Обнаженная натура

  
Глава вторая
 
Голос у помощника шерифа Руперта Шоу оказался грубый. То ли много и часто приходится орать, то ли слишком много и слишком давно курит.
— Как, вы говорите, вас зовут?
Я вздохнула и в надцатьнадцатый раз повторила:
— Я маршал США Анита Блейк. Мне нужно говорить с кем-то, кто в курсе дела, и я так понимаю, что это вы, шериф Шоу.
— Найду, кто навел на вас репортеров, и в глаз ему дам.
— О чем это вы, шериф?
— Вы не слышали о том, что произошло?
— Если вы про радио или телевизор, у меня сейчас ни то, ни другое не включено. Что-то такое, что я должна была бы знать?
— Откуда же вы знали, маршал, что вам следует звонить нам?
Я устроилась в кресле поудобнее, ни черта не понимая.
— Такое впечатление, что если бы я вам не позвонила, шериф, вы бы позвонили мне.
— Откуда вы знали, что вам следует звонить нам? — повторил он свой вопрос, выговаривая каждое слово слегка отчетливее предыдущего. С некоторым напряжением, если не злостью в голосе.
— Я вам позвонила, потому что у меня на столе — посылка, отправленная из Лас-Вегаса.
— Какого рода посылка? — был следующий вопрос.
Не пора ли рассказать все сначала? Раньше я этого не сделала, потому что, когда сообщаешь кому-нибудь определенные вещи (например, что у тебя на столе человеческая голова в коробке), тебя могут принять за психа. Я достаточно давно имею дело с журналистами, чтобы кто-то мог притвориться мною, и потому я хотела добиться серьезного к себе отношения, когда от меня не отмахнутся, как от сумасшедшей дуры.
— Мне прислали по почте человеческую голову. Обратный адрес — вашего города.
Он замолчал почти на целую минуту — слышно было хриплое дыхание. Да, это от курения. Когда я была готова уже спросить, что с ним, он заговорил:
— Можете описать голову?
Много чего он мог сказать, но этой фразы у меня в списке ожидаемых не было. Слишком спокойно, даже для копа, слишком по-деловому. И когда он попросил дать описание, я поняла, что он кого-то имеет в виду. У кого отсутствует голова.
Блин.
— Голова в пластиковом пакете, набитом льдом. Волосы кажутся темными, но цвет может быть искажен упаковкой. С виду прямые, но опять-таки, это может быть из-за влаги. Европеоид, несомненно, и глаза кажутся светлыми. Серые или светло-голубые, хотя после смерти глаза иногда выцветают. Время смерти я никак не могу определить, и потому не знаю, насколько они могли выцвести.
— Вы смотрели в коробку, нет ли там еще чего-нибудь?
— У вашего отсутствует не только голова? — спросила я.
— Значок и палец. На пальце — венчальное кольцо.
— Вот это прискорбно слышать.
— Почему?
— Вам придется сообщать его жене. Не завидую.
— Самой вам часто приходилось?
— Достаточно часто приходится говорить с родственниками жертв вампира. И всегда хреново.
— Да, хреново, — согласился он.
— Я жду судмедэксперта, сама ничего не трогаю. Не хочу затаптывать возможные следы ради собственного нетерпения.
— Дайте мне знать, что обнаружат эксперты.
— Обязательно.
Я ждала, чтобы он еще что-нибудь сказал, но он молчал. Я только слышала его дыхание — слишком резкое, слишком трудное. Интересно, когда он последний раз был на медосмотре. Наконец я спросила сама:
— Шериф Шоу, что же случилось в Вегасе? Почему у меня на столе лежит кусок вашего сотрудника?
— Мы еще не знаем точно, кто это.
— Да, но было бы очень большим совпадением, если бы у вас был сотрудник с отрезанной головой, а у нас оказалась бы голова, присланная в коробке из вашего города, примерно схожая с головой погибшего сотрудника, Я бы в такое совпадение не поверила, шериф.
Он вздохнул, закашлялся. Сильный, глубокий кашель. Может быть, он сейчас выздоравливает после болезни.
— Я бы тоже не поверил, Блейк. Я вам больше скажу: мы скрываем факт исчезновения головы и значка. Также мы скрываем от репортеров, что на стене, где убили моих людей, была надпись. Написанная кровью убитых и адресованная вам.
— Мне? — повторила я несколько менее уверенным голосом, чем мне хотелось бы. Настала моя очередь прокашляться.
— Да. Там написано: «Скажите Аните Блейк, что я ее жду».
— Да, это… жутковато, — сумела я найти наконец слова. Ничего другого не приходило на ум, но на секунду сквозь шок от этих слов меня будто стукнуло изнутри, и я знала, что это такое. Это был страх.
— Жутковато? Не более того? Этот вампир послал вам человеческую голову. Будет ли для вас важнее, если я вам скажу, что голова принадлежала местному истребителю вампиров?
Я об этом подумала в течение нескольких вдохов и выдохов подряд, потом снова ощутила тот же толчок изнутри — нечто среднее между электрическим ударом и ощущением шампанского вместо крови в жилах.
— Какое слово вас бы устроило, Шоу? От других тел тоже взяты сувениры?
— Вы имеете в виду — отрезаны ли головы у остальных?
— Именно это я имею в виду.
— Нет. Он со своими монстрами убил трех оперативников, но на сувениры части тела не брали.
— Оперативников… ваш истребитель вампиров служил в подразделении СВАТ?
— Выполнение ордеров на ликвидацию считается операцией высокого риска, и потому СВАТ оказывает поддержку.
— Да, в Сент-Луисе тоже об этом идут разговоры.
Я еще не разобралась в своих мыслях на тему о том, что будет, если меня заставят брать с собой СВАТ на охоту за вампирами. С одной стороны, я была бы рада поддержке, с другой стороны — я категорически против. В прошлый раз, когда СВАТ меня прикрывал, он потерял несколько бойцов, а я решительно не люблю отвечать за чужую жизнь. А к тому же всегда очень непросто бывает их убедить, что я не меньше их стою и могу вместе с ними выбивать дверь плечом.
— Если наши люди свалили кого-нибудь из монстров, свидетельств тому нет. Похоже, что их убили сразу.
На это я не знала, что ответить, поэтому просто промолчала.
— Давно это все случилось?
— Вчера… нет, позавчера ночью. Я уже давно на ногах, от этого счет времени теряется.
— Знаю, — ответила я.
— Какого дьявола сделали вы этому вампиру, что он так вас полюбил?
— Понятия не имею. Может быть, дала ему удрать и не стала гнаться. Черт побери, Шоу, вы же знаете, что у этих мартовских зайцев логики нет.
— Мартовских зайцев, — повторил он.
— Ладно, серийных убийц. Мертвые или живые, они действуют по собственной логике. Для всех остальных она смысла не имеет, потому что мы не мартовские зайцы.
Он издал какой-то звук, который можно было принять за смех.
— Да, это точно. Мы — не они. В газетах и по телевизору говорили, что вы свалили много его шестерок.
— Мне помогли, с нами был наш СВАТ. И тоже потерял людей.
— Я видел статьи, но думал, честно говоря, что вы всю заслугу приписали себе и о полиции не говорите.
— Они вошли туда со мной. Рисковали жизнью, некоторые погибли. Это было плохо, и вряд ли я это забуду.
— Про вас говорят, что вы за пиар готовы под любого ле… — он закашлялся, заменив, очевидно, одно слово другим, — подстроиться.
Я даже засмеялась, что хороший признак. Меня даже не шокировало его заявление, ага!
— Я не гоняюсь за славой, шериф, а подстраиваться не согласна. Можете мне поверить, что внимания репортеров у меня больше, чем мне хотелось бы.
— Для женщины, которая не хочет внимания, у вас его чертовски много.
Я пожала плечами, сообразила, что он этого не видит.
— Я участвовала в расследовании жутких дел, шериф. Это привлекает репортеров.
— А еще вы красивая молодая женщина и у вас роман с мастером вашего города.
— Вам сказать спасибо за «красивую» до или после того, как объяснить, что моя личная жизнь — не ваше дело?
— Мое, если она мешает вашей работе.
— Подымите записи, шериф Шоу. После начала романа с Жан-Клодом я вампиров убила больше, чем до.
— Говорят, вы отказываетесь выполнять казни в морге.