Всемогущий

Через пять минут он выяснил – по одежде в шкафу и по предметам в ванной, – что здесь действительно жил один мужчина. Судя по седым волоскам на бритве, немолодой. Образ жизни у него был самый скромный, хотя стоящие в баре бутылки с коньяком и вином, а также коробка сигар – настоящих, кубинских – говорили о том, что мужчина этот не чужд некоторых не совсем монашеских привычек. Тут Егор не мог не улыбнуться: он невольно узнал себя в этом старом эпикурейце.
Каких-либо приборов, знакомых ему по работе с профессором Никитиным, обнаружено не было. Также не нашлось ни фотографий, ни документов. Зато Егор нашел несколько книг по ясновидению и современным научным разработкам на эту тему. А это уже кое-что значило.
Проводя осмотр, Егор все время прислушивался – вдруг подаст голос исчезнувший жилец? Прошло более десяти минут его пребывания здесь, и тот, кому срочно понадобилось выйти, должен был бы вернуться. Иначе зачем бы он оставлял дверь открытой?
Но нет, никто не возвращался.
Задерживаться более в квартире не имело смысла. Нужно было уходить. Но Егор не осмотрел прихожую, в которой чувствовал себя крайне неуютно из-за того большого зеркала. Прихожая мало что объясняла, но ему была важна любая зацепка. Поэтому, включив свет и избегая смотреть на зеркало, Горин начал осматривать пол и стены. И почти сразу же увидел, что ковровая дорожка завернута одним углом. Казалось, кого-то вели – или тащили – и он, упираясь, ногой зацепил дорожку, отчего угол и завернулся.
Никаких других следов насилия обнаружено не было, но Егор вдруг уверовал, что его отца похитили. Кто? Это предстояло выяснить. Но он был твердо убежден, что тот, кто здесь жил, покинул свое жилище не по своей воле. А то, что это совпало с его приездом, могло быть либо случайностью, либо цепью каких-то последовательно совершающихся событий. Учитывая, что и его отец, и он были так или иначе вовлечены в один и тот же круг интересов, можно было сделать предварительный вывод, что те, кто лишил его встречи с отцом, питают определенный интерес к нему самому.
Но в таком случае почему они не трогают его и, более того, дают ему возможность провести осмотр, сделать анализ ситуации или сбежать, в конце концов? Кто, черт возьми, эти люди и что им нужно?
Раздумывая, Егор повернулся к зеркалу – и вдруг, словно на экране, перед ним пошли мелькать одна за другой отчетливые картинки. Он увидел идущую по улице Жанну, одетую в короткий темно-синий плащ и голубые джинсы. Она осматривала витрины магазинов, а возле одной, парфюмерной, задержалась чуть дольше. Затем Егор увидел, что она подходит к машине и поднимает руку с ключами. И вдруг из соседнего мини-вэна выскочили двое мужчин, схватили ее под руки и запихнули в салон своего автомобиля. Затем сели сами, захлопнули дверцу и тут же тронулись с места…
Дальше все расплылось, причем так стремительно, что у Егора потемнело в глазах. Ухватившись за стенку, он сохранил равновесие, но все же еще несколько минут вынужден был приходить в себя.
И первая мысль, когда к нему вернулась способность соображать, была о Жанне.
Ее похитят! В этом не могло быть сомнений, потому что похищение Егор видел так же ясно, как фильм на киноэкране. Все было видно до мелочей. И темно-синий плащ Жанны, который у нее действительно был, и ее голубые джинсы, и машина, спортивная «Ауди», и ее манера подымать руку с ключами, хотя сигнал можно было давать, и не подымая руку… Все совпадало в точности. Но кто были эти люди? И что им от нее нужно?
Нет, не может быть…
Егор вытащил мобильный и набрал номер Жанны. Надо ее предупредить! Возможно, он сумеет опередить похитителей.
Жанна не отвечала.
Понимая, что все увиденное им – правда, Егор все же набрал и домашний номер. Вдруг она мирно посиживает с книгой на диване, а мобильный разрядился, и сейчас она разом снимет все его сомнения…
Домашний номер тоже не отвечал.
Значит, все произойдет так, как он увидел.
«Но как?!» – только сейчас опомнился он. До этого ему не удавалось проделывать ничего подобного с отсутствующим человеком. Он мог предвидеть его будущее, только посмотрев ему в глаза. А сейчас ему удалось сделать это в одиночку.
Зеркало!
Егор поворотился к зеркалу и, стоя от него сбоку, чтобы не видеть своего отражения, постарался отыскать в его конструкции какие-то особенности, дающие такой эффект. Но ничего не нашел. Зеркало как зеркало. Если бы не размеры, оно ничем не отличалось бы от тысяч других зеркал.
И все же в нем что-то было. Не зря Егор почувствовал неладное, едва только заглянул в коридор.
Набрав воздуха, он снова встал перед зеркалом и посмотрел себе в глаза. Быть может, он сумеет увидеть, куда повезли Жанну?
Нет, видения не появлялись. Напрасно он изо всех сил пялился на себя, стараясь не моргать. Он видел лишь свое напряженное лицо, выпученные глаза и краешек приоткрытой двери, в которую так никто и не зашел.
«Все, – решил Егор, – пора уходить. Шутки эти зашли слишком далеко. Либо это были мои галлюцинации, либо я должен немедленно что-то предпринять. Что? Сложный вопрос. Если Жанну похитили, то это, несомненно, имеет какую-то связь с профессором Никитиным. А значит, мне снова надо к нему вернуться. Не хочется… Но другого пути нет. Ради Жанны я готов еще разок встретиться с ним. Последний».
Он подосадовал, что не может позвонить Никитину. Но старый отшельник мобильных телефонов чурался, а домашний номер он Егору не давал, сам назначая встречи и давая указания. Причем телефон его был засекречен, поскольку определитель номера выдавал лишь неизменную строчку нулей.
Придется ехать. Другого выхода нет.
Егор вышел из квартиры, оставив дверь в том же положении, в котором он ее нашел, и спустился вниз, все время опасаясь, что его перехватят по дороге. Но все обошлось, и через минуту он уже сидел за рулем своего автомобиля.
Тревога овладевала им все сильнее. Похищение Жанны могло означать что угодно. Егор не знал, чем она живет, несмотря на то что они вот уже три месяца делили ложе и стол. Она ежедневно куда-то уходила, на вопросы Егора отвечала уклончиво, и он не имел ни малейшего представления о ее занятиях вне стен его дома. Быть может, она попала в какую-то дурно пахнущую историю?
Жанна обладала удивительным и редчайшим даром: путем тактильного или визуального контакта могла резко повысить в человеке его внутренние, скрытые даже для него, возможности, извлечь их и заставить работать. Вдруг она попыталась как-то применить свой дар – с целью заработка, или ради интереса, или для каких-то других целей, по поручению Никитина, например, ее опекуна и наставника? Тот мог толкнуть ее на какой-нибудь опрометчивый шаг ради своих экспериментов, ни секунды не задумываясь над опасностью, которой она подвергалась. Или она сама, по доброте душевной, коей у нее было с избытком, попыталась извлечь пользу из своих способностей?
«Вопросы, вопросы, – думал Егор, гоня машину вперед. – Получить бы ответ хотя бы на один из них».
Чтобы не стоять в пробках, он мчался по объездным путям, оставляя позади зигзаги переулков и пулей проскакивая перекрестки. Это было рискованно – он легко мог врезаться в таких же спешащих автовладельцев, а то и подставить бок под чей-нибудь сокрушительный бампер. Но что-то внутри него подсказывало, что ничего с ним в этой гонке не произойдет, и он только добавлял газу, видя перед собой хотя бы стометровый просвет.
«И отец пропал, – вспомнил он. – Столько лет я ждал этой встречи и вот дождался. Хотя бы записку оставил или какой-то знак. Ничего. Видно же, что только что был. Чай недопит, дверь открыта, тапочки в коридоре… Стоп! Тапочки на месте. Значит, он был обут. Когда похищают людей, их не обувают. Хотя… что я в этом понимаю? И тем не менее. Он обулся. Не значит ли это, что он вышел по своей воле? Тогда что же получается? Что он действительно сбежал от меня? Ерунда какая-то. Нет, здесь что-то не то…»
Обуреваемый потоком мыслей, сбитый с толку этими злосчастными тапочками, испытывая острый страх за Жанну, Егор подлетел к дому профессора Никитина и гигантскими прыжками взбежал на второй этаж.