Лукавый сексуальный лжец (ЛП)

– Не-а, ни капельки.
Продолжая скользит рукой и мягко сжимая, она приподнимается на
цыпочках поцеловать меня в шею.
Обхватив ее лицо руками, я наклоняю ее голову, чтобы встретиться
взглядами.
– Мы не должны это делать, – Лондон смотрит на меня и тяжело дышит.
– Не должны?
Что?
– Конечно,  нет.
Но она просто дразнит. Слегка улыбнувшись, она прижимается своим
приоткрытым ртом к моему и ныряет теплым и скользким языком внутрь.
Внутри меня словно что-то высвобождается. Обхватив ладонями ее грудь и
поглаживая соски большими пальцами, я припечатываю ее к плитке душевой,
издавая громкие стоны ей в рот. Когда, коснувшись одной рукой ей между
ног, я чувствую, какая она уже шелковистая от желания, она отодвигается от
моего рта и откидывается головой на стену. Глядя на нее – глаза закрыты,
мягкие губы приоткрыты, на шее колотится пульс – я рисую пальцами круги,
немного спускаюсь вниз, потом снова и снова круги. Черт, она такая
сексуальная, поэтому так нетрудно понять, как сделать ей хорошо: ей
нравятся прикосновения вот здесь, снаружи, быстрые и сильные.
Наклонившись, я посасывающими поцелуями собираю воду с ее подбородка
и губ.
Она ерзает, не в состоянии стоять спокойно. Я тянусь к ее рту, но она
отодвигается от меня и, приподняв брови, шепотом спрашивает:
– Презерватив?
Высунувшись из душа, я шарю в шкафчике и, взяв один, подаюсь назад,
чудом умудрившись не поскользнуться.
Взяв презерватив в одну руку, другой она тянется ко мне, поглаживая, и
подставляет губы для поцелуя. В голове горячо и ноль мыслей, когда я снова
касаюсь ее пальцами, и тут же слышу, как она тихо вздыхает от облегчения.
Лондон зубами разрывает обертку, а мои пальцы все продолжают и
продолжают поглаживать. По напряжению ее бедер я чувствую, как она
близко, поэтому мне не обязательно было услышать ее «Я близко», но, все
равно сказав это, она словно запускает электрический заряд прямо в ток моей
крови.
А следующие ее слова взрывают бомбу у меня в груди:
– Я хочу кончить, когда ты будешь внутри.
Лондон поднимает на меня взгляд и улыбается почти виновато, что
просит о такой близости со мной.
– Ладно?
Я просто киваю, не в состоянии говорить, потому что
внутри меня
словно что-то,
треснув, широко раскрывается.
Подушечкой большого пальца я глажу ее по нижней губе, продолжая
кивать.
Мы уже не гонимся за веселым и разгульным трахом, какой я знал долгие
годы. Внезапно мне трудно вспомнить, когда я так же легко дарил кому-то
еще свою нежность. Сейчас все не так, как было в ту ночь с ней – сейчас два
человека испытывают нечто совершенно другое.
А я – словно с содранной кожей.
И хочу заниматься любовью с этой сладкой и недоверчивой девушкой.
Необходимость почувствовать ее губы на моих сбивает с толку, но я все
равно наклоняюсь и, прижавшись к ним своими, посасываю и раскрываю,
чтобы попробовать ее язычок и вытянуть из нее эти сдавленные и жадные
вздохи.
Лондон отстраняется, чтобы сосредоточиться, и я чувствую ее дыхание
на своей шее и как ее внимание сфокусировано на том, чем заняты ее руки.
Она надевает презерватив, и тут же звуки вокруг исчезают один за другим –
даже под потоком воды мы в тишине. Скользнув рукой ниже, она обхватывает
меня и от моего ответного хриплого стона поднимает на меня взгляд, ловя
каждую реакцию.
– Твердый, – я не слышу ее слова, а читаю по губам, уставившись на
потоки воды, стекающей по ее лицу и падающей с верхней губы.
Я представляю, что она перед собой видит: мои сведенные вместе брови,
мой подбородок. Сглотнув, я пытаюсь хоть что-нибудь произнести, но не
нахожу слов. Понятия не имею, что именно я хотел сейчас сказать, но внутри
меня все ощущается слишком интенсивным, чтобы иметь возможность что-то
озвучить.
Ее светлые волосы прилипли к щекам и шее. Глаза кажутся огромными, с
бирюзовой каймой вокруг темно-синей, ресницы слиплись. От поцелуев губы
стали невероятно красными. А от того, что в выражении ее лица исчезла
настороженность, мне становится больно внутри.
Она заставляет меня хотеть, о чем я очень давно даже не думал:
единение, постоянство, что-то привычное и только для двоих.
– Мне нравится, – тихо произносит она, и от того, что она не сводит с
меня глаз, я понимаю, что речь сейчас о большем.
Она признается, что ей нравлюсь я. 
Со стоном понимаю, что я сейчас для нее словно открытая книга, и мой
взгляд ничего не скрывает – ни нетерпение, ни потребность в ней, – от чего я
начинаю дышать так часто и сильно, что почти задыхаюсь. Взяв ее за бедро, я
поднимаю ее ногу и закидываю себе на талию. Она такая мокрая и мягкая, и
так легко оказаться внутри. Я мог бы ворваться и несколькими жесткими
ударами доставить удовольствие нам обоим, но прямо сейчас хочу другого.
Хочу прочувствовать это медленное скольжение.
Хочу увидеть, как на ее лице появится облегчение.
Я хочу, чтобы она видела меня.
На ее лице мелькает боль – еле заметно сведенные брови и сдавленный
вздох – и наклоняюсь поцеловать ее и спросить:
– В порядке?
– Да, – кивая, отвечает она. Проведя пальцами по моему затылку и
скользнув в волосы, она лукаво улыбается.
– Просто никогда так не делала.
Мой смех превращается в стон, когда она посасывает и покусывает мою
шею. Войдя в нее глубже, я почти совсем не подаюсь назад, двигаясь глубоко, еще, еще и еще, пока она не начинает царапать мне спину, покачиваясь в такт
и издавая прямо мне в ухо сдавленные, резкие и почти болезненные стоны.
Я знал, что ей не много было надо, но не подозревал, что настолько.
Немного отодвигаюсь, чтобы посмотреть на нее, и тут она кончает:
открыв рот, сильно сжимая меня изнутри и издав надрывный гортанный звук.
Прижавшись лицом к ее шее, чувствую, как во мне что-то освобождается,
и я стискиваю ее, трахая быстрее и сильнее, посасывая кожу на шее, стараясь
продлить ее удовольствие, насколько смогу. Ее оргазм длится и длится, пока
она не обмякает, захлебываясь воздухом, и просто смотрит на меня.
Смотрит, как я уже на грани, смотрит, как я падаю за эту грань и кончаю
с громким стоном. 
Блядь,  я едва могу дышать. Руки дрожат, а она такая скользкая, что
приходится усилить хватку, иначе я ее уроню. Но ее руки уже на моем лице,
рот ищет мой, и она целует меня.
Лучше этого поцелуя не существует на свете – ведь я все еще в ней.
Она такая мягкая и мокрая, а еще эти расслабленные пресыщенные
прикосновения – из-за всего этого мне трудно даже представить, что придется
выключить душ. Это так просто – целоваться после секса – и в то же время
нет. Будь это просто, то было бы частью обычных повседневных дел. И я не
стал бы торопиться снять презерватив, первым делом позаботившись не о
нем, а о чем-нибудь еще. Не стал бы думать, как долго она пробудет у меня,
захочет ли остаться или что предложить ей перекусить.
Но Лондон со мной еще не закончила, поэтому я не хочу рушить эту
связь. Еще нет. Не совсем. Мне нравится, какая она податливая в моих руках.
Нравится раствориться в ней. Нравится ощущение, как мы только что
сделали вдвоем нечто уникальное.
Обхватив руками мое лицо, она прижимается губами к моему
подбородку, слизывает воду с моей нижней губы. Ее сверкающие голубые
глаза так близко.
– Ты как?
Кивнув, я шепотом отвечаю:
– Думаю, ты меня прикончишь, – после чего снова тянусь к ее рту, но она
уворачивается.
– Ты сейчас всю горячую воду переведешь.
Она подается бедрами назад, и я выхожу из нее, осторожно поставив ее