Завет

— Чем могу помочь, сэр?
— Вы мистер Марканд?
— Верно, это я. — Улыбка стала немного шире.
— Меня зовут Браверманн Шоу, — сказал Браво, вытаскивая очки. — Я нашел это в вещах отца. На них ваше имя, так что я предположил, что очки изготовлены у вас.
— Вы — сын Декстера Шоу? — проговорил Марканд странно изменившимся голосом. — Я читал о его безвременной гибели. Соболезную вашей беде. — Браво показалось, будто его собеседник хотел добавить еще что-то, но прикусил губу и замолчал.
Браво кивнул в знак благодарности.
— Вы не могли бы рассказать мне об этих очках?
— Что именно?
— К примеру, для чего они предназначены.
Марканд, даже не взглянув на очки, ответил:
— Я не знаю, поскольку не занимался этими линзами. Мистер Шоу разговаривал непосредственно со специалистом, который их шлифовал.
Браво убрал очки.
— Могу я с ним поговорить?
— С ней, — поправил Марканд. — Но, увы, она больше здесь не работает.
— Понятно. А почему? Произошел какой-то конфликт?
— Да нет, вовсе нет. — Марканд взглянул на Браво, поджав губы. — В один прекрасный день она просто не явилась, вот и все. Молодежь, что с них взять, никакого воспитания, знаете ли. — Он неодобрительно покачал головой. — Проклятье, она была лучшим оптиком из всех, что у меня работали, а я в этом бизнесе уже почти тридцать лет. Вот взять, к примеру, эти ваши очки. Линзы отшлифованы при помощи техники, о которой я даже представления не имею.
— Когда она пропала? — спросил Браво.
— Десять дней назад. Ушла с работы и даже не потрудилась заглянуть, чтобы получить расчет.
«Десять дней назад, — подумал Браво. — В тот день, когда погиб отец».
Марканд сдвинул брови.
— Но, знаете, она оставила мне конверт, и он адресован вам. — Он положил руки с тонкими пальцами на стекло прилавка. — Не сочтите за грубость, но не могли бы вы показать мне какое-нибудь удостоверение личности? Я должен быть полностью уверен, понимаете?
Браво вытащил водительские права. Марканд кивнул, отпер один из ящиков под прилавком и извлек тяжелый плотный конверт, запечатанный на старинный манер красным сургучом.
Вскрыв конверт, Браво обнаружил внутри бумажный листочек, на котором четким женским почерком был написан адрес. Он поднял глаза и встретился глазами с Маркандом. На мертвенно-бледном лице оптика появилась натянутая улыбка.
— Хорошие новости, надеюсь?
— Трудно сказать, — ответил Браво, убирая письмо.
Оптик кивнул.
— Тогда мне остается лишь пожелать вам удачи, мистер Шоу.
Браво вышел из магазина. Марканд развернулся и, чувствуя, как противно засосало под ложечкой, прошел в свой кабинет. Он располагался напротив мастерской, и здесь всегда пахло горячей наждачной бумагой и пластиком. Но сегодня к этим привычным рабочим запахам добавилось кое-что еще. В рабочем кресле Марканда возле его стола, непринужденно развалясь, сидела Донателла; на полных губах играла многозначительная полуулыбка, заставляя сердце оптика сжиматься от мучительного ужаса.
— Ты отлично справился, — произнесла она. — Он пришел, как ты и говорил.
— Моя внучка, — сказал Марканд, — верните ее!
— Всему свое время, — ответила Донателла, выпрямившись в кресле.
— Если с ней что-нибудь случится по вашей вине…
— Что тогда? — Глаза Донателлы сузились; она встала и, оттолкнув кресло, обошла стол. — Что ты сделаешь, Марканд? — Она резко, недобро рассмеялась и похлопала его по щеке.
Он невольно попытался отскочить; но Донателла пугающе быстрым, почти неуловимым движением схватила его за шею.
— Я могла бы посоветовать тебе не волноваться, но ведь на самом-то деле у тебя полно причин для беспокойства, Марканд. Мы с тобой еще не закончили.
Марканд закрыл глаза и начал всхлипывать, точно ребенок.
Донателла, приблизив к нему лицо, принялась трясти его, точно тряпичную куклу, пока он в ужасе не распахнул глаза. Она заметила, как он напуган, и это доставило ей несказанное удовольствие.
— Ты ведь понимаешь, что жизнь Анжелы в твоих руках.
Оптик вздрогнул, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Невыносимо было слышать имя единственной внучки из уст этой твари. В ее голосе было что-то отвратительное, почти дьявольское. Марканд не считал Донателлу человеком, определенно нет. Она и ее напарник были существами из ночного кошмара, ворвавшимися в его жизнь и сделавшими его заложником дьявола.
— Что я должен сделать? — хрипло спросил он.
Донателла вложила в его дрожащую руку телефон-раскладушку.
— Позвони ему.
Марканд открыл телефон и набрал местный номер.
— Шоу только что ушел, — проговорил он, услышав голос Росси. — Конечно, я знаю, куда он направился, я ведь уже говорил вам. Да, я уверен.
Марканд почувствовал на себе взгляд Донателлы, словно смердящее дыхание хищного зверя, обнажившего клыки, и в глазах у него помутилось.
Погрузившись в раздумья, Браво шагал обратно к отелю. Там он взял такси и попросил шофера отвезти его на ту сторону Потомака, в городок Уоллс-Черч, относившийся уже к штату Вирджиния. По адресу, указанному на листочке, на тихой, зеленой улице стоял старый каменный дом под высокой аспидно-серой шиферной крышей. Белый забор перед домом утопал в цветах степной розы. Двор затеняли деревья: с одной стороны брэдфордская груша, с другой — американский клен. Вдоль фундамента тянулись заросли бирючины, образуя живую изгородь футов четырех в высоту. Между аккуратно подстриженными рядами азалий вела к ярко-красной лакированной входной двери мощеная дорожка, кое-где поросшая мхом.
Дверь открылась прежде, чем он успел позвонить в колокольчик. Из-за нее выглянула тоненькая, симпатичная молодая девушка со светло-русыми волосами, собранными сзади в «конский хвост». Прическа открывала широкий лоб; большие серые глаза с немного приподнятыми уголками вопросительно смотрели на Браво.
— Да? — произнесла девушка напряженным голосом.
— Меня зовут Браво. Браверманн Шоу.
— Что же вы так долго? — сказала она, пропуская его в дом.
Браво полагал, что внутри его ждет желанная прохлада. Но не тут-то было. Каменные стены, против его ожиданий, не спасали от жары; в помещении, куда они вошли, было очень тепло, воздух казался совершенно неподвижным. Браво увидел отполированный деревянный пол, — никаких ковров, — диван, обитый грубой коричневой тканью, два таких же кресла, кофейный столик на изогнутых бронзовых лапах и огромный камин, на первый взгляд более уместный где-нибудь в охотничьем домике. Возле одной стены стоял антикварный ореховый буфет; за рядами проблескивающих граненых бокалов виднелись тарелки и чашки. На другой стене висела большая, потемневшая картина. На ней была изображена сидящая женщина, молодая и очень красивая; руки сложены на подоле платья, голова гордо, почти пренебрежительно откинута назад, светлые глаза пристально, напряженно всматриваются в зрителя. Девушка на картине напоминала стрелу на натянутой тетиве лука; казалось, еще немного, и она оживет.
— Вы…
— Меня зовут Дженни Логан. Это я сделала очки для вашего отца.
Блестящая светло-серая блузка без рукавов и низко сидящие на бедрах джинсы не скрывали отличной фигуры и красивых ног. У нее были прямые плечи, загорелые мускулистые руки и изящная длинная шея. Она производила впечатление человека, привыкшего дотошно исследовать все и вся, с чем — или с кем — ее сталкивала жизнь.
— Зачем отцу понадобились эти очки? — спросил Браво. — И для чего вы хотели увидеться со мной?
Она собиралась ответить, но неожиданно повернула голову и замерла. Браво, прислушавшись, тоже уловил посторонний звук и уже собрался было кинуться к входной двери, но Дженни остановила его, указав через окно на двоих мужчин, выбравшихся из темного седана и бегущих к дому по дорожке. В следующее мгновение мощный удар по двери сотряс весь дом.
  
Глава 4
 
Дженни схватила Браво за руку и потащила через гостиную в глубь дома. В коридоре она сдернула с пола узорчатую дорожку, и Браво увидел на полу люк. В доме послышались резкие, запыхавшиеся голоса. Дженни подняла крышку.