Завет

Остановившись на берегу, — вода лизнула носки ботинок — Донателла уставилась на плоскую гладь озера. Парочка уток, прилетевших с юго-западной стороны, шумно опустилась на воду и направилась в сторону стайки крякв, устроивших здесь гнездовье. Над озером пронеслось возмущенное кряканье, а потом все снова затихло. Лучи клонящегося к закату солнца окрасили воду в красноватый цвет.
Внезапно внимание Донателлы привлекло какое-то движение там, где вода блестела ярче всего; словно рыба, охотящаяся на серебрянок и низко летающих мошек, плеснула у самой поверхности. Еще мгновение, и над утратившей спокойную безмятежность гладью воды показалось что-то светлое… мокрые пряди пшеничного цвета. Там, под водой, что-то тяжело перевернулось, и Донателла увидела четко очерченный римский профиль, губы, высокие скулы…
Она стояла совершенно неподвижно, но сердце, сердце грохотало так, что ей казалось — сейчас тело разорвется на тысячу кусочков! «Нет, — беззвучно прошептала она, — нет, этого не может быть!» Мертвое лицо повернулось, и невидящие глаза взглянули прямо на нее. Донателла сорвалась с места, побежала по воде, забыв обо всем. Мягкое дно с чавканьем затягивало, замедляло движения, заставляя что было мочи напрягать сильные ноги. Наконец Донателла остановилась рядом с телом Росси. Обхватив разбитую голову ладонями, она целовала холодные, окоченевшие губы, чувствуя, как ледяная игла все глубже входит в сердце.
Она откинула назад голову и открыла рот, глотая воздух. Легкие наполнились, и она выдохнула в крике его имя:
— И-во-о!
В ее душе разверзлась пустота, заполнить которую могла только кровь врагов.
Браво и Дженни услышали тоскливый звериный вой на полдороге к административному зданию, и кровь застыла у них в жилах. Они обменялись тревожными взглядами, но ни один не решился вслух произнести имя Донателлы.
Ускорив шаги, они почти побежали к невысокому строению. Браво остался снаружи, а Дженни отправилась на разведку. Он прислонился к стволу огромного каштана, трясясь в ознобе, хотя дневная жара еще не спала. Постепенно шок от случившегося проходил, а боль, напротив, усиливалась, накатывая волнами, вздымавшимися все выше и выше с каждым ударом сердца. Он никак не мог избавиться от видения искаженного злобой лица Росси. Никогда прежде ему не приходилось сталкиваться с человеком, страстно желающим лишить другого жизни, и Браво казалось, что это леденящее душу воспоминание он унесет с собой в могилу.
Звук взревевшего рядом мотора заставил его испуганно вскинуть голову. Посторонившись, Браво хотел пропустить катафалк, но тут стекло со стороны водителя опустилось, и он увидел за рулем Дженни. Она притормозила, и Браво, оторвавшись от ствола старого каштана, подошел к машине, распахнул громоздкую дверь и залез на сиденье. Не успел он захлопнуть дверь, как машина рванула с места. Из-под колес брызнул гравий.
Дженни, ловко объезжая препятствия, вывела неуклюжую машину с территории кладбища. Браво не стал спрашивать, как ей удалось стянуть катафалк; честно говоря, его это не интересовало. Ему было все равно. Дженни снова сумела найти выход, — вот единственное, что имело значение.
— Значит, Росси мертв… Что произошло после того, как он выстрелил в меня?
— Я побежал, — сказал Браво, — побежал вниз по склону, поскользнулся и упал, как последний идиот. Он догнал меня, я подставил ему подножку. Мы сцепились, покатились к озеру, упали в воду. Он действительно собирался меня прикончить, я видел это в его глазах, чувствовал с каждым ударом его кулака…
— Росси был профессиональным убийцей. И все же ты жив… — пробормотала Дженни, почти не разжимая губ.
— Наверно, мне повезло. Не знаю. Я убил его, вот чем все закончилось.
— Ты сделал то, что должен быть сделать. Отец хорошо подготовил тебя.
Браво взбесил ее восхищенный взгляд. Он отвернулся и стал смотреть через затемненное стекло на дорогу. Что он здесь делает? Его преследовали, зверски избили, и он убил человека! Для чего все это? Это была битва отца, а он здесь ни при чем. Это не его ума дело! Можно просто выйти из машины, купить новую одежду и улететь обратно в Париж. Вернуться к работе, как будто ничего не случилось. И тем не менее… мир вокруг казался чужим, отгороженным полупрозрачной завесой, словно машина неслась по неведомой территории, по совершенно незнакомой стране. Испытывал ли Декстер подобное чувство отстраненности от окружающего повседневного мира? Нет, определенно то, что творилось вокруг, касалось не только его отца, но и его самого. Он больше не был тем Браво, что совсем недавно встречался с Декстером за чашкой слишком крепкого кофе.
«— Я же сказал — это срочно.
— Я слышал…»
Ничего он тогда не слышал. Теперь же отец был мертв, а его слова звучали у Браво в голове…
— В первый раз всегда тяжело, — сказала Дженни, неверно истолковав его молчание.
Его передернуло.
— Надеюсь, первый раз будет и последним.
— Похвальное желание. Но разве Росси предоставил тебе возможность выбирать?
— Обстоятельства были исключительные. Не думаю, что…
— Разумеется, обычному человеку в здравом уме и в голову не придет, что его попытаются намеренно лишить жизни совершенно неизвестные ему люди из какого-то таинственного рыцарского ордена. — Дженни не смотрела на Браво, устремив пристальный взгляд на дорогу. — Но пойми, Браво, в обычном мире невозможен был бы даже этот наш с тобой разговор. Ты больше не принадлежишь обычному обществу. Ты вошел в мир Voire Dei. Нравится тебе это или нет, но это так. И поверь, чем скорее ты это осознаешь, тем больше у тебя шансов остаться в живых.
Браво невидящими глазами смотрел на проносящиеся за окном машины пейзажи. Он не хотел думать об этом сейчас, он просто не мог осмыслить происходящее, несмотря на уговоры Дженни. Вместо этого он, как всегда, применил свой любимый метод отвлечения от душевных невзгод — сконцентрировался на решении логической задачи. Почему пистолет Росси был заряжен резиновыми пулями? Почти сразу же в памяти всплыла сценка: Росси отводит в сторону руку одного из своих людей, прицелившегося в угнанный ими черный «линкольн»… Росси не хотел, чтобы их подстрелили, он не собирался убивать их с Дженни. И все же эта гримаса ярости, — Браво был уверен, что не ошибся, — исказившая его лицо во время схватки в озере… неужели Браво вывел его из себя настолько, что заставил забыть обо всем, сорвать разработанный план?
Он облизал пересохшие губы и произнес:
— Мне кажется, Росси и Донателле приказали оставить нас в живых.
— С какой стати ты так решил? — с интересом откликнулась Дженни.
— Во-первых, резиновые пули, — ответил Браво, — и потом… — Он рассказал Дженни о том, как Росси не позволил подстрелить их возле ее дома.
— Звучит логично, — протянула она. — Значит, рыцари полагают, что ты в курсе всех дел Декстера. Они надеются, поймав тебя, получить доступ к недостающей информации.
— Но я не знаю ровным счетом ничего о тайнах отца!
— Нам с тобой это известно, — кивнула Дженни, — а вот им, и это совершенно очевидно, — нет.
— Значит, надо открыть им глаза.
Дженни сухо рассмеялась, качнув головой.
— Ты слышал крик Донателлы у озера… Думаешь, она тебе поверит?
— Но это же правда!
Дженни взглянула на него, прищурив глаза.
— В Voire Dei не существует правды как таковой, Браво. Слишком многое зависит от личного отношения к вопросу. Донателла и те, кто стоят за ней, поверят лишь в то, во что хотят верить. В то, что лучше всего соответствует их восприятию реальности.
«Интересно, есть еще шанс выбраться, — с тоской подумал Браво, — или теперь я обречен на жизнь в этом кошмаре?»
«Ты больше не принадлежишь обычному обществу».
Слова Дженни эхом звучали у него в голове. Браво отвернулся, опустил стекло и стал смотреть на дорогу. Почти неслышно на фоне ворвавшегося в кабину уличного шума он произнес:
— Как же вы живете с этой чудовищной ношей на плечах?