Тайна смерти мисс Вейн (= Роджер Шерингэм и тайна мисс Вейн)

Маргарет поблагодарила его мимолетной улыбкой и представила Роджера и Энтони мисс Уильямсон. Последовали поклоны, и мисс Уильямсон позвонила в колокольчик, чтобы подавали чай. 
- У нас только десять свободных минут, Маргарет,- объявила она поспешно,- мы прервались на середине довольно важного эксперимента и мне с большим трудом удалось вытащить Джорджа из-за стола. 
Обе женщины и Энтони стояли у окна, а Роджер подошел к доктору Вэйну. 
- У вас грандиозная коллекция фарфора, доктор,- сказал он непринужденно,- и я не перестаю ею восхищаться с той самой минуты, как сюда вошел. Никогда в жизни не видел лучшего Спода, чем вот эти очаровательные образцы. 
В суровом докторском взгляде зажглась искорка удовольствия коллекционер всегда доволен, когда хвалят его коллекцию, он точно мать, которой сказали, что у младенца носик точь-в-точь как ее собственный. 
- Вы интересуетесь фарфором, мистер Шерингэм? 
- Я с ума по нему схожу,- солгал Роджер. 
И далее разговор покатился словно по накатанной колее. 
С прибытием чая беседа стала более общей. Роджер позволил пробудиться в себе писателю и внимательно стал наблюдать за всей, довольно пикантной, ситуацией. Вот человек, чья жена три дня назад погибла неестественной смертью при, по меньшей мере, странных обстоятельствах и который берет чашку с чаем из рук молодой, хорошенькой девушки, а она, учитывая приезд инспектора Морсби, очень сильно подпадает под подозрение в связи с этой же самой смертью. Тем не менее отношения между ними, что должны были стать почти невыносимы, совсем не кажутся, хотя бы на первый взгляд, сколько-нибудь натянутыми. Маргарет ведет себя абсолютно естественно; а доктор Вэйн обращается с ней предупредительно, мягко и даже с некоторой нежностью. Чем дольше Роджер наблюдал, тем больше удивлялся. Хотя он и в литературе столь же мало придерживался условностей, как в жизни, все же вряд ли бы он осмелился использовать подобную ситуацию в какой-нибудь из своих книг. Критики общим гласом объявили бы ее слишком неправдоподобной. 
Через несколько минут разговор, который каемся разных мелочей, снова возвратился, по инициативе доктора Вэйпа, к прежней теме. И мисс Уильямсон тоже, к некоторому удивлению Роджера, присоединилась к ним, а сам доктор Вэйп, воодушевившись, даже зашел так далеко, что один или дна раза поправил Роджера, допустившего какие-то неточности. 
- Значит, вы тоже любительница фарфора?- не выдержал Роджер. 
- Да, теперь, но когда я только приехала сюда, то совершенно ничего не знала о нем, однако Джордж научил меня понимать и видеть его, и теперь я нахожусь под таким же обаянием фарфора, как он сам. 
- И теперь вы знаете о нем гораздо больше, чем прежде, правда, Мэри?впервые на лице доктора показалось подобие улыбки.- Еще один пример подавляющего влияния учителя на ученика, мистер Шерингэм,- обратился он к Роджеру с шутливым сожалением. 
- Какая чепуха, Джордж!- рассмеялась мисс Уильямсон,- я могла бы только мечтать об этом. Боюсь, вам очень многому придется меня научить. 
По счастью, доктор Вэйн не имел представления, кто на самом деле его посетитель и мисс Уильямсон также (они совершенно не походили на людей, которые имеют обыкновение читать "Курьер"), так что у них не возникло ни малейшего подозрения, с какой целью Роджер явился к ним в дом. Поэтому, удовлетворенный успехом своей тактики, он продолжал разыгрывать безопасную "фарфоровую" карту, а Маргарет и Энтони, для которых фарфор не представлял ни малейшего интереса, занимались, главным образом, тем, что сидели молча и переглядывались, причем, по-видимому, были совершенно довольны таким положением дел. 
Когда спустя полчаса, вместо обусловленных вначале десяти минут, мисс Уильямсон предъявила доктору третий по счету ультиматум, он наконец встал, а у Роджера было такое ощущение, что разговоров о фарфоре ему хватит на ближайшие несколько лет. Однако доктор испытывал прямо противоположные чувства и, крепко пожимая руку собеседнику и предварительно уверившись, что Роджер и Энтони проведут в Ладмуте еще несколько дней, пригласил их на ужин в ближайшее воскресенье, решительно отметая дружеским тоном нерешительные отговорки Роджера. 
Когда доктор и секретарша ушли, Роджер рухнул в кресло и стал обмахивать лицо липкой от пота рукой. 
- Кто-то еще что-то сказал насчет фарфора?- спросил он расслабленно. 
- Ну и как?- отвечала Маргарет.- Что вы о них думаете? 
- Что думаю?- повторил Роджер на этот раз громко и от всей полноты сердца.- Думаю, что примерно через год в Ладмуте снова зазвонят свадебные колокола. 
- Что?- воскликнули Энтони и Маргарет одновременно. 
Роджер понял, что высказался неосторожно, но взять слова обратно было нельзя. 
- Думаю,- сказал он, на этот раз тщательнее выбирая выражения,- что Джордж и эта дама заключат брачный договор. 
- Да, она по уши в него влюблена,- кивнула Маргарет.- Я давно об этом знаю, но не думала, что вы это заметите. 
- Наблюдать и замечать - мой бизнес, прекрасная леди,- мягко упрекнул ее Роджер. 
- Ты заметил, что она к нему неравнодушна?- удивился Энтони.- Как это тебя угораздило? 
- Я только что ответил на этот вопрос,- промурлыкал Роджер,- могу дать и другой наводящий ответ: "фарфор". 
- Да, ответ красноречивый,- согласилась Маргарет,- особенно если вы помните, что я говорила о ней прежде. Помните? 
- Да, я как раз об этом подумал,- засмеялся Роджер. 
- О чем это вы?- спросил Энтони, недоуменно глядя то на одного, то на другую. 
- Ни о чем таком, что доступно твоему детскому пониманию, малыш,добродушно отозвался Роджер.- Пойди поиграй в жмурки. Маргарет, а мне ваш доктор понравился. 
- Джордж? Да, он милашка. Хотя мне, чтобы узнать его, надо было гораздо больше времени, чем, по-видимому, потребовалось вам. И вы ему тоже понравились. Не припомню, чтобы он кого-нибудь пригласил на ужин после столь короткого знакомства. 
- Но я вообще довольно легко нравлюсь,- согласился Роджер. И разговор после этого стал весьма фривольным. 
Однако Роджер, достигнув поставленной себе цели, теперь жаждал обсудить ее результаты с Энтони - что было вряд ли возможно в присутствии Маргарет, поэтому вскоре он стал выказывать легкие поползновения к перемене мест. Он обстоятельно договорился с Маргарет о встрече следующим утром "на всякий случай", встал, подошел к двери, снова сел и снова поднялся и, по крайней мере раз шесть, а то и больше, напомнил, что им надо отправляться, и с каждым разом утверждал это все настойчивее, и наконец понял, что если он хочет сдвинуть Энтони с места и увести его из гостиной, то потребуются героические усилия. 
Роджер был не такой человек, чтобы отвергать героические усилия, если они необходимы. 
- Энтони,- сказал он,- ты, по-моему, не понимаешь, что мы злоупотребляем гостеприимством. Последние четверть часа я только тем и занимаюсь, что тонко тебе намекаю о необходимости удалиться. Понимаешь, у Маргарет хлопот полон рот. 
- Но я ничем не занята, Роджер,- возразила Маргарет,- никаких дел у меня нет. 
- Нет есть,- твердо отчеканил Роджер.- У вас их просто полно. Идем, Энтони. 
- Да честное слово, я свободна. 
- Зато есть дела у меня. Идем, Энтони! 
И на этот раз Энтони поднялся. 
Маргарет простилась с ними в гостиной, но Энтони вернулся туда из холла, вспомнив, что забыл ей о чем-то сообщить. Роджер подождал пять минут, потом пошел за Энтони и снова извлек его из гостиной. Маргарет вышла с ними в холл и снова попрощалась, но Энтони снова вернулся с половины подъездной аллеи, так как забыл палку. Роджер подождал еще десять минут, потом опять вошел в дом и опять настиг свою жертву в гостиной. 
- Энтони, мы должны немедленно уйти,- сказал он,- надо поговорить о делах. Энтони, мы должны идти. Ты уже вспомнил все, что забыл сказать Маргарет? Ты взял свои палку, шляпу, ботинки, булавку для галстука, очки и ночной чепчик с кружевами? Энтони, мы действительно должны идти. Маргарет, может быть, если вы уйдете и согласитесь замуровать себя в своей комнате, в ванной, в бельевом шкафу или еще в каком-нибудь подходящем для этого месте, то Энтони впадет в отчаяние и с ним можно будет сладить...