а работа по-прежнему стояла на месте. Праздность Ники и Алэна была столь соблазнительна, что Дженнифер начинала опасаться, что если она тотчас же не уедет обратно в Нью-Йорк, то останется здесь на всю жизнь.
Почему бы и нет? Какая-то часть ее души была готова слиться с неспешным течением жизни на острове.
— Твой белый наряд притягивает лунный свет, — заметил Генри.
— А ты тень. Мы хорошо подходим друг другу: лунный свет и тень.
Он улыбнулся в ответ на ее любезность, и она подошла поближе к нему. Она ожидала увидеть кого угодно, только не Ники.
Сестра Алэна шла по направлению к ним, на ней был черный купальник, едва прикрывающий ее полную грудь. Края купальника слегка отгибались, обнажая темные заостренные соски.
— Вечер добрый, Генри, — промурлыкала она. Я вижу, ты встретил нашу Дженнифер.
— Я хотел повидать тебя. И извиниться за тот случай с кошкой…
Ники повела маленьким загорелым плечиком, на котором остался едва заметный след царапины:
— Тогда поцелуй мое плечико, чтобы оно быстрей зажило.
Генри послушно склонился над ее плечом и провел по царапине длинным розовым языком.
— Тебя искал Алэн, — сказала Ники, обхватив руками шею Генри.
Генри облизал губы и бросил извиняющийся взгляд на Дженнифер: может быть, потом…
Она поняла.
Она обвела глазами берег в поисках Алэна. Спускались сумерки, и гости постепенно сбрасывали с себя одежду. Какой-то мужчина гнался за женщиной, заходя все дальше в воду, наконец поймал ее в объятия, оба стояли по колено в прибрежной пене. Когда, упав, они катались в полосе прибоя, их тела светились фосфорическим блеском.
Она шла по пляжу к костру. Поджариваемый на костре поросенок выглядел очень аппетитно. Женщина по имени Мари, которая помогала ей обшаривать остров в поисках кошек, улыбнулась и предложила ей полную тарелку овощей: маниока, эдое, танниа. Дженнифер присела у огня перекусить.
Трое мужчин, играющих на барабанах, не знали усталости. Их руки неустанно поднимались и опускались, головы были запрокинуты назад в упоении музыкой. Люди танцевали, некоторые совсем забылись, другие брели по берегу, взявшись за руки, или ласкали друг друга, прислонившись спиной к стволу дерева. Ей нравилось видеть в мужчинах нежность, а в женщинах нетерпеливое желание. Возможно, здесь, в Тобаго, сексуальные отношения были так хороши оттого, что мужчины считали себя королями, а своих жен королевами. Они не учились танцевать на дискотеках, их гибкие загорелые тела выражали в танце все, от семейной истории до тайной фантазии, но прежде всего это был флирт. Даже их пальцы излучали сексуальность.
Закончив есть, она облизала пальцы и бросила бумажную тарелку в огонь. Потом она подошла к воде и села на влажный песок, наблюдая за движением волн, кативших свои воды от далеких европейских берегов. Ее охватывало странное мистическое чувство, когда она оказывалась лицом к лицу с вечнодвижущимся великим океаном, его непрестанный гул вселял в нее новую уверенность. Точно из уважения в вечному бытию, из недр которого когда-то возник человек, парочки вокруг нее предавались любовным утехам, и волны, набегая, окатывали их тела теплой водой Карибского моря.
Подле Нее весело каталась по мокрому песку та самая парочка, которую она видела в волнах, и Дженнифер вдруг поймала себя на том, что с завистью смотрит на ее скользкую розовую щелку и его член, твердый и толстый.
Когда вышла луна и осветила тропическое побережье, Дженнифер встала и побежала к темной воде. Она нырнула в мягкую светящуюся глубину и быстро поплыла к далеким скалам у входа в бухту. Чувствуя усталость, она вернулась к берегу и раскинулась на влажном песке, предоставив волнам омывать ее утомленное обнаженное тело — топ и шорты она подарила беспокойным волнам в океане.
Она услышала, как Алэн зовет ее. Он подошел и сел рядом с ней на песок:
— А ведь ты русалка, Дженнифер… О чем ты думаешь?
— Я хотела доплыть до Франции и пообедать в маленьком городке на английском побережье.
— Тебе не стоит далеко заплывать одной, иногда здесь встречаются акулы. — Он положил руку ей на плечо.
— Я каждую ночь хожу купаться, когда вы с Ники идете спать. Здесь лучше думается.
— И о чем ты думаешь?
— Мне пора возвращаться в Нью-Йорк. Пора возвращаться к реальности.
— Работа? — спросил он голосом человека, который никогда не работал.
— Да. Я сделала снимки, которые мне были нужны. Теперь я боюсь, что если не уеду сейчас, то не уеду уже никогда.
— Но что значит работа по сравнению с этим? — Он показал рукой на рай вокруг них. Полная золотая луна, серебряная полоска берега, темная гладь океана.
— Ты хочешь сказать, что я должна забыть все и остаться здесь с вами?
— Почему бы нет? Мы будем путешествовать, мы будем делать все, что только пожелаем.
Она медленно покачала головой:
— Ты не понимаешь, что для меня значит моя работа.
— Когда ты тогда подошла к Ники на улице ты все еще считаешь, что хотела только сделать несколько снимков?
— Что ты имеешь в виду?
— Я думаю, ты хотела чего-то большего. Может быть, ты хотела ощутить жизнь такой, как она есть, непосредственно, не через объектив камеры.
— Мне надо возвращаться, Алэн. Дело не только в работе. У меня есть сестра-близняшка, своя квартира, своя жизнь.
— Я хотел бы познакомиться с твоей сестрой. Она такая же, как ты?
— Мы похожи, как две капли воды.
— Ваш темперамент так схож?
— Так же, как ваш с Ники.
Он взял ее за руку. Она не противилась. Некоторое время они сидели, глядя в море.
— Ты ведь никогда не сможешь до конца подчиниться? — сказал он после некоторого молчания.
Она поняла, о чем он спрашивает, и пододвинулась ближе, склонив голову на влажное плечо.
— В этом моя беда, — призналась она. — Мне нравится моя карьера. Камера позволяет мне бывать всюду, встречаться с разными людьми. Я всегда хотела быть успешной женщиной, которая годится не только на то, чтоб дарить радость мужчине. И что в итоге? Я здесь, и мое единственное желание — это дарить радость тебе, ну не смешно ли? Она принужденно засмеялась. — И что самое смешное, я не знаю тебя, говорю тебе это, положив руку на сердце.
— Продолжай, — попросил он. — Только давай уйдем отсюда.
Она опиралась на руку Алэна, и они шли, проваливаясь в песок, по направлению к лесу. Они взобрались на пологий холм и оказались в чаще тропического леса. Их окружали тенистые деревья джакаранды со своими шипами, но там, куда указал Алэн, землю покрывала гладкая зеленая травка. Они сели.