Верить и любить

Они отнесли сумки на кухню.
— А ты не хочешь прикрыться? — вкрадчиво спросил Генри.
Блузка и юбка еще не просохли и четко обрисовывали контуры ее фигуры. Она представила, какие ощущения испытывает Генри, глядя на ее высокую грудь, тонкую талию и округлые бедра. Английская леди в амплуа знойной красотки.
— Я смущаю тебя? — невинным голоском пропела Николь. — Не понимаю. Ты же видел меня не раз в костюме Евы.
— В далеком прошлом, — отозвался Генри, отводя от нее глаза, в которых мерцали пугающие огоньки. — Сто веков назад. Или больше… Причем в совершенно иной жизни.
Николь тщательно вытерла волосы и повесила полотенце на спинку стула. Она не станет потакать капризам этого мерзавца, в то время как он сам отказывается выполнить свой долг перед ней и сыном.
— Но ты переоденешься хотя бы перед встречей с Рутбергом? — прорычал Генри.
— Обязательно, — с чарующей улыбкой отозвалась Николь. — Послушай, помоги нам. Просто побудь рядом. Можешь не вмешиваться, ничего не говорить. Боюсь, без мужской поддержки мы не обойдемся, а в твоем присутствии Ханс едва ли осмелится вить из нас веревки. И… я буду тебе очень признательна.
— Давай заключим сделку: ты прекращаешь мелькать у меня перед глазами в таком виде, а я взамен выступаю в роли беспристрастного наблюдателя.
— Прекрасно. — Николь послушно накинула на плечи полотенце и опустила его края на грудь.
Он удовлетворенно кивнул.
— Я приду в «Причал» минут через пятнадцать. Только приведу себя в порядок.
— Лучше поедем вместе на машине.
— Думаешь, я не в состоянии идти пешком и рухну где-нибудь по дороге?
Генри уже в который раз после катастрофы сталкивался с подобной предупредительностью. Теперь и Николь носится с ним, как с беспомощным калекой. Она выглянула в окно.
— Не исключено. Не принимай это на свой счет, тропинки мокрые и скользкие. Изваляться в грязи — сомнительное удовольствие.
Генри деловито посмотрел на часы.
— Подожди пять минут.
На стоянке перед «Причалом» была припаркована до боли знакомая «тойота». Генри и Николь прихватили пакеты с продуктами и зашли в ресторан. На коленях у Агаты, разодетый в пух и прах, сидел Джонни. Раскладывая салфетки на тарелки, Диана краем глаза наблюдала за ними.
Завидев Николь, она всплеснула руками.
— Что с тобой стряслось?
— Попали под дождь. — Николь вкратце рассказала об их приключениях. — Как Джонни?
— У нас все в ажуре, — заверила Диана.
— И мы совсем по маме не соскучились, — объявила Агата. — Мы веселимся вовсю, играли в лошадку. Правда, мое сокровище? — Она продемонстрировала, как Джонни гарцует у нее на коленях.
Малыш выглядел уставшим, он посмотрел на мать заспанными глазками.
— Мисс Прайстон пришла через час после твоего ухода, — сказала Диана, тоже казавшаяся слегка утомленной.
— Я сбежала из «Русалочьего клуба». Надоели все своим нытьем. Видите ли погода испортилась, — затараторила Агата, не замечая, как обычно, что ее, в общем-то, никто не слушает. — Неудачно расположен отель. Подумать только!
— Пойдешь ко мне на ручки? — Николь наклонилась к малышу, но «блондинка» хищно прижала его к себе.
— Такой прелестный херувимчик. Я тоже мечтаю о сыне. — И чмокнула своего пленника в пухлую щечку.
Джонни заерзал и начал выворачиваться. Тогда вмешался Генри.
— Ребенку пора пообщаться с мамой, — жестко отчеканил он.
Агата обиженно надулась.
— Вы все испортили! — почти завизжала она и нехотя отдала Джонни.
Малыш радостно обхватил ручонками шею Николь.
В баре зазвонил телефон, трубку сняла Диана.
— Поль будет только к вечеру, — оповестила она. — Поначалу собирался прийти пораньше, как я вам говорила. — Эта реплика была адресована Агате. — Обещал разобраться с новой партией ликеров и вин, но планы у нашего красавчика изменились.
Настырная посетительница с явной неохотой поднялась.
— Тогда я ухожу. — С порога она послала Джонни воздушный поцелуй. — Скоро увидимся, мой петушок.
— В ближайший уик-энд мисс Прайстон должна была вылететь домой, но взяла и отсрочила отъезд еще на десять дней, — поведала Диана, как только хлопнула входная дверь. — Вы не догадываетесь, для чего она околачивается здесь круглыми сутками?.. Ладно, надо поторапливаться с обедом, а то скоро мистер Рутберг пожалует.
— Я уговорила Генри стать нашим ассистентом. Вероятно, ему удастся направить беседу в нужное русло. Ты не против?
— Замечательная мысль. — Диана благодарно посмотрела на неожиданного союзника. — Вы очень любезны, мистер Донэм.
Генри вежливо улыбнулся.
— Надеюсь, мое присутствие окажется небесполезным.
— Целых десять дней? — ужаснулась Николь, оставшись наедине с Генри. — Бедняга Поль!
— И бедняга Джонни. Когда ты попыталась вызволить его, она так и оскалилась, вцепилась, как клещ. — Генри подмигнул сынишке. — Не слишком приятно было, а, карапуз? Будем держаться подальше от этой тети.
Вот умора: заботливый папуля печется о сыночке. Да как он смеет ей указывать?
— Ты вздумал давать мне наставления по уходу за ребенком? — ледяным тоном осведомилась Николь.
— Просто даю совет. Ты можешь сколько угодно жалеть эту взбалмошную особу, но я ей не доверяю. — Он бросил взгляд в сторону кухни. — Диана обо мне знает?
— Кроме моей семьи, никто не знает. — Николь встрепенулась, заметив, что малыш протяжно зевнул. — Ты, похоже, спишь на ходу, ковбой. Сейчас я уложу моего мальчика в колыбельку.
— Предоставь это мне. Не бойся, справлюсь. А ты пока переоденешься.
Николь несколько секунд колебалась, затем передала ему Джонни.
— Если что, позови меня.
До встречи с Хансом Рутбергом еще полчаса. Завернувшись в пушистое махровое полотенце, она прошла в спальню и включила фен… Ее поразил энтузиазм Генри. Когда он изъявил желание позаботиться о сыне, Николь с трудом удержалась от искушения разъяснить ему, что если он не намерен видеться с ребенком в дальнейшем, то не следует им привыкать друг к другу теперь.
Она тщательно уложила волосы, повертелась у зеркала. Потом решила примерить шелковую блузку лимонного цвета с короткими рукавами и глубоким треугольным вырезом. Но белая юбка клеш, предназначавшаяся для этой кофточки, куда-то пропала. Николь принялась лихорадочно разыскивать ее по всей комнате.
— Не можешь найти лифчик? — За ее спиной прозвучал грудной низкий голос. Николь оглянулась и обнаружила, что в дверном проеме, опираясь о косяк, стоит Генри. Его взгляд упал на комплект нижнего белья, аккуратно разложенный на кровати. — А, я вижу, ты все-таки не лишена скромности.
Утром на вилле Николь подсматривала, как Генри орудует электробритвой, и он, по-видимому, решил отплатить ей той же монетой.
— Тебя не научили стучаться? — раздраженно спросила она. — Во-первых, поднимаешь руку, во-вторых, стучишь. Усек? Показываю.
И Николь действительно не поленилась сопроводить свои слова соответствующими действиями, но едва она повернулась и подняла руку, узел у нее под мышкой развязался, полотенце скользнуло книзу и волнами легло к ее ногам.
Николь присела на корточки, чтобы поднять его, но Генри шагнул к ней, взял за плечи и заставил выпрямиться.
— Я постучал, — сказал он, — а ты не ответила. Я слышал какое-то жужжание.
— Фен. Я укладывала волосы.
Он подозрительно посмотрел на нее.
— Ты делаешь это специально?
— Делаю что? — пробормотала Николь. Она в спальне наедине с Генри, обнаженная, и его руки — на ее плечах… Как в ту ночь.
— Заводишь меня. — Он иронично усмехнулся. — Поздравляю, в этом ты побила все рекорды.
— Ошибаешься, полотенце упало случайно.
— Правда?
— Да! И я хочу наконец одеться. — Николь попробовала придать своему голосу твердость, но, увы, прозвучали лишь смятенные умоляющие нотки.
Генри заведен, но и она не бесчувственна. Страстное возбуждение овладело ее телом, и раболепный разум погас перед волей плоти. Помани ее сейчас Генри — и она раскроется, как бутон, ему навстречу.