Без ума от любви

Бет вспыхнула и поспешила перевести взгляд на лежавший перед ней чистый лист бумаги. Тяжело дыша, она приложила карандаш к бумаге и провела кривую линию. Она занялась своей линией, нанесла на бумагу еще одну и еще, пока на бумагу не упала тень.
— Надо совсем не так, — услышала она незнакомый голос.
Бет подскочила и посмотрела мимо жилета цвета мокрого шелка и небрежно завязанного шейного платка в пронзительные глаза, так похожие на глаза Йена. Разница заключалась в том, что взгляд Мака открыто встречал ее взгляд, а не бегал по сторонам, как неуловимый солнечный лучик.
— Вы неправильно держите карандаш.
Лорд Мак подложил свою большую руку в перчатке на руку Бет и повернул запястье вверх.
— Это неудобно.
— Вы к этому привыкнете. — Мак сел рядом с ней, заняв каждый дюйм скамьи. — Позвольте, я покажу вам.
Он провел ее рукой по бумаге, перечеркивая нарисованную линию, пока она не превратилась в изгиб ветви дерева, стоявшего перед ней.
— Поразительно, — сказала она. — Видите ли, я никогда не брала уроков рисования.
— Так что вы здесь делаете с мольбертом?
— Я подумала, что надо попытаться.
Мак поднял брови, но не выпустил ее руки и затем помог ей провести другую линию.
Он флиртовал с ней, догадалась она. Она была одна, всего лишь с одной компаньонкой, и она тупо смотрела на него, и все это происходило в Париже. Должно быть, он подумал, что она хочет его соблазнить.
Но меньше всего она хотела получить предложение еще от одного Маккензи. Возможно, газеты напечатали бы, что Йен и Мак подрались из-за нее.
Но рука, сжимавшая ее руку, не излучала того тепла, которое вызывало у нее дрожь. Каждую ночь ей снились медленные поцелуи чувственных губ Йена, и тогда она просыпалась, вскакивала от боли во всем теле, путаясь в простынях.
Она искоса взглянула на Мака.
— Я встречала вашего брата лорда Йена на прошлой неделе в «Ковент-Гардене».
Мак бросил на нее быстрый взгляд. У него глаза не были такими золотистыми, как у Йена, а скорее цвета меди с коричневыми искорками.
— Вы знаете Йена?
— Да, он оказал мне любезность. Я также встречала лорда Кэмерона, но не очень хорошо его знаю.
Мак прищурился.
— Йен оказал вам любезность?
— Он спас меня от роковой ошибки.
— Какого рода ошибки?
— О такой, о которой не стоит говорить на вершине Монмартра.
— Почему же нет? Да кто вы, черт побери?
Из-за спины Бет выглянула Кейт:
— Ну и нахал!
— Тише, Кейт. Мое имя миссис Экерли.
Мак наморщил лоб.
— Никогда не слышал о вас. Как вам удалось завязать знакомство с моим братом?
Кейт смотрела на него с поистине откровенной ирландской ненавистью.
— Она чертовски богатая наследница, вот кто она. И она из тех леди, которые не терпят грубости от подобных наглых джентльменов во французском парке.
— Кейт!.. — предостерегающим тоном произнесла Бет. — Прошу прощения, милорд.
Мак бросил пронзительный взгляд на Кейт и снова посмотрел на Бет.
— А вы уверены, что это был Йен?
— Его представили мне как лорда Йена Маккензи, — ответила Бет. — Полагаю, он мог быть просто переодетым самозванцем, но это не приходило мне в голову. — Мак, видимо, не оценил ее юмора. — Он никогда не смотрел мне в лицо.
Мак отпустил ее руку.
— Это был мой брат.
— Разве она вам этого не сказала? — возмутилась Кейт.
Мак отвел глаза, разглядывая прохожих и будущих художников. Когда он снова посмотрел на Бет, она с удивлением увидела слезы на его ресницах.
— Придержите своего терьера, миссис Экерли. Вы сказали, что не умеете рисовать. А вы не хотели бы брать у меня уроки?
— В благодарность за мою грубость?
— Мне было бы интересно.
Она удивилась.
— Ваши картины идут нарасхват. Почему вам надо давать уроки мне, начинающей?
— Из-за ощущения новизны. Париж надоел мне.
— А мне здесь все интересно. Если вам скучно, то почему вы здесь?
Мак передернул плечами, точь-в-точь как Йен.
— Когда человек художник, он приезжает в Париж.
— Приезжает художник, не так ли?
Мускул дрогнул на его скуле.
— Я нахожу здесь талантливых людей и стараюсь им помочь.
— А у меня нет никакого таланта.
— Даже если так…
— И это даст вам возможность понять, почему лорд Йен стал бы беспокоиться о таком существе, как я, — предположила она.
Улыбка, озарившая его лицо, была так ослепительна, что Бет поверила: женщины, увидев ее, падали бы к ногам лорда.
— Так мне заняться этим, миссис Экерли?
— Я действительно верю вам, милорд. Итак, я принимаю ваше предложение.
Мак встал и подобрал брошенную шляпу.
— Приходите сюда завтра в два часа, если не будет дождя.
Он приподнял шляпу и слегка поклонился.
— До свидания, миссис Экерли… и терьер.
Он надел шляпу, повернулся и пошел, полы его пальто развевались. Когда он проходил мимо, все женщины оборачивались и смотрели ему вслед.
Кейт обмахивалась этюдником Бет, как если бы это был веер.
— Он, бесспорно, красивый мужчина. Даже если и грубый.
— Признаться, он показался мне интересным, — сказала Бет.
Почему этот человек хотел узнать все о ней, она не понимала, но собиралась использовать его для того, чтобы как можно больше узнать о лорде Йене.
«Ты слишком любопытна», — часто говорила ей миссис Баррингтон. Очень непривлекательная в молодой леди черта характера. Бет соглашалась с ней. Она поклялась больше никогда не связываться с семьей Маккензи, но согласилась на свидание с лордом Маком в надежде узнать побольше о младшем брате. Она улыбнулась сама себе, осознав, что ждет следующего дня со всевозрастающим интересом.
Но когда на следующий день Бет снова появилась на Монмартре, яркое солнце сияло в небе, часы пробили два, а лорда Мака нигде не было видно.
  
Глава 4
 
— Понимаете, что я хочу сказать? — нарушила молчание Кейт, когда прошло около четверти часа. — Грубиян!
Бет не хотела поддаваться разочарованию. Она всем сердцем желала согласиться с Кейт и употребить несколько отборных ругательств, усвоенных ею в работном доме, но сдержалась.
— Возможно, он забыл об этом. Урок со мной должен быть обычным делом.
Кейт фыркнула.
— Вы теперь важная леди. У него нет никаких оснований так обращаться с вами.
Бет притворно рассмеялась.
— Если бы миссис Баррингтон оставила мне всего десять шиллингов, ты не называла бы меня важной леди.
Кейт отмахнулась.
— Во всяком случае, мой отец не был груб, как этот лорд, а он все время был пьян, как лорд.
Бет, хорошо знавшая пьяных отцов, промолчала. Она снова осмотрела площадь и заметила молодую хорошенькую женщину, которую они с Кейт обсуждали накануне.
Эта женщина некоторое время задумчиво поглядывала на Бет из-под своего зонтика. Бет удивленно вскинула брови.
Леди решительно кивнула и направилась к ним.
— Не могу ли я дать вам совет, дорогая? — спросила она, подойдя к Бет.
Она говорила на чистом английском, и в ее облике не было ничего «континентального». У нее было бледное с четкими чертами лицо, искусно завитые рыжие волосы выбивались из-под полей шляпки, а глаза были большими и зелеными. И снова Бет почувствовала ее притягательность, что-то неопределенное, притягивавшее к ней всех смотревших на нее.
Леди говорила:
— Если вы ждете Мака Маккензи, то должна вам сказать, что он человек непредсказуемый. Он может лежать на поляне, наблюдая за бегом лошади, или забраться на вершину колокольни и писать открывшийся оттуда вид. Полагаю, он забыл обо всех свиданиях с вами, но таков уж Мак.
— Рассеянный? — спросила Бет.
— Не столько рассеянный, сколько кровожадный. Мак делает все, как ему нравится, и я подумала, что будет лишь справедливо, если вы сразу об этом узнаете.
Дама дрожала от волнения, и ее бриллиантовые серьги поблескивали, а свой зонтик она сжимала с такой силой, что казалось, вот-вот сломает хрупкую ручку.