Дурман

Джорди обвёл взглядом комнату с более чем двадцатью пострадавшими; некоторые были очень маленькими, возможно, дети. У стены лежали три крупных укрытых тела, никакого излучения от них не было. Когда Джорди видел смерть, он узнавал её. Ему не надо было проверять пульс если тело не излучало тепла.. Теперь он понял, почему голос Дирика так печален.
Инженерный отсек оказался просторным, со множеством серебристо-серых труб и каких-то элегантных конструкций. Впечатление было такое, словно находишься посреди огромного архитектурного макета. Везде лёкгие, летящие линии, арки, сплетения металлических труб, тонких, как кружево. Джорди видел всё это сквозь разноцветную призму структур. Но он ощущал их красоту. Это был один из тех случаев, когда он жалел, что не может просто видеть.
Как доктор Крашер в жизни никогда не встречала строения организма, подобного милгианскому, Ла Форж в жизни никогда не видел металла, подобного этому. Он даже не был уверен, что это металл. Но это не могло быть ничем другим.
Джорди осмартивал огромный отсек в поисках двигателей, но не мог уловить никакого излучения. Отсек был холоден, пуст. Пусть не тепловое излучение, но какой-то поток частиц должен же быть. Двигатели должны на чём-то работать. Джорди медленно повернулся. Визор показывал разноцветные сполохи, структуру, точки напряжения в конструкциях. Он видел, как металл извивается вокруг себя, образуя прочные соединения, не имеющие ни малейших дефектов. Но ведь в соединения всегда есть дефекты, даже в самых совершенных, его визор уловливает их безошибочно. Джорди жил в мире, где мог видеть все дефекты, а в этом металле их не было.
Джорди провёл ладонью по изгибу балки. Поверхность была прохладной и шелковистой. И почти пушистой, чего он не видел через свой визор, но ощущал наощупь. Это не был металл. Что это было, Джорди не имел ни малейшего понятия.
Из-за особенно толстого сплетения "металла" показался невысокий милгианин. В восприятии Джорди он был переплетением тепловых излучений и странных подвижных аур. У всех рас были подвижные излучения, но у милгиан они постоянно мерцали, переливались – непрекращающийся световой поток, от которого у Ла Форжа едва не кружилась голова.
Отвернувшись от милгианина, он снова стал разглядывать металлические конструкции. Ни движения, ни тепла – ничего, что было бы ему понятно. Возможно, милгиане вообще лгали, и это место было залом отдыха. Может, так оно и есть. Может, это вовсе не инженерный отсек, и милгиане не знают, что его визор разгадал их обман.
Он покачал головой. Нет, он просто должен принять факт, что столкнулся с технологией, настолько отличающейся от привычной ему, что он даже не может распознать двигатели. Он вдруг засомневался, сможет ли быть чем-нибудь полезен.
Милгианин, вышедший им навстречу, был намного ниже капитана. Он был тёмно-синего цвета, как небо перед наступлением ночи. Плотную кожу украшали чёрные полосы.
– Это главный инженер Велек, – сказал капитан Дирик. – А это – офицеры Федерации, главный инженер Ла Форж и лейтенант коммандер Дейта. Они пришли помочь нашему кораблю.
Только теперь, когда милгианин стоял вплотную к Ла Форжу, Джорди заметил ярко-красные линии ранений.
– Вы ранены. Доктор Крашер будет рада помочь Вам.
Велек чуть развёл руками. Джорди решил, что это милгианский вариант пожатия плеч.
– Я главный инженер. Если я не способен вылечить свои двигатели, я не могу позволить себе вылечиться самому. Разве вы поступаете не так? – В низком голосе прозвучала слабая вопросительная интонация.
– Нет, – ответил Джорди. – А Вам не кажется, что Вы сможете лучше выполнять свои обязанности, если будете здоровы?
– Мои двигатели умирают, и я умру вместе с ними. – В его голосе не слышалось ни упрёка, ни сомнений, ни даже страха. Это был чистой воды фатализм.
– Если Вы покажете нам ваши двигатели, возможно, мы сумеем помочь вылечить вас обоих, – сказал Дейта.
– Совершенно верно, лейтенант коммандер, – сказал капитан Дирик. – Велек, покажите им всё, что они захотят увидеть. Я не откажусь ни от какой помощи.
По голосу капитана явно чувствовалось, что он не верит в то, что эти двое смогут чем-нибудь помочь. Глядя на то, что предположительно было двигателями, Джорди тоже не был в этом уверен. Дейта, однако же, двинулся вперёд без малейших сомнений. Он просто не был запрограммирован для них.
Джорди глубоко вздохнул. Он знал, что Дейта не способен чувствовать неуверенность, но следуя за уверенно передвигавшимся другом, он почувствовал, что ему стало легче. Если существует способ помочь, они найдут его.
Самым близким к твёрдому обьекту в комнате было переплетение "металлических" конструкций. Джорди пристально всматривался в них, но не мог разглядеть ни начала, ни конца. Это напоминало ленту Мёбиуса или змею, поедающую собственный хвост.
Дейта подался вперёд, провел по "металлу" бледной ладонью.
– Каков принцип работы ваших двигателей?
Велек уставился на него, помаргивая маленькими глазками.
– Корабль хочет двигаться, и он движется.
Джорди и Дейта переглянулись, ожидая дальнейших объяснений, но милгианский инженер замолчал. Казалось, он считал своё объяснение достаточным.
– Поясните подробнее, пожалуйста, – сказал Дейта.
– Не понимаю, – отвечал Велек.
– Вы не дали нам достаточного объяснения принципа работы ваших двигателей.
– Корабль желает двигаться, и он движется. Других объяснений нет.
– Позволь мне, Дейта. Велек, – начал Джорди, – что заставляет корабль захотеть двигаться?
– Мы.
Если бы Джорди мог, он возвёл бы очи горе.
– Хорошо, и что вы делаете для того, чтобы корабль захотел двигаться?
Велек повернул голову к капитану.
– Я думаю, что не понял вопроса.
– Я тоже, – сказал капитан Дирик.
– Позволь мне, Джорди. Капитан Дирик, Вы сказали, что двигатели на грани гибели. Вы не могли бы объяснить нам характер неисправности?
– Центр наших двигателей не функционирует исправно.
– Не могли бы Вы уточнить? – спросил Джорди.
Велек поразмыслил секунду.
– Если бы я точно знал, в чём проблема, я мог бы всё исправить. Но повреждения слишком велики. Они необратимы.
– Если Вы не знаете, в чём неисправность, как Вы знаете, что проблема с центром двигателей? – спросил Дейта.
– Мы не уверены, – сказал Велек, – но если неисправность не будет устранена, двигатель самопоглотится в течение нескольких часов. Двигатели – это сердце нашего корабля, поэтому корабль умрёт.
Джорди снова провёл ладонью по прохладному металлу. Наощупь металл очень напоминал… кожу.
– Ваш двигатель живой?
– Пожалуйста, поясните Ваш вопрос.
– Есть ли в вашем двигателе биологические компоненты?
– Структура наших двигателей сходна с живой тканью, да.
Странное зрелище внезапно обрело смысл. Словно все детали гигантской головоломки встали вдруг на свои места.
– Значит, это не проблема общения. Ваш двигатель дейсвительно поедает себя живьём.
– Именно это мы вам сказали, – отвечал Велек.
Джорди посмотрел на сложную конструкцию и спросил единственное, что проишло ему в голову:
– Как живой двигатель заставляет корабль дигаться?
– Мы сказали вам. Он хочет двигаться, и он движется.
Ла Форж начинал чувствовать, что попал в заколдованный круг.
– Но…
– Коммандер Ла Форж просит детального объяснения, как функционитуют ваши двигатели. Живые они или неживые, вопрос остаётся тот же.
– Как они могут помочь нам, Дирик, если они не понимают простейших основ нашей технологии? – спросил Велек.
С этим Джорди мог лишь согласиться. Корабль погибнет, и вместе с ним погибнут все, кто находится на борту. А у него нет ни малейшего представления, как он движется, не говоря уже о том, в чём неисправность.
Он отвёл Дейта в сторону, пока милгиане спорили, разумно ли допускать чужих в двигательный отсек.
– Дейта, как мы можем ремонтировать что-то, если мы даже не понимаем, как оно работает?