Танец (ЛП)

, созданный Чарльзом Шульцем
 и впервые появившийся в комиксе 2 октября 1950 года. Является хозяином Снупи
. Чарли Брауна описывают как милого неудачника[1]
, обладающего бесконечной решимостью и надеждой[2]
, но который постоянно страдает от своего невезения.[3], а Кэти была недосягаемой рыжей девчонкой, вот только эта красивая женщина пережила очки в проволочной оправе и не расчесанную шевелюру, чтобы обрести любовь всей своей жизни, их жизней. Как я уже говорила, эти двое заставили меня поверить в истинную любовь.
Они поцеловались и Кэти отправилась на кухню, а Зебровски спросил:
— Еще нужно помочь что-то принести?
— Нет, это все, — ответила я.
Мы сгрузили съестное на большой островок в аккуратной-как-со-страницы-каталога кухне, а Мэтью пришлось подняться на цыпочки, чтобы поставить поднос с овощами и фруктами на столешницу. Я чуть подтолкнула поднос, чтобы он не упал.
— Натаниэль, вся еда выглядит просто божественно, — похвалила Кэти.
— Спасибо, а так же за то, что позвали помочь, так что я старался. — Он положил ладони на хрупкие плечики Мэтью.
Кэти улыбнулась маленькому мальчику.
— Ты помогал все это делать?
Он кивнул.
— Дядя Натти учил меня готовить, чтобы, когда вырасту, я мог помогать своей подружке.
— Звучит здорово. Может, ты сможешь донести до моего сына, что женщинам нравятся умеющие готовить мужчины.
— Конечно, — ответил Мэтью.
Зебровски рассмеялся.
— Что ж, Мэтью и Натаниэль, спасибо за помощь Кэти.
— Знаешь, Зебровски, а ты и сам бы мог помочь ей с готовкой, — сказала я.
Кэти рассмеялась, и этот смех соответствовал остальной части нее — он был такой же воздушный и милый, если бы смех вообще мог быть милым.
— О, нет, Анита, единственный человек, бесполезнее тебя на кухне — это мой муж. Клянусь, если бы можно было сжечь воду, он бы с успехом именно так бы и сделал.
Зебровски поправил очки и улыбнулся ей.
— Но ты все равно меня любишь.
— Если бы ты не был таким ужасным поваром, мы могли бы и не познакомиться, — сказала Кэти.
— Я ужасный повар, но это никогда не помогало мне с кем-то знакомиться. Как это помогло вам? — спросила я.
Они переглянулись. Лица сияли от совместно разделяемого секрета. Зебровски дал едва уловимый знак Кэти.
— Мы познакомились в колледже. Анита, вероятно, уже это знает, — начала она.
Я кивнула в подтверждении ее слов. Зебровски действительно рассказывал, что ему пришлось напоить Кэти, чтобы она согласилась на свидание с ним, но я была уверена, что он шутил, хотя временами его хрен поймешь.
— Зебровски сказал, что знает меня, потому что сидел на лекциях по американской истории позади меня и пялился на мои волосы, — продолжила Кэти.
— По-настоящему красивые волосы, — поддакнул он, и, обойдя стол, положил руки ей на плечи.
— Спасибо, дорогой. Но я понятия не имела кто он такой до ночи, когда случился пожар.
— Что за пожар? — спросила я.
Она прижалась к нему, обняла за талию и ответила:
— Он устроил пожар в общежитии, пытаясь сварить суп.
Я улыбнулась им.
— И насколько серьезным оказался пожар?
— Варить суп без навыков подготовки — трудное дельце, — заметил Натаниэль.
Зебровски покачал головой.
— Не-а, я просто открыл банку томатного супа «Кэмпбелл» и следующее, что помню, орет пожарная сигнализация, повсюду дым с огнем. Начальник общежития кричал нам покинуть здание. В коридоре я схватил огнетушитель и затушил все пламя, которое увидел, но нам все равно пришлось эвакуироваться из общежития.
Все взрослые, даже Зебровски, рассмеялись, но Мэтью не понял шутки. Он смотрел на нас снизу вверх, находясь в явном замешательстве. Я не попыталась объяснить, в чем тут прикол, потому что знала, что юмор — это комбинация навыков, как и в большей части жизненной подготовки в обществе, и Мэтью узнает это самостоятельно, когда придет время. Объяснять шутки, значит терять их забавность.
— Мы с друзьями возвращались из кино и застали это происшествие. Я впервые увидела своего будущего мужа, когда он был покрыт сажей, с торчащими в разные стороны волосами. Куратор общежития орал на него, а он замахнулся на него огнетушителем.
— Любовь с первого взгляда? — спросила я.
Кэти покачала головой.
— Нет, но в разгар всего этого мой будущий муж сохранял совершеннейшее спокойствие. Все остальные находились в состоянии гнева или испуга, или просто не понимали, что происходит, но не он. — Она посмотрела на Зебровски тем самым сияющим взглядом, каким смотрела лишь на него.
— Она решила, что я храбрец, — сказал Зебровски.
— Ты таким и был, — ответила она.
Зебровски пожал плечами, но выглядел довольным.
— На следующий день в аудитории она узнала меня по волосам и очкам, и заговорила со мной. Я почти семестр пытался успокоить нервы, чтобы заговорить с ней, а она просто подошла и сделала за меня всю работу. Это стоило уничтожения общажной кухни и нахождения на грани выселения.
Кэти снова поцеловала его, а затем спросила:
— А вы, ребята, как познакомились?
Мы трое переглядываемся между собой, потому что наша история не была такой миленькой.
— Я находился в больнице. Восстанавливался после атаки того, кто желал выяснить, сколько физического ущерба могут перенести оборотни, — сказал Натаниэль. — Анита пришла навестить нашего общего друга. Этот друг нас и познакомил, и я провел пару лет, пытаясь убедить ее переспать со мной.
Я уставилась на него, потому что он сказал полную правду, но настолько подвергнутую цензуре ради четы Зебровски, что я даже не узнала ее. Напавший на Натаниэля был заказан, потому что, когда мы впервые встретились, Натаниэль был по-прежнему высокооплачиваемым и специализированным мужским эскортом. Он также снялся в нескольких порнофильмах, которые отдал мне в качестве подарка, считая, что сможет этим меня соблазнить. Иногда я думаю, что лишь какое-то божественное вмешательство свело нас с Натаниэлем, потому что, вспоминая произошедшие события, кажется, что все это невозможно. И все же мы вместе.
— А почему вы не встречались? — спросила Кэти.
— Начнем с того, что я не помню, чтобы он предлагал мне встречаться, — ответила я.
— Я претендовал лишь на роль ее любовника и никогда даже не думал, что Анита будет встречаться со мной всерьез, не говоря уж о том, что она — моя королева.
Я передвинулась, чтобы поднявшись на цыпочки, поцеловать его, пока Мэтью держал его за руку, а чета Зебровски сияла на нас улыбками. Счастливо женатые люди подобны всем счастливым парам.
— О, это так мило, ты — королева, а ты — ее король? — продолжала спрашивать Кэти.
Натаниэль улыбнулся мне, но произнес:
— Нет, наш король Мика. — Он перевел взгляд на по-прежнему стоявшего рядом с ним Мику. Я не оглянулась на второго своего мужчину; а стояла и наблюдала за тем, как выражение лица Кэти слегка дрогнуло. Она хорошо относилась к нашей ситуации, но по-настоящему не понимала, как я могла любить больше одного, а также не понимала наши мужчина/женщина/мужчина отношения. Зебровски только улыбнулся нам всем. Если у него и были проблемы с подобного рода отношениями, я об этом не знала.
Мика заметил, как на краткое мгновение изменилось выражение лица Кэти, поэтому не приблизился к нам. И это не было хорошим знаком, потому что, если мы собирались быть здесь сегодня, все должно было быть по-настоящему, без утайки. Я протянула ему свободную руку, и после небольшого промедления, Мика подошел ко мне, к нам.
Я поцеловала Мику, а затем ощутила, как напряглась его рука, когда поцеловать его наклонился Натаниэль. Не то, чтобы они не целовали друг друга, но вот так, при свидетелях, не всегда все хорошо заканчивалось. Даже я напряглась, потому что не была уверена, как воспримет это Зебровски… или, к слову, Кэти.
— Вы, ребята, вместе такие милые, — сказал Зебровски.