Тайна Черного дома

— Здесь!
Он чаще всего ошибался. И тогда с громкими вздохами доставал рубль и подчеркнуто торжественно вручал его Луке. Сценка разыгрывалась не очень-то тонко, на скорую руку. Но деньги, как известно, имеют огромную притягательную силу. Да и Лука старался вовсю: за усердие ему было обещано три рубля. По тем временам деньги немалые.
Очень скоро стал подгребать народишко. В том числе и из других классов. Все стали пробовать свое счастье. А Турукин то выигрывал, то проигрывал. Однако больше выигрывал. И пацанье, облегчившись на три-четыре рублишка, отходило, уступая дорогу другим дурачкам…
Потом, когда они шли домой и Лука получил сполна обещанный гонорар, он спросил у Турукина, как это у него получается. Тот посмотрел на Луку с превосходством и вынул из кармана шарик.
— Он же пахнет, деревня!
Лука взял в руки глянцевый и скользкий на ощупь шарик, приблизил к носу. И убедился, что пах он не сильнее, чем оконное стекло или мел, которым пишут на классной доске. А Турукин забрал шарик и проговорил снисходительно:
— Тебе не пахнет, а мне пахнет!..
Это было весной того памятного года. А осенью Турукина в классе уже не было.
Родители его поменяли квартиру и переехали в другой район.
Секрет Турукина с тех пор не давал Луке покоя. Он часто возвращался к нему в мыслях своих. Особенно, когда по телевизору показывали собак, которые ищут в аэропорту наркотики. Потом на экране появлялась немалая горка пакетов с белым порошком. Сидевший рядом отец покачивал головой:
— Ведь героин абсолютно не пахнет. Да еще упакованный в пластик! Вы что-нибудь понимаете?..
Потом кто-то сказал Луке, что тех собачек сначала самих делают наркоманами. И тогда они начинают чуять адский порошок — хоть под землей. Сказанное зацепилось у него в подкорке. Он знал, что не забудет об этом вовек. Хотя и не мог предположить даже, где разгадка этих, столь необычных явлений.
.. В их семье существовало предание о кладе, якобы зарытом его прабабкой во время революции где-то в саду бывшего имения под Калугой. По слухам, того сада уже не было, а на месте имения окопался огромный военный радиозавод. Стоило ли теперь распаляться ради такой эфемерной чепухи? Но отец любил шутить на эту тему: что очень бы неплохо найти — как-никак они потомки Чингисхана…
— Ну, уж ты-то никакой не потомок! — одергивала его мать. — Это мы с Лучиком потомки.
А прабабка та будто бы зарыла золотые таблички — родовую летопись их ужасного предка и какие-то другие знаки, удостоверяющие прабабкино прямое родство с ним. Да еще вроде перстни с его руки.
— Как это дико! — говорил отец уже серьезнее. — Закопать воистину несметные сокровища в корнях какой-то груши. Ты знаешь, сколько это может теперь стоить на западных аукционах?!
Разговоры и мечты о золоте были у них в крови.
Лука уже заканчивал школу, когда они поехали в Калугу: вроде нового «москвичонка» обкатать да родственников проведать.
— Бред! Форменный бред! — повторял отец, шагая по горячему и пыльному, бесконечно долгому тротуару вдоль заводской стены.
Мать в ответ молча кивала головой, точно сама была в чем-то виновата.
* * *
Прошли годы. Лука заканчивал медицинский со специализацией по электронной биофизике. Его интересовали электронные стимуляторы. В то время как раз в моду входили идеи об усилении работы чакр — особых областей человеческого тела, через которые поступает космическая информация. Лука без особого труда пробился в аспирантуру и, пока его друзья грызли гранит… коммерции, складывал в уме хитроумные схемы и микросхемы, паял разноцветные проводки, упорно добиваясь чего-то, доступного лишь его романтическому мышлению и фанатически веря в это.
Если кто-то может почувствовать запах стекла или мела, значит — теоретически — можно услышать и запах… золота! В этом заключалась его тайная и на первый взгляд мистическая идея.
А почему, собственно, нет, рассуждал он, ведь из всякого куска вещества, как утверждает физика, вырываются атомы. Они вырываются и неким невидимым облачком висят над этим куском. Если вещество пахучее — значит, атомов вырывается множество и учуять их может всякая посредственность. Если же это вещество наподобие стекла, ртути или золота, необходим гений человека, подобного дохляку Турукину. А можно… наверное, можно создать такой стимулятор, который сделает любого гением.
Лука наплевал на официальную диссертацию и прокорпел на кафедре еще четыре года. Но необходимый стимулятор в конце концов был создан.
Глава третья. СОНЬКА ЗОЛОТАЯ РУЧКА. ПОБЕГ
…До трех золотых монет, с которых началась наша история, оставалось два года. Методом проб и ошибок величина аппарата была доведена Лукой до средних размеров пуговицы. А кое-кто, скажем так, из Центра космических полетов помог ему добыть микробатарейки, обеспечивающие стимулятору работу на несколько лет. Оставалось только эту штуку вживить. И для этого ему необходимо было куда-то исчезнуть, смыться подальше от тех, кто хоть приблизительно знал, над чем Лука Лучков так упорно корячился все эти годы в аспирантуре и в институте — за сто десять ассистентских рублей. Он уехал в один из наших тьму-тараканских городков, поселился на тихой улочке в скромной однокомнатной квартире и, оглядевшись, с иезуитской неторопливостью начал заводить знакомства с врачами и врачихами местной больницы, предпочтение отдавая, понятно, хирургам. К слову сказать, когда надо, Лука умел быть обаятельным.
В конце концов у него образовались самые неформальные отношения с некоей Софьей Львовной, дамой несколько медведеподобной, а также излишне решительной, как почти все хирургессы. Пожалуй, как честному человеку, Луке следовало бы на ней жениться. Но это абсолютно не входило в его планы.
И вот наступила, как говорят, пора решительных действий.
— Сонечка! — вкрадчиво проговорил Лука, не выпуская женщину из объятий. В густом ночном сумраке глаза его блестели, как у черного котяры. — У меня к тебе очень необычная просьба…
— Все, что хочешь… — ответила женщина, задыхаясь.
— Ты у меня такая умелица, ты у меня такая… золотая ручка. Ты должна мне вот здесь… вшить кое-что. Нет-нет, это не то, что ты думаешь, — с алкоголем у нас все в порядке. Это нужно для того… короче, я любить тебя буду в десять раз сильнее. И не спрашивай больше ни о чем!..
Соня была вполне довольна мужскими способностями Луки, но, прикинув что-то себе на уме, на всякий случай согласилась.
С гигантским сомнением осмотрела она аппарат, который предстояло вшить в брюхо, не раз ею целованное. Но она была человеком слова и, когда закончился рабочий день, провела Луку в операционную. Излишне догадливая дежурная сестра решила, что они туда нырнули для вполне определенных целей.
Операция была несложной, хотя и требовала точности. Аппарат должен был лечь строго в определенное место — на чакру. Туда, куда мы по некультурности своей норовим друг другу садануть во время драки: целься под дых, и противник твой сразу будет повержен. Вот туда и надо было зашить аппарат…
Софья Львовна оказалась воистину мастером своего ремесла и буквально через сутки — другие Лука был на ногах. Дождавшись, когда она уйдет в клинику, он достал из шкатулки ее золотую цепочку с кулоном в форме сердечка и безжалостно вышвырнул в окно. И сразу нажал на то место, где затаился подкожный стимулятор. Потом подождал, когда утихнет боль еще не совсем зажившей операционной раны, и вышел во двор.
Принюхался… В мире напрочь отсутствовали какие-либо запахи, кроме тягучего, показалось ему, густо-оранжевого крепкого духа. И понять нельзя было, приятен или неприятен этот дух-запах, главное, он манил к себе, притягивал, как легкую железную стружку тянет к себе магнит. Для того чтобы обнаружить цепочку, Луке потребовалось меньше минуты, хотя и лежала она в густой пыльной траве.
В тот же день, собрав пожитки, он покинул город. Уехал навсегда, не отлюбив свою благодетельницу в последний раз. Не потому, что был неблагодарным, а потому, что боялся разбередить швы.