В стране любви
— Ты преувеличиваешь, — возразила Рейчел, но предательская дрожь в голосе только подтвердила верность его вывода.
— Я никогда не преувеличиваю, Рейчел. Никогда! — В его голосе звучало зловещее предупреждение, всколыхнувшее глубоко запрятанные воспоминания, темные, уродливые тени прошлого, возвращаться к которому не хотелось. — Но тебе не о чем беспокоиться, потому что хочу кое-что сказать тебе по старой дружбе. Все твои «девичьи» страхи направлены не по адресу. Рядом со мной ты находишься в такой же безопасности, как в компании престарелой тетушки.
«Безопасность» было совсем не тем словом, которое ассоциировалось у нее с Гейбриелом Тернаном, с горечью заметила про себя Рейчел. С того самого момента, когда она впервые увидела его, ей сразу стало понятно, что он опасен, крайне опасен.
— Неужели?
— Поверь мне, дорогая. — Его глубокий голос проникал сквозь все барьеры, которыми Рейчел пыталась отгородиться. — Поверь мне. Если бы даже я сошел с ума. Если бы годами вел целомудренный образ жизни и был вне себя от вожделения. Если бы был воспламенен страстью и знал, что умру, если не возьму женщину прямо здесь, на полу. Даже если бы ты была единственной доступной мне женщиной, единственной женщиной вообще оставшейся на земле, я бы не прикоснулся к тебе!
Он взмахнул рукой, и жест этот выглядел таким угрожающим, что Рейчел, со страхом во взгляде серых глаз, невольно попятилась и уперлась спиной в деревянные перила лестницы.
— Тогда почему же ты все-таки касался меня, только что обнимал?! — Это походило на крик раненного животного. Рейчел ненавидела себя за то, что его слова смогли причинить ей такую нестерпимую боль.
— Тебе тоже было тяжело, ты нуждалась в помощи, и только зверь бесчувственный мог предоставить тебя самой себе. Но больше это никогда не повторится, Рейчел. Продолжай презирать меня, так будет лучше. Потому что больше я не хочу иметь с тобой дела. Это обходится слишком дорого!
— А что заставляет тебя думать, будто у меня может появиться желание быть с тобой? — Ненависть и презрение, которое Гейбриел советовал ей испытывать по отношению к нему, жгла ее как кислота, разъедая все внутри.
На мгновение он отшатнулся, казалось, что у него перехватило дыхание. Но тут же к Гейбриелу вернулось обычное самообладание.
— На твоем месте я бы не настаивал на ответе, сладенькая. А теперь, если ты не возражаешь, я все-таки приму душ.
Он двинулся мимо нее вверх по лестнице, и Рейчел буквально вжалась в стену. Однако это было излишней предосторожностью. Гейбриел не оставил ни малейшего шанса для того, чтобы их тела соприкоснулись.
А ей еще показалось, что она увидела прежнего Гейбриела! Глядя вслед ему, идущему по коридору, Рейчел горестно качала головой. Какой она оказалась дурой! Слепой, ничего не понимающей дурой!
Прежнего Гейбриела просто-напросто нет! Да его никогда и не существовало. Он был всего лишь иллюзией, созданием воспаленного девичьего воображения, живущим только в ее фантазиях, ее мечтах. Настоящий же — и единственный — Гейбриел только что стоял перед ней. Циничный, нравственно испорченный, каким он и показал себя на следующий день после ее девятнадцатилетия. С той поры ничего в нем не изменилось.
3
Стоя у подножья лестницы, ведущей в мансарду, Рейчел пыталась побороть внезапно нахлынувший на нее приступ страха.
— Это просто смешно! — намеренно громко сказала она. — Этого не должно случиться, я не позволю, чтобы это случилось! Что прошло, то прошло. И навсегда!
Но как только Гейбриел вновь вошел в этот дом, все началось сначала. И с прошлым вовсе не покончено…
Хлопнувшая в холле дверь и раздавшиеся на лестнице звуки тяжелых и энергичных шагов, заставили ее заторопиться. Рейчел совсем не хотела, чтобы Гейбриел застал её здесь в таком состоянии духа.
Обед закончился пару часов назад. Он казался нескончаемым и напоминал испытание на выносливость. Она все время чувствовала присутствие сидящего напротив нее на другом конце до блеска отполированного стола Гейбриела, одетого в прекрасный костюм, свежую рубашку и галстук — свидетельство его уважения к правилу, давным-давно установленному его отцом и гласившему: «В этом доме мы переодеваемся к обеду».
— «Мне не нравится эта современная неряшливость, на которую, кажется, никто уже не обращает внимания», — сухо процитировал Гейбриел, когда она присоединилась к нему за ужином.
— Твой отец во всем любил вкус.
— И любил элегантно одетых красивых женщин, — заметил Гейбриел, скользнув взглядом по ее темно-фиолетовому вельветовому платью.
Взгляд был холодным и спокойным, в нем не чувствовалось так обеспокоившего ее ранее огня. Но тем не менее при мысли о том, как ткань облегает тело, подчеркивая грудь и бедра, Рейчел мысленно содрогнулась. Несмотря на длинные рукава и воротник-стойку, платье обладало какой-то утонченной чувственностью, и она пожалела, что не выбрала что-нибудь менее обтягивающее.
— Он определенно одобрил бы то, как ты следуешь его желаниям. Эти украшения — твоей работы?
— Эти? — Слегка трясущимися пальцами Рейчел коснулась аметистовых в серебре сережек, благодарная тому, что они отвлекли взгляд темных глаз от ее фигуры. — Да, на прошлое Рождество Грег подарил мне камни, а я их оправила.
Еще один замечательный подарок от его отца. Не будет ли реакция Гейбриела такой же, как на известие о том, что ей отдали мансарду? Но потягивающий аперитив Гейбриел лишь кивнул.
— Выглядят эффектно. Ты очень талантлива.
Это был единственный момент, когда между ними возникло хотя бы подобие нормального разговора. Но тут к ним присоединилась Лидия, и с ее появлением атмосфера в комнате, которую и так едва ли можно было назвать теплой, стала просто ледяной. Замечания, которыми они обменивались, звучали натянуто и официально вежливо. Разговор крутился вокруг нейтральных, безопасных тем. Все трое делали вид, что поглощены едой, хотя, очевидно, никто не испытывал аппетита.
Еще до того как подали десерт, Лидия извинилась и поднялась в свою спальню. Рейчел и Гейбриел продержались еще некоторое время, пока наконец он не отодвинул почти полную тарелку и не бросил на стол льняную салфетку.
— Должно быть, перелет подействовал на меня хуже, чем я ожидал. Завтра утром придется извиниться перед миссис Рейнолдс.
— Уверена, она поймет тебя. — Рейчел со вздохом облегчения отодвинула свое кресло. — В эти дни никто не в состоянии оценить ее готовку. Хочешь кофе?
— Я откажусь, если ты не возражаешь. Кофеин не слишком способствует ночному сну. Но я бы выпил бренди, если можно.
— Разумеется. Тебе не нужно спрашивать, ведь это…
Слова замерли на устах Рейчел, настолько яростный взгляд он бросил на нее. «Это больше не мой дом, — говорил его взгляд. — И ты, черт возьми, прекрасно это знаешь!»
— Хорошо, — сказал она. — Но извини, если я не составлю тебе компанию. День был нелегким, так что я посмотрю, как мама, и лягу спать.
Сняв первым делом платье, смыв косметику и облачившись в розовый шелковый халат, Рейчел пошла к матери. К удивлению дочери, Лидия была не прочь поговорить и задержала ее дольше, чем можно было предполагать.
По пути в мансарду на тускло освещенной лестничной площадке ее вдруг снова охватила паника, заставившая замереть уже взявшиеся за дверную ручку пальцы. Слишком много воспоминаний было связано с этими комнатами, слишком многое всплыло в памяти.
Однако ужасала и мысль о том, что Гейбриел сейчас может подняться по лестнице и застать ее стоящей здесь в полном оцепенении, словно кролик, попавший в свет фар приближающейся машины. Яростно тряхнув головой, Рейчел заставила себя выйти из транса и открыть дверь. Оказавшись на лестнице, ведущей в мансарду, она быстро закрыла дверь за собой.
И как раз вовремя. С отчаянно бьющимся сердцем Рейчел услышала, как Гейбриел, поднявшись по лестнице, направился по коридору к своей спальне. Под его тяжестью одна из половиц скрипнула, и на ум немедленно пришло язвительное замечание: «Ведь мы же не хотим повторять прежние ошибки…»