Назло громам

— Что касается веры в вас, тут — никаких сомнений! Доктор Фелл, а вы действительно можете объяснить произошедшее?
— Думаю, в какой-то степени — да.
— Так расскажите мне!
— Хорошо. Как только мы, оказавшись вне подозрений, уедем отсюда, я должен спросить кое-что у мисс Пейдж, и тогда вы узнаете правду. Я не смог бы скрыть ее от вас, даже если бы хотел. Все узнают правду меньше чем через двадцать четыре часа. Если вы согласны, я смогу защитить девушку, которую вы, совершенно очевидно, очень любите. А если откажетесь…
— Боже правый, как я могу отказаться? Но вот Одри…
— Ох… кхм! Мисс Пейдж должна согласиться с этой версией. — Доктор Фелл тяжело засопел и повел плечами. — Вы говорили, что она вышла отсюда примерно в двадцать минут десятого? Расскажите точно, что вы велели ей делать?
— Одри не умеет водить машину, иначе она могла бы воспользоваться моей. Но отсюда до окрестностей Женевы всего три километра. Она должна была дойти туда пешком или поймать такси.
— Нам необходимо поговорить с ней до того, как это сделает полиция. Вы понимаете?
— Это просто. Она должна быть еще недалеко отсюда, так что я могу сесть в машину и…
— Нет! Любое наше перемещение позже будет тщательно проверено. Не стоит гоняться за свидетельницей после того, как вы разрешили ей уйти ввиду ее полной бесполезности. Кто-нибудь сообщит об этом, и полицейские захотят узнать детали. По этой же причине мы не сможем оставить ей сообщение в отеле «Метрополь» или позвонить домой. Вы предупредили ее, чтобы она ни с кем не разговаривала до тех пор, пока вы не встретитесь с ней?
— Да.
— Тогда этого должно быть достаточно. Надеюсь, она так и сделает. Надеюсь, что так!
И все же Брайан, которого доктор пригласил пройти в кабинет, все еще путался в сетях неуверенности.
— Ох… кха-кха! — закряхтел доктор Фелл. — Если вы и говорите, что это дело вам не но вкусу, это лишь свидетельствует о том, что ваше чувство сильнее моего, — произнес он с какой-то болезненной яростью. — Мне, к несчастью, не удалось предотвратить одну трагедию. Вторая не должна произойти. А теперь отоприте дверь, пока нас не заподозрили в конспирации. И если, к несчастью, нам придется расследовать связь мисс Пейдж с неким актером…
Конспираторы. Новая трагедия.
Связь мисс Пейдж с неким актером.
Девушка, которую вы, совершенно очевидно, очень любите…
Да, все верно: он действительно любил ее и не мог отрицать этого перед самим собой, хотя теперь должен был делать это перед другими. Образ Одри никогда не покидал его.
Свет хромированной настольной лампы падал на рукопись, оставляя большую часть кабинета в тени. Подойдя к двери, Брайан стал доставать из кармана ключ, и в тот момент, когда он отпирал дверь, раздался удар грома такой силы, что задрожали хрустальная пепельница и ваза с розами, стоявшие на столе, и все картины на стенах.
За дверью, подняв кулак, чтобы постучать в нее, стоял Десмонд Ферье.
 
Глава 9
Десмонд Ферье.
Он был в пижаме, шлепанцах и парчовом халате. Высокий, небритый, с взъерошенными волосами, Десмонд выглядел на все свои пятьдесят восемь с точностью до минуты. И все же его кипучая энергия давала себя знать, несмотря на то что вальяжные манеры и улыбка исчезли.
Ферье стоял с поднятой рукой, но выражение его глаз было таким, словно он ожидал и рассчитывал услышать то, чего очень боялся.
Раскаты грома затихли. Доктор Фелл, страшно расстроенный случившейся бедой, стоял спиной к окну. Увидев Десмонда, он шагнул ему навстречу.
— Сэр, — печально произнес толстяк. — Я должен сообщить вам новость, которая будет для вас очень неприятным потрясением. Однако ее нельзя назвать неожиданной. Как видите, вашей жены здесь нет.
Кадык заходил на длинной шее Ферье. На мгновение его взгляд стал каким-то пристальным и даже злобным, но он тут же сумел скрыть его под привычной маской.
— Прошлой ночью, — продолжил доктор Фелл, — вы говорили, что миссис Ферье может попытаться убить Одри Пейдж, или себя, или вас. Если помните, я предположил, что опасность угрожает самой миссис Ферье.
Знаменитый голос прозвучал немного фальшиво:
— Ева — славная старушка и всегда была такой. Так что же случилось?
— И все же мои предупреждения не могут служить оправданием того, что я не уследил…
— Да бог с вами! Что произошло?
— Нет! — воскликнул доктор Фелл, когда Десмонд сделал шаг вперед. — Вам сюда нельзя. Давайте спустимся в гостиную, и я все вам расскажу.
— Мистер Иннес!
— Слушаю вас? — коротко откликнулся Брайан, глядя на Ферье. Стоило ему представить Одри Пейдж в объятиях этого человека, как яд ревности отравил его сознание, так же как и яд самобичевания отравлял доктора Фелла. И все же, непонятно почему, в нем не было ненависти к Десмонду Ферье. Внезапно он заметил кое-кого еще.
В холле, метрах в полутора от них, стояла Паула Кэтфорд с выражением ужаса и сострадания на лице. Она уже переоделась и теперь стояла, сложив руки с ярко-красными ногтями, словно для мольбы.
— Мистер Иннес, — пророкотал доктор Фелл, — в комнате мисс Пейдж есть параллельный телефонный аппарат. Будьте так любезны связаться с управлением полиции Женевы; попросите пригласить к телефону мистера Гюстава Обертена и скажите, что у вас есть сообщение от меня. Какие бы затруднения ни возникли, не разговаривайте ни с кем, кроме него, а мистеру Обертену сообщите ровно то, что вы сочтете нужным.
— Боже милостивый! — воскликнул Десмонд Ферье глубоким голосом. — Вы считаете, что стоит делать это?
— Да! — резко ответил доктор Фелл. — Вы обратились ко мне за помощью, и вы ее получите, но все должно быть в рамках закона. — Он взял себя в руки. — Мистер Иннес!
— Слушаю вас, доктор!
— Пожалуйста, после того, как поговорите с мистером Обертеном, присоединяйтесь к нам в гостиной.
Потоки эмоций, как и налетевшая буря, тяжело давили на всех. Шагая наверх, Брайан неожиданно обратил внимание на свою перепачканную одежду и растрепанный вид. Войдя в комнату Одри (точнее, в ту, что называли комнатой Одри), он закрыл за собой дверь.
Именно здесь, запинаясь и заикаясь, Одри рассказала ему, как все случилось. Небольшой чемодан, который она привезла с собой, — по-прежнему открытый и до конца не упакованный, — лежал там же, где он увидел его в первый раз: на стуле в ногах кровати.
Одри не совершала убийства — в этом нет сомнений, и эта мысль должна была радовать его, но все было не так.
Телефон стоял на маленьком столике в изголовье кровати. Потянувшись за трубкой, чтобы взять ее и набрать «ноль», Брайан заколебался. В его сознании, словно джин, выпущенный из бутылки, пронеслась череда образов: он живо ощутил присутствие Одри, взгляд Паулы Кэтфорд и измученный вид Евы Ферье; в его памяти возникла неубранная кровать в комнате Хатауэя, с распятием из слоновой кости над ней, и любопытно было то, что все это давало ему сильнейшее ощущение надвигающейся беды, источника которой он не видел — он только чувствовал его. Стоп, хватит!
Надо использовать время. Мадам Дюваллон должна была прийти к девяти тридцати к нему на квартиру на набережной Туреттини, чтобы приготовить завтрак.
Завтрак, мадам Дюваллон… Мадам Дюваллон, эта храбрая и сердечная пожилая женщина, преданная как бультерьер, которой можно было полностью доверять.
Брайан присел на кровать и набрал номер своей квартиры. Не успели раздаться несколько гудков, как мадам Дюваллон ответила:
— Это вы, месье?
— Да, я, мадам. Нет-нет, я не приеду домой! Но послушайте: к вам приедет молодая леди, правда, не могу точно сказать, как скоро. Не могли бы вы, если возникнет необходимость, дождаться ее? И еще: не могли бы вы передать ей очень важное сообщение? — Едва ли ему нужны были доказательства мгновенного внимания и трепетные заверения. — Передайте ей следующее: «Дорогая, наши планы изменились». И еще скажите, чтобы она ни с кем не разговаривала по телефону и не открывала дверь, если кто-нибудь позвонит. Мадам Дюваллон! Когда вы сами будете уходить, оставьте, пожалуйста, ваш ключ в почтовом ящике внизу. Вы поняли меня?