Тень Казановы

Я перезвонила Сереге после обеда:
— Безуглов…
— Марья Алексеевна, прости, занят сильно! Потом созвонимся, о’кей? — Он впервые меня так назвал, и я поняла, что все кончено.
Но я пыталась бороться. Через три дня я послала ему кота в мешке. Появились у нас тогда такие игрушки: холщовый мешок, из него торчит хвост. Чуть-чуть прихлопнешь — из мешка смех. Купила и отправила с посыльным. Посыльный вернулся, доложился, что доставил, а в ответ — тишина. Что же я за дура такая?! Ему не герой дня нужен, а баба, простая баба!
Искала предлоги, чтобы позвонить. Отвечал охотно, но без изысков, ничего лишнего. И хоть звать взялся по-прежнему Машкой, но дистанцию никак не сокращал. Сама виновата. Что доказать хотела? Кому?
На День святого Валентина корейское консульство пригласило меня в канадский ресторан. Как любимого партнера. Самый дорогой ресторан города давал бал. Делать все равно нечего было — поехала.
Там красивенько так все, шариками увешано, сердечками. А за маленьким столиком на двоих Безуглов сидит. С Викой своей. Вот сюрприз!
Поздоровались, никто не смутился. У нас — бал. У них — ужин при свечах.
Мне умереть хотелось. Ну, Безуглов!
Одно ясно стало — нет у меня надежды. Никакой!
Он не звонил. Слухи доходили, что дела у него плохи. Не то поставщикам задолжал, не то заказчикам. Мне-то понятно — разводят его партнеры. По стандартной схеме. Дурак американский! Все в порядочность верит!
Один раз проявился. Приехал ко мне домой на машинке простенькой какой-то, сам весь потерянный, без лоску.
— А джип где?
— Да, Машка, без штанов я уже. Долги раздаю. Откуда берутся?! Как грибы плодятся! Права ты была про мафиков. А помнишь, ты вместе предлагала? Ну, давай вместе, не то погибну. А пока — еще не все потеряно.
Настал мой звездный час! Я как раз к этому времени еще пару операций на физиономии сделала, омолодилась.
— Ну, давай вместе. Только помнишь, как я предлагала?
— Как?
— Одной семьей.
— Зачем тебе это, Маша? О делах же говорим!
— Ну, как хочешь.
Посмотрел на меня вдумчиво, сигаретку выкурил.
— Ну, нет так нет.
Ах, вот мы как! Еще и перебираем! Я сама себя не узнавала. Не права была, наверное. Иначе надо было. Мы же с первого класса друзья. Но обида тогда уже глубокая сидела.
— Ты у Вики своей попроси, может, выручит!
— Вика уже выручила, — сказал, — все отдала, у нее немного было.
Встал и ушел. Дура я!
— Две штуки свои забери, — вслед прокричала, — которые сто лет назад давал.
— На колготки себе оставь, — ответил. Даже не обернулся. Через плечо.
По слухам, дела его ухудшались с каждым днем. Вгоняли по полной схеме. Мафики дело свое знают — тем и живут. А он все молчал. Гордый! Потом вечером — звонок в дверь. В глазок посмотрела — Сережа! Открыла. Грустный, затурканный. Мой Безуглов? Не мой. Да и не был никогда моим.
Вошел. Водочкой попахивает.
— Машка, ты чего с губами сделала? Гель, что ли, вкачала?
Зря он это сказал. Не ответила, но обиделась. Вкачала, конечно.
Кофе выпил.
— Я скучаю по тебе иногда, — признался. — Иногда! Плохо мне, Машка! Раздели меня. Да ладно бы раздели! Еще и чушь всякую про меня собирают и по городу разносят! Люди шарахаться стали. Противно!
Я сильно не соболезновала, обиду в сердце таила. Недолго посидел.
Пока-пока. Уехал.
После раза два случайно пересеклись. Сделали хорошие мины при плохой игре. Как делишки? Ничего.
У меня, может, и ничего были, а у него — совсем никуда. Но — бился. До последнего.
А потом как-то пропал. Справки навела — и правда без штанов остался. Квартиру только ухитрился на бывшую жену, Алку, переписать. Не без проблем, конечно, но ко мне не обращался. Послала все-таки с курьером его баксы. Не завернул. Сгодились, видно.
Тридцать первого декабря завтрак прошел без него. А вскорости он исчез из города. Совсем. Никто не знал куда. В Америку свою уехал, наверное. А может, еще куда.
Жалко.
Плохо мне без тебя, Безуглов. Без глаз твоих. С ободком. Вернись! Завоевывать тебя буду. Потихоньку.
  
ПО МЕСТАМ СТОЯТЬ, С ЯКОРЯ СНИМАТЬСЯ!
 
Телефонный звонок раздался вечером, часов в девять. Мы с Гришкой уже отужинали, я читала, он возился с компьютером.
— Мам, я сам трубку возьму!
— Конечно, возьми. Тебе подружки названивают!
Гришка как раз находился в том подростковом периоде, когда мальчишки еще не женихаются, зато от девчонок отбоя уже нет. Поэтому вечерами телефон звонил в основном по Гришкину душу.
— Не-е, тебя!
Кому приспичило?
— Алла Сергеевна? — мужской голос. Молодой, картавил приятно. Но незнакомый.
— Я слушаю.
— Как бы с вами увидеться, Алла Сергеевна?
Как интересно!
— Странное предложение от незнакомого мужчины.
— Ну, заодно и познакомимся. — Его голос перестал казаться мне приятным.
Еще интереснее!
— Боюсь, что вы меня с кем-то перепутали, юноша, — и положила трубку. Нахаленок какой-то. Телефон тут же снова зазвонил.
— Алла Сергеевна, не надо отключаться. Это в ваших интересах, чтобы мы с вами встретились и обсудили наши проблемы.
Совсем интересно! У нас уже есть общие проблемы!
Пауза. Я растерялась, если честно.
— Алё, Алла Сергеевна! Вы где?
— Здесь, я вас внимательно слушаю.
— А-а. Ну так как по части рандеву? Вопрос касается вашего бывшего мужа, Сергея Безуглова.
Я и сама начала догадываться. Партнеры недоделанные!
— Давайте завтра, к полудню. В «Кофе-тайм». Надеюсь вас дождаться, Алла Сергеевна.
— Хорошо, — и положила трубку.
Чего хотят? Сергей уехал, и, кажется, только я знаю куда. Уехал после того, как год по-честному сопротивлялся браткам, пытаясь сохранить бизнес, который в свое время поднял с нуля, если не с минуса. Уехал раздавленный и нищий.
— Это машина, Аленка, — сказал он. Только он меня так называл. — Я сделал все, что мог, я постарался сохранить лицо перед подрядчиками, но дальше — выше моих сил. Да и средств нет. Им очень хотелось заполучить мою фирму — пусть подавятся. Жалко только, что дело они все равно запоганят, здесь работать надо и головой думать, а не бабки подбивать. Слухи про меня нехорошие сейчас распускают, ты не верь.
— Дурак ты, Серега! Я тебя не первый день знаю, чтобы слухам верить. А ты и правда укройся лучше на время, а то чем дальше, тем хуже. А потом поглядим еще, кто кого!
— Они — нас, Аленка. Они! Ничем не гнушаются, а мы так не умеем. Грязно сильно.
Обсудили все, он деньги достал. Две штуки. Баксами. Поделил.
— Это все, что у меня есть, и то Машка всучила. Долг какой-то старый вспомнила. Хотел вернуть, но тогда совсем — ноль. По-братски. Тебе на Гришку штука. И мне. Продержусь сколько смогу.
Я отпиралась, но он оставил. Сын для него — святое. Хороший папа, а вот муж — не очень. Сильно любимый всеми. И сам любвеобильный. Из него любовник идеальный. И друг. Сто лет назад развелись, а друзьями остались.
И с мужем моим новым он дружит. На охоту ездят, Гришку берут. Удивительный мужик, неконфликтный.
— Сергей, я тебя в аэропорт отвезу.
— Не в аэропорт, Алла, а на вокзал. Поеду до Хабаровска поездом, а там уже улечу. На всякий…
Осторожный стал. У меня сердце сжалось: козлы поганые! Своих мозгов не хватает, только отбирать научились, так еще и жизнь ломают! Ладно, Безуглов что-нибудь еще придумает, он — из хорошей породы, жилистый. Пусть в себя придет, а там, глядишь, не только они — нас, но и мы — их сможем.
Через день вечером посадила его на поезд, договорились, как связь держать будем, поцеловались.
— Гришке скажи, что в Америку по делам уехал. И всем так говори. А я вернусь. Вскорости.
— Вернешься, конечно. Мы все тебя дождемся.
Поезд тронулся, я заплакала. Он мне из окна кулак показал. Ну, ребенок! А люблю его до сих пор. Мы рано поженились. Однокурсники. По девятнадцать нам было. Мне на восемнадцатилетие родители квартиру подарили, я и отселилась радостно. Самостоятельная была. Тут и началось: любовь-морковь, скомканные простыни, по утрам подушки разбросанные по всем углам собирали… Ругались шумно, мирились страстно. Потом повзрослели, наконец. И все. Завяли помидоры, как говорят. Сандалии треснули. И нам не по пути. Накувыркались в простынях. Развелись в конце концов. И все равно, все, что было, было — прекрасно. Молодость!