Судьба Кэтрин

— Мне нечего вам сказать. — Ей было стыдно, что она набросилась на него с кулаками, и приводило в бешенство, что промахнулась. — Если хотите поговорить, идите и высасывайте соки у тети или еще кого-нибудь. — В ярости она шлепнулась на маленькую каменную скамью в беседке. — А еще лучше — возвращайтесь в Бостон и выпорите кого-нибудь из подчиненных.
— Я могу сделать это в любое время.
Трент покачал головой, уверенный, что возьмет ситуацию под контроль, и сел рядом с ней.
Здесь — среди азалий и герани — должно находиться самое мирное место на земле. Но пока он сидел, ощущая нежный аромат самых ранних весенних цветов, смешанных с запахом моря, и слушал щебет ночных птиц, призывающих партнера, то подумал, что никакой зал заседаний никогда не был таким напряженным и враждебным.
— Интересно, где вы набрались столь высокого мнения обо мне.
И почему, добавил он про себя, это имеет для него значение.
— Вы приехали сюда…
— По приглашению.
— Не по моему. — Кики откинулась головой на спинку скамьи. — Вы надеваете свой шикарный костюм, садитесь в свой большой автомобиль, приезжаете сюда и собираетесь выхватить мой дом у меня из рук.
— Я приехал, — поправил он, — лично взглянуть на предлагаемую собственность. Никто, и меньше всего я, не может заставить вас продать дом.
Но он неправ, несчастно подумала она. Есть люди, которые могли вынудить их продать. Люди, которые собирали налоги, а так же счета на обслуживание, закладные, которые они вынуждены оплачивать. Все расстройство и страх перед этими обстоятельствами вылились на человека, сидящего рядом.
— Знаю я таких типов, — пробормотала Кики. — Рожден богатым и считает себя выше остальных. Ваша единственная цель в жизни состоит в том, чтобы сделать побольше денег, независимо от того, кого надо затронуть или растоптать. Вы закатываете роскошные вечеринки в летнем домике с хозяйками по имени Подлиза.
Трент мудро проглотил насмешку.
— Я даже никогда не знал женщину по имени Подлиза.
— Да какое это имеет значение? — Она поднялась и зашагала по дорожке. — Куки, Ванесса, Ава — какая разница.
— Ну, раз вы так считаете.
Она великолепно выглядит, вынужден был признать Трент, вышагивающая по дорожке вверх и вниз, под лунным светом, сияющим вокруг нее, как белый огонь. Порыв влечения разозлил его больше, чем слегка, но он продолжал сидеть. Есть дело, которое должно быть сделано, напомнил он себе. И Кики Калхоун — главный камень преткновения.
Так что придется проявить терпение, сказал себе Трент, и коварство и найти какую-то ловушку.
— И откуда же вы столько знаете о таком типе мужчин?
— Моя сестра была замужем за одним из вас.
— Бакстер Дюмонт.
— Вы его знаете? — Потом покачала головой и запихнула руки в карманы. — Глупый вопрос. Вы, вероятно, каждую среду играете с ним в гольф.
— Нет, на самом деле мы едва знакомы. Я действительно знаю и его, и его семейство. Я также знаю, что он развелся с вашей сестрой год назад или около того.
— Он превратил ее жизнь в ад, растоптал чувство собственного достоинства, затем бросил ее и своих детей ради какой-то маленькой французской финтифлюшки. И поскольку он важная шишка — адвокат из семьи важных шишек, — то оставил ее ни с чем, с мизерными чеками на содержание детей, которые запаздывают каждый месяц.
— Мне очень жаль, что такое произошло с вашей сестрой. — Трент тоже поднялся. Его голос больше не был резким, скорее философским. — Брак часто бывает самой неприятной из всех деловых сделок. Но поведение Бакстера Дюмонта не свидетельствует о том, что каждый член любой знатной бостонской семьи неэтичен или безнравственен.
— С того места, где я стою, они все выглядят одинаково.
— Тогда, возможно, вам надо изменить свою позицию. Но вы не станете этого делать, потому что слишком твердолобы и самоуверенны.
— Или потому, что я достаточно умна, чтобы видеть вас насквозь.
— Вы ничего не знаете обо мне, но мы оба помним, что вы прониклись ко мне странной неприязнью до того, как узнали мое имя.
— Мне не понравились ваши ботинки.
Он остановился.
— Простите?
— Вы меня слышали. — Кики сложила руки и поняла, что начинает наслаждаться. — Мне не понравились ваши ботинки. — Она кинула взгляд вниз. — И до сих пор не нравятся.
— Ну, конечно… это все объясняет.
— И галстук не понравился тоже. — Она ткнула в него пальцем, пропустив быструю вспышку в его глазах. — И ваша причудливая золотая ручка.
Она слегка стукнула кулаком в его нагрудный карман.
Трент изучил ее джинсы, дырявые на коленях, футболку и обшарпанные ботинки.
— Очевидно, вы знаток моды.
— Вы здесь совершенно не к месту, мистер Сент-Джеймс III.
Он подошел ближе. Губы Кики изогнулись в сладкой улыбке.
— А я предполагаю, что вы одеваетесь как мужчина, потому что не умеете вести себя как женщина.
Это был точный выстрел, но стрела, попавшая в яблочко, только уколола ее.
— Тот факт, что я умею постоять за себя, вместо того чтобы в обмороке свалиться к вашим ногам, не делает меня менее женственной.
— Вы это так называете? — Трент положил ладони на ее предплечья. — Умение постоять за себя?
— Правильно. Я…
Она прервалась, когда он притянул ее к себе и их тела соприкоснулись. Трент видел, как боевой задор в ее глазах переходит в замешательство.
— И что это, по вашему мнению, вы делаете?
— Проверяю теорию.
Он посмотрел на ее рот. Полные губы слегка разомкнулись. Очень соблазнительно. «Почему я не заметил этого прежде?» — смутно удивился он. Этот высокомерный оскорбляющий рот невероятно привлекал.
— Не смейте.
Кики хотела, чтобы это прозвучало как приказ, но голос дрожал.
Его глаза встретились с ее.
— Боитесь?
Вопрос заставил напрячься позвоночник.
— Конечно, нет. Если только меня не соберется поцеловать бешеный скунс.
Она начала отступать, но оказалась плотно прижатой к нему, глаза и рты выстроились в одну линию, теплое дыхание смешалось. Разумеется, он не собирался целовать ее, нет… пока она не бросила последнее оскорбление в лицо.
— Вы не понимаете, когда надо остановиться, Кэтрин. Этот недостаток может навлечь на вас неприятности, как сейчас.
Кики не ожидала, что его рот окажется таким горячим, таким твердым, таким голодным. Она думала, что поцелуй будет искушенным и мимолетным. Легко отвергнуть, легко забыть. Но она была неправа. Опасно неправа. Его поцелуй походил на погружение в расплавленное серебро. Даже когда ей очень захотелось вдохнуть, он усилил натиск, глубоко погружая язык, насмешливо мучая и дразня ее. Кики пыталась покачать головой, но только изменила угол его атаки. Руки, которыми она пыталась протестующее упереться в его плечи, неожиданно скользнули вокруг его шеи.
Трент хотел преподать ей урок… и забыть. Но урок получил сам. Он узнал, что некоторые женщины — эта женщина — могли быть сильными и мягкими, печальными и восхитительными, все сразу. Как далеко внизу разбилась волна, так и он неожиданно почувствовал себя разбитым. И нежеланным.
Он подумал, совершенно по-дурацки, что увидел звездный свет на ее коже и почувствовал лунную пыль на ее губах. Низкий вибрирующий стон, который он услышал, был его собственным.
Трент поднял голову и покачал ею, словно пытаясь отогнать туман, застилающий рассудок. И увидел направленные на себя глаза — темные, ошеломленные.
— Простите меня. — Потрясенный собственным поведением, он настолько стремительно отпустил ее, что она оступилась, потом отдернула от него руки. — Это совершенно непростительно.
Девушка ничего не могла сказать, абсолютно ничего. Слишком много эмоций боролось в ней. Вместо этого беспомощно махнула руками, что заставило его почувствовать себя низшей формой жизни.
— Кэтрин… поверьте, у меня нет привычки…
Он вынужден был остановиться и прочистить пересохшее горло. «Господи, я хочу сделать это снова», — понял он. Он хотел целовать ее, впитывать ее дыхание, пока она стояла там, выглядя потерянной и беспомощной. И очень красивой.